Дневник – не просто тетрадь (блокнот) для записей мысли, для многих – это единственный друг или способ увидеть себя со стороны. Так почему бы не дать возможность дневнику поговорить – такова идея данной миниатюры.
Вышло очень занимательно и целостно, благодаря цинизму и иронии, свойственной рассказчику, дневнику.
Образ одушевленного дневника разнообразен и ассоциативен, не так прост, как кажется. Выступает в различных ипостасях:
«у меня есть босс, хозяин, отец, писатель, а я его машина по переработке отрицательной энергии» - то есть, как раб или слуга.
«Нет, мне это не в кайф… Адреналина тоже нет… И даже не думайте записать меня в число мазохистов» - он же – жертва собственного хозяина, его поступков, мыслей и даже кота. Он – заменяет, по сути, и друга, и домашнее животное, потому что ревнует, требует внимания, сопереживает.
Все же, не смотря на то, что в роли рассказчика и «я» выступает дневник, речь в миниатюре идет о хозяине, человеке, чья судьба виднеется на страницах.
О чем повествует главный персонаж? О человеке, нигилисте, мизантропе, что видно, как по записям, так и по комментариям к ним.
«Он вечно чем-то недоволен»
«его жизнь настолько скучна, что он сравнивает себя с официантом»
«У него ведь женщина появилась! Та еще «простушка»
С появлением женщины и начинается конфликт – моральное падение героя – что довольно интересно показано в миниатюре. Однако линия «женщины-зло», хоть и была переломной, но остается второстепенной.
Главная – единение дневника и хозяина, которое достигается только в конце, после прохождения их «испытаний».
Правда, и страдания дневниковые поданы с улыбкой: «признаюсь честно, смех на краю свободы – дорогое занятие» (здесь под свободой подразумевалась жизнь, вероятно).
По мере заполнения негативом совесть дневника (и хозяина) ослабевает, они становятся похожими.
«Эх, как меня понесло, набрался слов у хозяина» - жалуется дневник, обнаружив, что перенял бранную манеру речи.
«Сколько можно резать вены?» - говорит существо вначале; а к концу ближе – «Я скоро умру… корешок желает перерезать себе горло, но не может его отыскать…»
И пока дневник готовится к смерти во имя ложной любви к той, что пугает его сигаретой, происходит кульминационное событие миниатюры – «Я ее убил…» - человек приносит в жертву другого человека во имя своего дневника, хранителя драгоценных мыслей. Не это ли вверх безумия и обещанная паранойя, или все же ода настоящей дружбе, воспетая за гранью разумного.
И тогда раскрывается последняя, самая сильная роль дневника – «тебя имеют, твое тело исписывают дикими фразами, когда ради тебя идут на жертву, когда тебе поклоняются». Дневник – бог своего хозяина, и в этом заключается эмоциональный пик повествования и всей истории.
Сомнительный в моральном плане счастливый финал, в котором говорится о жизни, может вызвать много различных мыслей. Но он логичен, как и акт насилия (пожертвование) нагнетаемое с первых строк. Должен был остаться кто-то один…
Дневник, как совесть, жертва и идол для своего хозяина – необычная трактовка. Не зря же люди отдают тетрадям желания и мысли. Может, дневники заменяют друзей для одиноких или служат памятью для забывчивых? Или они одушевленные, имеют свои вкусы и пристрастия? Страдают и переживают за хозяев?
Миниатюра самостоятельна, идея может вызвать отвращение и недоумение, но однозначно – какие-то чувства, а, значит, идея жива и замысел удался. Пример гармонии идеи и объема.

Необычно - свеча на дорогом ковре без подсвечника, и дальнейшее описание пожара внутри.
Однако было бы хорошо показывать героя не со стороны, как это сделано в первой части, а именно в действии - как во второй. То есть, описать то, что затронуто поверхностно (эпизод с номером в гостинице и девушками). Расскрыть героя поступками.

"Старый человек все чувствует, ты вот посмотришь тольки на меня, а я уж чувствую, что ты думашь, даже и дома вдруг подумаешь чего обо мне, а я уж и чувствую" - а ведь здорово стилизирован под путанную разговорную речь рассказ. Колоритен.
Сюжет - жизненный, рядовой, а выполнен с нужными вздохами и мыслями. Вполне правдоподобно.

