Мы остановились возле двухэтажного купеческого дома, постройки столетней давности. Иван Петрович вышел из машины и забарабанил кулаком в калитку. Не добившись успеха, он подобрал палку, которой несколько раз ударил по жестяному сливу окна второго этажа. В окне показалась заспанная Пашкина физиономия. Пашка помахал рукой и скрылся в глубине комнаты. Дом был его родовым гнездом, свитым еще дедом где-то на заре двадцатого века. Теперь в нем никто не жил, но Пашка не продавал его, наезжая один-два раза в год «к родным могилам», как он говорил. Через минуту он открыл калитку, поздоровался со всеми за руку. Веру поцеловал в щеку.

- Не спится? - обратился он к нам, - Понятно, старческая бессонница. Перегаром от вас несет, не приведи Господь, - поморщился Пашка, - все в завязку, настоятельно рекомендую. Проверенно на собственном опыте. – Мы с Сергеем Семеновичем скептически закивали головами. – О! - Радостно воскликнул Пашка. – Привезли, не зря значит, я приехал, а то, думаю, на кой черт прусь? Сейчас, ворота открою, заедете во двор. Сподручней разгружать. В окно, думаю, будет проще.

Я помог открыть ворота. Иван Петрович загнал «Ниву» во двор. Общими усилиями мы сняли ящик с багажника и протолкнули его в окно первого этажа, который Пашка использовал частично как склад, частично в качестве мастерской.

- Сейчас, что-нибудь придумаю перекусить, - засуетился Пашка, - не то ужин, скорее завтрак. Мне вставать, вам поспать. Спиртного, извините, не держу.

- У нас с собой, без запасного бака не ездим, - Иван Петрович достал из принесенного из машины портфеля пару бутылок «Перцовой», - Ты-то как, не совращаем?

- Да я привык, и не хочется вовсе, а совращение, оно на каждом шагу.

- Я тоже, так думаю, будем волю твою тренировать, - кивнул Иван Петрович, выставляя бутылки на тумбочку у окна.

Пашка быстро накрыл на стол. Овощи, рыбные консервы. Сварганил яичницу с луком и сардельками на большой чугунной сковороде. После двух стопок Вера отправилась спать, через пару минут сон сморил Сергея Семеновича, он, шаря руками перед собой, отправился в указанном Пашкой направлении в поисках постели.

- Что-то Сергей совсем плох, - пробормотал Пашка, глядя ему вслед.

- Пьет, зараза, - кивнул Иван Петрович, - Который день не просыхает. Мы, собственно его с собой взяли, чтоб ты с ним поговорил, объяснил, на собственном примере, что да как. Пропадет мужик. До чертиков допился. – Иван Петрович неожиданно рассмеялся, - А черти, Паша, знаешь, какие к нему приходят? Не поверишь! В виде Владимира Ильича.

- Это, что маленькие Ленины по столу бегают? – заулыбался Пашка, представив веселую картину выпивки в компании со строгими вождями, - О мировой революции дискутируют?

- Нет, Ленин один, Сергей думает, мы его с собой возим. В твоем ящике.

- С ветряком что ли? То-то я, думаю, он ящик с каким-то трепетом переносит.

- Вот, вот! Он считает, что Ленина из мавзолея выкрали, а ему поручено его в Питер доставить, для захоронения. Все мы соратники, ты, между прочим, соратник Хомяков, я - Поводырь, Анатольич - Дрозд, Вера - Шприц, сам он – соратник Кирзач.

- Почему соратники, не товарищи?

- Он говорит, что обращение «товарищ» дискредитировало себя. Да и какой ему товарищ дядя Зю, например? Надо собирать новую силу – рать, для непримиримой борьбы за всеобщую справедливость. Отсюда соратник. «Хлеб голодным», ну и так далее, ты помнишь. Говорить с ним трудно, сразу злиться начинает, мне вот тут, чуть бока не намял, все маузер какой-то отнять норовил. Вера с собой аптечку возит, может успокоительное потребуется или, что. Так он себе вбил в голову, что она в качестве карательного органа выступает. Укол – и кранты. Доказывать, что-то – гиблое дело.

- Честно, Петрович, мне это знакомо. Жена такие страсти про меня рассказывает, что верить не хочется. Кое-что и сам помню. Котом был, примерещилось однажды, так в подвал мышей ловить ходил. Одну даже поймал, корзиной накрыл. Жене принес, зажарить требовал, хорошо, хоть сырую не съел.

