То ль в таежной глуши, то ли в сумерках Белого Города
Девочка-без-фонарика бредет на четыре стороны.
Слушайте: воздух дышит и время меняет скорость
И - как в той-самой-книге - ласково-строгий голос
Шепчет молитвенно: я, только я спасу.
Девочка ищет, плутает, бежит на зов,
путаясь в правдах, пугаясь своих же снов,
детских, остаточных... Так - приходит к Христу.
К кресту, что в руках.
Но за спиной - дожди
синильные яр(остн)ые дожди-караульные.
Она гонит их, гонит их, гонит их крестным знамением:
- Я же - схимница. Я же - верная!
Но нейдут со двора эти ливневые, богохульные...

Ей слышится всюду шёпот часов песочных.
Девочка венчана с ночью.

Манит её ночами стар-старик неясыть
гулкими позывными.
Девочка та знает: жить - в одиночку стыть
под февральскими проливными.

У девочки свищ в сердце - постродовая травма.
Что случилось? Об этом спросите маму!
Только вот бестолку. Мама лишь головой качает
И-ни-сло-ва дочке не отвечает.

Она слушает много историй.
Но о своей истории...
лучше молчи, сердце.
Тебе ведь - верят. Молчи.

Исполненное в миноре
о малом её горе
нервическое скерцо
чей тротуар осветИт??

Да и петь - о чем? девочка-то - ОБЫЧНАЯ!
На свете новенькая, пообживется, свыкнется.
А пока она верит: за слабости ТАМ вычтется.
Старается: проще, прочнее. И лишь выражается вычурно.