Очень похоже на стихи в прозе, благодаря сильным метафорам миниатюра завораживает. Идея раскрыто точно и еще красиво.
Да, такой необычный взгляд себе под ноги, на тень, в котороя прячется то, что хочеся затоптать в себе.

"Миниатюра жизни, погоня за мечтой" - вот так можно обощить написанное. Очень поэтично, но сводится к тоу, что жизнь-игра. Образы интересны, и стиль плавный.

Сильно, атмосферно. Образ ночи - женщины в мужском строгом костюме и сигарой - создает настроение покоренности ее власти.
Правда, иногда пропадают переходы смысловые между абзацами.
Ночь... и детство. Слова уже звучат надрывно, потому что описаны ночные воспоминания, которые терзают пустотой. Поятно, конечно, о чем. Все запутано, возведено до высоты ощущений и эмоций.

Комната, существа… такие вот русалки. Как-то совсем неожиданно, особенно, диалог. Или это все казалось герою. По степени ожидания первая часть вдохновляла больше. Тут все открыто чересчур как бы…

Легко и с искоркой жизнелюбия, которая заставляет читать дальше. Интригует вставка с историей о водителей грузовике, луне и криках о помощи... Мистика, но только не загружающая чужими страхами, а приободряющая интересом. Потому что с налетом сказочности.

Даже "психиатрический" финал не изменил атмосферу. Только тягостным стало не загадочное ожидание, а безнадежность героя.
"Книга Агаты Кристи лежала на столе возле большого окна" - первая фраза так хорошо предопределяет настроение...

Несколько сумбурно. Потому что и предыстория, и ситуация стиснуты в короткий рассказ.
"Тут в подъезд вошла бабушка с кучей сумок, которые тут же рассыпались. Вася тут же кинулся их собирать, но к концу лестницы настолько перешёл в состояние полёта, что тоже растянулся" - попадаются вот такие фразы, в которых вилно желание обобщить сразу несколько действий...

"Вот в таких пещерах и жили дикие аборигены,населявшие эти места до 1917г или до 1991г., пока неясно, исследователи об этом спорят" - не заю что больше порадовало настроение в этом... эссе или МАЛЕНЬКИЙ спор исследователей.

Да, это мысли... добрые, нежные. Крик души.
Не могу поставить это в очередь на рецензию. Потому что слишком личное для разбора, как и личное для рассказа...

"Безымянная кошка шла по теплому асфальту" - заканчивается на том, с чего начиналось. Кошка остается, а мир меняется. Повествование индифферентно (не для жалости к животным), насыщенно деталями, даже энциклопедично. Похоже на документальный фильм о кошке.
В подобранных словах много шипящих… будто так нарочно, чтобы согласовать с «коШка». Еще много деепричастных и причастных оборотов, потому повествование статично.

Не про одиночество в толпе, а про любовь в трамвае.
Нужный ритм, а так... все обыденное: молчание, звезды и сигареты.

И все случалось в последний день, когда героиня теряла бдительность, расслаблялась, но сама же нагнетала в мыслях возможность происшествий.
Без особых подробностей написано о ситуации.
Будто высказано мнение о гороскопе...

Выбранный раздел, иронический характер стиля, выбранный автором, не могут скрасить темные тона из судеб персонажей. Да, рассказ выглядит, как попытка сделать драму смешной. Однако смеются не герои над своей неудачной судьбой, а автор, препарируя их мысли, мечты и побуждения.
Но, умение описать серые будни нескольких человек, попавших в ленту сюжета, залог иронической прозы. И в каждом соседском парне можно найти столько странностей, чтобы их хватило для полноценной идеи. Герои получились живыми, и поступками они оправдали попадание в хроники одного утра.
Рассказ приукрашен сравнениями, которые сами по себе звучат иронично.
«ибо из сих уст за раз могло выйти столько скверны, что позавидовала б парижская канализация» - ну, наверное, современная парижская канализация не может соревноваться с отечественными, потому необходимо уточнение.
Стиль заковыристый, и не сразу можно подстроиться при чтении из-за сложных предложений. Зато расставлены акценты.