- Серьезно, - Иван Петрович сочувственно покачал головой, наливая себе и мне в стопки «Перцовую», - так ты, Павел, сам или с «торпедой» какой?

- По началу укол какой-то делали, не знаю, как называется. Эспераль, кажется, Выпьешь, говорят, тебе не то что б совсем карачун, но хреново будет. Ну, выпил, ну хреново, ну капельницу поставили, опять ничего. В этом деле, если сам не решил, то все без толку.

- Я тоже так думаю, - согласился я, закусывая стопку водки рыбинкой, подцепив ее кончиком ножа, - я тут пришел к выводу, что эти медики ничего не понимают или делают вид, что не понимают. Все твердят, что курево и алкоголизм – это болезнь. А если болезнь, то давай таблетку, как от простуды и жди, когда пройдет. Ну, соблюдай там, какие-никакие правила. Внушают пассивное отношение: «я болею – ты лечи». Я же говорю, что это образ жизни организма в условиях регулярного поступления алкоголя. Какая, к черту, болезнь, если не пьешь – сразу цветущий вид, - я кивнул в сторону Пашки, - поэтому все разговоры о лечении сплошная профанация. Организм помнит все. Привык он так жить и живет, научился вырабатывать, что в этом случае положено и вырабатывает. Минимизирует потери, надо как-то алкоголь расщеплять, он расщепляет, вовремя соответствующую процедуру проводит, необходимые вещества в кровь выбрасывает, а чтобы их нейтрализовать уже алкоголь или никатин нужен. Прекратил пить, он вспоминает, как надо жить без алкоголя. Цветет и пахнет. А тут медики со своей болезнью. «Мы вас вылечим». Вылечили, значит пить можно. А организм моментально вспоминает, как надо жить, когда его водкой заливают, и включает все соответствующие механизмы. Поэтому если уж дело до края дошло, то вопрос стоит однозначно: to drink, or not to drink? That is a question!

- Ты, Анатольич, как будто сам все прошел? – Иван Петрович с интересом посмотрел на меня.

- Имею склонность к самоанализу, да и курить бросал. Механизмы примерно те же. Кстати пить, по крайней мере, в моей стадии бросить легче, чем курить. Организм быстрее адаптируется. Только в алкоголе есть одна каверза. Он подавляет волевой импульс, лишая человека самого желания заниматься этим процессом.

- Нужен стимул, - сказал Иван Петрович, деловито разливая по стопкам.

- Это уж точно, - согласился Пашка, хотя бы на первом этапе, потом, жизнь свое возьмет. Я за бутылкой пошел, наткнулся на бомжей пьяных на остановке. «Давай с нами выпьем», - говорят. Как представил себя в таком виде, третьим у них, за своего меня приняли: «все, кранты», - думаю, - «пора в завязку». Цель появилась, а дальше техника. Наверное, ты прав, Анатольич. Врачи только помочь могут, где из запоя вытащить, где организм почистить, а бросать сам должен.

- И ответственность ни на кого не перекладывать – вот, что важно, ни на каких родственников, ни на каких врачей, а то: «хвораю я, а вы позаботьтесь». – А пока, друг наш Паша, мы не пришли к ответственному решению, Петрович, налей ка еще по стопке. А ты уж нас не кори.

- Да пейте, пока пьется, вот Серегу вытаскивать надо, если до устойчивых глюков дошло. Это ж белая горячка, наверное.

- Точно, белый и горячий, как Шурик, - согласился Иван Петрович. – Ты только про Ленина с ним не спорь, сорваться может. Чуть остынет, выводить будем. В институт Бехтерева сдадим или еще куда, - Иван Петрович смачно захрустел огурцом.

Поспав часа четыре, мы с Верой и Иваном Петровичем отправились погулять по городу. Когда живешь в деревне неделю или две, поездка, даже в маленький городок, становится мероприятием. Люди, машины, толчея, магазины, все кажется внове все интересно. Мы прошли по улице Ленина, Заглянули в «Теремок», местный гастроном. Посидели в маленькой кафешке, где нам подали совсем неплохой кофе с рулетом местного производства. «Родом из детства», - бывают такие вещи, которые можно найти только в маленьких городках, воскрешающие в памяти ощущения, запрятанные где-то далеко во времени. Потолкались по рынку. Иван Петрович купил себе очередную катушку для спиннинга, Вера присмотрела супермодную кофточку, такую, какую она не могла найти в Питере. Я надолго застрял у лотка с пахучими специями, сладострастно вдыхая их аромат, и сглатывая слюну. Не смотря на большое количество специй дома, я не смог устоять, чтобы не купить пару стопок приправы для плова, стопку барбариса, стопку кумина и еще какой-то смеси общего назначения. Колоритный узбек, отмеряя специи стопкой, в каждый пакетик щедрой рукой добавлял чайной ложечкой травку из разных мешочков.

