Казалось мне, что так велел весь мир, весь мир, весь мир,
когда впервые я надел мундир, мундир, мундир.
Занятий ратных быть среди за честь почёл, почёл.
И мне весь мир сказал: «Иди!» - и я пошёл, пошёл.

И был я смел, покуда прав, и прав, покуда жив.
А если что, читал устав, а там - курсив, курсив.
И был курсив прочней миров, и бил сильней речей,
и я забыл и отчий кров, и свет твоих очей.

Когда свистел мой тяжкий бич, вперёд брели быки.
Когда гремел мой ратный клич, в поход текли полки.
Едва я в сторону огня протягивал ладонь,
как все молились на меня и шли за мной в огонь.

А я носил мундир, мундир, и был красив, красив.
А если так - за мной весь мир, а если что - курсив.
А истина - она одна, одна - в огне, в огне.
А если пуля суждена - она не мне, не мне.

Так думал я, в дожде свинца не отвернув лица, -
не будет этому конца. И не было конца.
И мой солдат вперёд, вперёд кидался под прицел
и знал, что он умрёт, умрёт, а я останусь цел.

Меня осколок пощадит, помилует картечь,
ведь мне весь мир доверил щит - и меч, и меч, и меч.
И клич звенел, и полк шагал, и я, других затмив,
шагал и пел: я миф слагал, а в нём - курсив, курсив.

Когда ж и мне свинца кусок попал в висок, в висок,
я молча лёг в песок, в песок, и встать не смог, не смог.
А щит и меч схватил другой и полк повёл вперёд,
но ведал он, что смерть с клюкой вослед за ним идёт.

Какое знамя ни развей и форму ни надень,
не отдалишь свиданья с ней ни на век, ни на день.
Ни грозный меч, ни яркий шёлк от смерти не спасёт...
Так думал полк, мой храбрый полк, и шёл себе вперёд.

...Шакал могилу раскопал, останки слопал гриф,
буран страницы разметал, жара сожгла курсив.
Один мундир лежит, забыт, лежит, забыт и сир.
Весь мир глядит - мундир лежит...
                                    Подумаешь, мундир!..