«Ускоритель времени» - рассказ, прежде всего, о человеке, склонном к мистификации реальности. Ведь если бы не воображение главного героя, не его привычка искать в простом сложное и запутанное, то история, изложенная бы от лица более серьезного человека, выглядела бы не так захватывающе. Например, с точки зрения второго персонажа – Маши.
Авторская идея звучит так – мог ли карманный компьютер быть «ускорителем времени» и сделать из обычного графомана настоящего писателя.
Автор отвечает на этот вопрос прямо в конце, и ответ придает рассказу ироничную окраску. Впрочем, сам персонаж выглядит забавным, и не может иначе смотреть на мир.
Условно рассказ можно поделить на две части: Федоров-писатель и Федоров, ставший писателем.
Первая часть – иллюзорно, потому что в ней допускается, что герой уже состоявшийся писатель. Вторая – прозаична, в ней раскрываются характеры персонажей.
Нужно сказать, что обе части отличаются по стилю.
Чередование движения, пробки и фрагментов из сочиняемого героем рассказа делают свое дело – ритм повествования, то замедляется на авторской речи, то ускоряется на прямой.
В принципе, что и хотел показать автор – зависимость движения на дороге от творческого процесса и компьютера.
Начинается история с попытки описать ситуацию с пробкой – «зачем же он, зная о пробке, тем не менее, не выходит из офиса на час раньше». А, действительно, герой едет на джипе, звучат слова про офис – автор создает образ бизнесмена, который вдруг занялся творчеством. Но такие люди не привыкли терять время даром…
«Для него было очевидно, что по-другому он просто не смог бы» - тут же заявляет автор, извиняясь за несерьезность героя. Федоров оправдывает себя сам, думая об инопланетянах и имплантированном чипе в ноздрю, чтобы скрыть свой истинный характер и недостатки. Ведь легче поверить в существование сил, действующих извне, чем признать свое неумение доводить дела до конца (ненаписанные рассказы) и нежелание сдвигаться с места без пинка.
Таким вот видится герой.
В рассказе особенности Федорова выкладываются сразу. А ведь можно было продолжить игру с читателем, втолковывая и дальше об успешности героя. Но автор высказывает прямо (слишком прямо): «склонен к мистификации реальности»; «управляет им вместо собственного сознания». Уже как бы и ясно – герой все придумал, нет никакого ускорителя времени, но последняя фраза рассказа посмеивается, опровергая все.
Во вступительном описании героя есть несколько противоречий.
«он даже не понял бы сам вопрос» - то есть, Федоров и не задумывался над тратой времени в пробках.
«мысль о том, что он сядет в машину и, не попадая ни в какие пробки, быстро доберется домой, была для него непереносима» - сразу же опровергается первое утверждение, находится причина такому выбору героя, и она кроется внутри
«он понимал, что это ненормально, и пытался искать причину» - но перед этим говорилось, что подобного вопроса герой бы не понял
Вторая не стыковка:
«Писатель Федоров оторвался от экрана портативного компьютера» - первая фраза рассказа.
Через два абзаца: «Немного подумав, Федоров решил не терять время даром. Он достал из кармана только что купленный карманный компьютер».
Либо у героя была два компьютера, либо он не прятал его в карман, либо не смотрел на его экран поначалу.
Особенность и центральным моментом истории является рассказ в рассказе.
Откуда же взялся образ режиссера Аполлонова-Загривского – таким вопросом задается и сам герой, и автор. Но просто так ничего не возникает. И, оказавшись в пробке, в зависимом положении, герой пускает на волю фантазию, в которой рождается персонаж – режиссер ситуации, и он управляет пространством и временем.
И здесь же не обошлось без предположения о пришельцах, к которым Федоров писал особую любовь, как и к Шекспиру неприязнь, вероятно.
Перекличка вставок из рассказа и повествование о дороге выглядит, как яркие вспышки цвета на сером полотне. Если оценить звучание авторской речи в данном эпизоде: движение, машины, видимо, был (повторы). Нельзя, конечно, описать процесс судорожного продвижение пробки на дороге красочно.
Зеленый автомобильчик и удушающий выхлопами автобус – не несут смыслового значения для героя, они - опорные точки, по которым можно судить насколько сдвинулось время.