- На здоровье! – Вручил он мне небольшой полиэтиленовый пакет с ручками, в который уложил мои покупки. – Любишь покушать? – Хитро сощурился он, намекая на мое брюшко.

Вернувшись, домой мы застали Павла с Сергеем Семеновичем на кухне, они сидели за столом и о чем-то шептались. Я обратил внимание, что Сергей Семенович успел привести себя в чувства остатками «Перцовой».

- Едва успел, застрелил бы человека, - шептал Сергей Семенович, делая страшные глаза, - я сомневался сначала, потом вспомнил, как революцию делали, сколько людей погубили за идею, потом в сталинские времена… Что говорить, Боря по Белому дому из танков палил, ведь не исчезли же все люди, что политикой этой чертовой занимаются. Петрович, он может, Веру жалко – задурили голову. У нее блеск фанатичный в глазах. Как шприц свой достала, думаю, все оставшуюся жизнь колодой пролежу, сколько таких случаев?- Павел согласно кивал, сочувственно поглядывая на Сергея Семеновича. – Я с тобой говорю, - хоть ты и с ними, но ты не такой, ты разное понимаешь, а Петровича не переубедить, что в голову возьмет… Анатольич тоже, больше молчит, но Петровичу не прекословит. С Лениным этим, не успели довезти, хватились его. Что теперь делать будем?

- Здесь закопаем, в крайнем случае, - вздохнул Пашка, - на памятнике напишем: «Товарищ Ильин», кому надо узнают, если в Центре одобрят, конечно.

- Хорошо бы, чтоб никуда не возить, - с жаром поддержал Сергей Семенович.

- Вернулись! – Радостно приветствовал нас Пашка, а мы тут мнениями обмениваемся,- Павел удрученно помотал головой. Сергей Семенович бросил на нас настороженный взгляд. – Ветряк, когда ставить будем? Не терпится попробовать, – перевел разговор Пашка, - Поможете? Одному не справиться.

- Так пойдем, посмотрим, что и как, – предложил я.

- Я пока в магазин схожу, - сказал Сергей Семенович, поднимаясь из-за стола.

- Смотри, не светись сильно, - напутствовал его Иван Петрович.

Мы собрали мачту, закрепили на ней ветряк, опустили мачту в подготовленную Павлом заранее скважину, с забитой в нее трубой. Ветряк повернул свою голову, ловя слабый ветерок, его лопасти неохотно пришли в движение.

- Семеныч, притащи ключи! – Крикнул Павел появившемуся в калитке Сергею Семеновичу. – Они в мастерской на второй полке в чемоданчике.

Сергей Семенович скрылся в доме. Через пару минут он вышел наружу с чемоданчиком в руках.

- Мужики, а Ленин где? Там ящик пустой.

- Ушел должно быть, - равнодушно отозвался Иван Петрович.

- Куда, ушел?

- Кто ж его знает, он человек свободный. – Пожал плечами Иван Петрович. – «А был ли мальчик?»

Сергей Семенович окинул нас взглядом, внимательно посмотрел на ветряк.

- А это мы сейчас узнаем, под пыткой выведаю, гады! – Заорал он, хватая стоящую у дома лопату.

- Сережа, не надо! – попыталась остановить его Вера, выскочившая из дома. Иван Петрович, увернулся от лопаты копьем брошенной в него и бросился наутек.

- Я говорил, буйный он, когда вождя поминаешь. – Крикнул он нам на бегу, - Текайте! Мое дело предупредить.

- Какой Ленин? Пить тебе бросать надо, - уговаривал Сергея Семеновича Павел, - Хочешь, я нарколога посоветую. Хорошая женщина, внимательная.

- Пошли вы к черту! Выругался Сергей Семенович. Умолять будете, не налью. Он подобрал оставленный на земле пакет и, позвякивая бутылками, отправился в дом. – Один за упокой души пить буду, только Верку возьму, - Сергей Семенович, проходя мимо Веры, сгреб ее в охапку, - Шприц, ты мой окаянный.

- А ты поверил, Сережа. Поверил. – Вера прижалась к его плечу, - а пить, точно бросать надо.

- Сейчас, допью, и брошу. Эй, ироды, пошли, помянем дедушку, - крикнул он в нашу сторону. – «Клячу истории загоним».

Спектакль ---->