Немного удивляет то, что герой очень быстро освоил наборку текстов, ведь – «максимум, что ему приходилось – это звонить по мобильному».
Вероятно, это умение также зависело от данного компьютера.
Вторая часть возвращает в реальность – «никаким писателем Федоров не был». И первое же сравнение его писательских потуг с внедорожником, застрявшим в болоте, наводит на мысль о том, что дорога домой на джипе тоже была иллюзией не-писателя.
В реальности все звучит проще, даже повествование наполнилось разговорными оборотами и словцами, вроде: «с «интересной» девушкой по-любому приятней»; перемешивается авторская речь с диалогами. Но остается прежняя авторская прямота в раскрытие характеров, которая не дает самостоятельно определиться с отношением к персонажам.
Вставками – «всегда», «как обычно», «будучи…» - автор все поясняет и делает поведение героев предсказуемыми. К тому же, вводных слов таких многовато в тексте.
Повествование шло со стороны Федорова, но в конце – оценка ситуации озвучивается с позиции обеих персонажей. То разворачиваются мысли героя, то героини, поочередно, в одном эпизоде, потому главный герой перестает быть главным. Интереснее было бы, составить вторую, обличительную часть рассказа, полностью со стороны Маши, чтобы увидеть чудаковатые представления любимого мужчины в ее глазах.
В принципе, здесь была попытка, но намеками. Автору открыто сознание всех персонажей, и он же влияет на их судьбу и поступки, направляя слова и действия.
Диалог персонажей получился очень живым, «кухонным», в самом деле, какие и случаются между людьми, уже хорошо изучившими друг друга. И можно сказать, что он открывает именно те черты характера, которые автор присвоил персонажам в своих заметках. «Маша любила почитать перед сном» и «Маша снова уткнулась в глянцевый журнал» - еще одна черта. Исходя речи героини, ее «увлечения» античной историей и глянцевыми журналами – складывается противоречивый образ.
Наиболее интересен в рассказе – вывод, сделанный героем, которому противостоит вывод автора. «любое «действие» встречает противодействие, то и результат желания ускорить время был противоположен желаемому: время замедлялось. Таким образом, действуя от обратного, этот механизм применим и в случае ускорения времени» - так решает герой после долгих раздумий.
Здесь следует отметить, что стиль автора становится ближе к публицистическому из-за используемых слов и оборотов. Таким образом, подчеркивается кульминация размышлений героя и всего рассказа.
В противовес научному объяснению феномена «закона сохранения энергии» звучит вывод о Музе – «набатом била в голове завершающая мысль». Вот оно, финальное сравнение, решения и открытие.
Придя к таким выводам, герой успокаивается и начинается пользоваться неожиданными способностями и стечением обстоятельств. Но автор, выступающий в роли рассказчика и знающий все обо всех, кардинально меняет ситуацию: «активизировался чип, вживленный инопланетянами в его нос». Вот и фантастический элемент, вскользь затронутый в самом начале, случайный, на первый взгляд. Возврат к началу, перечеркивающий всевозможные догадки читателя и главного героя. Такими незаурядными сюжетными поворотами, оригинальностью типажа Федорова интересен этот рассказ.
«Для него было очевидно, что по-другому он просто не смог бы» - предложение неинформативное, потому что смысл сказанного повторяется в следующем: «мысль о том, что он сядет в машину и, не попадая ни в какие пробки, быстро доберется домой, была для него непереносима»
«Который управляет им» и «из которого посылаются команды» - повтор «который»
«Все выглядело вполне обычно» - однако, в предыдущем предложении уже перечисляются необычности данной ситуации: «словно ей было холодно, несмотря на пуховик и теплую погоду»
«движение начало рассасываться» - рассасываться как раз могла пробка
«Несмотря на полное отсутствие солнца»; «прогноз о наличии в городе пробок» - канцелярские обороты
«Причина затора была непонятна – что происходит перед автобусом было не видно» - повтор «было»
«На этот раз все встало, кажется, из-за аварии» - в этой фразе и некоторых других преобладает неопределенность в обобщающем «все» и неуверенность автора в «казалось»
«светился голубым светом» - тавтология
«на фоне водопада, стекающего между двумя дворцовыми лесенками» - водопад уже не стекает, а падает с шумом