«Внимательный читатель» Мария Гринберг

Бывает такое, что рассказ и выписан, и схематичен одновременно, когда в текст вбрасывается концентрат мысли, чувства в восклицаниях и вопрошаниях. Однако такому тексту не избежать театральности (как и любому стёбу, не юмору). Впрочем, можно написать «ай-ай-ай», ибо:

бессмысленным смертям персонажей посвящается :

«Двое убийц» Генри Чинаски

Неплоха задумка, и просто изложена, считалочка-загадка с разгадкой в последней фразе. Напоминает то, как режиссер наводит камеру на части объекта, а потом — показывает картину целиком. Вот этими бы руками лишние запятые убить, а вот привычный сюжет «окружение сделало их такими» никуда не денешь, не изменишь.
Игра в две руки. Не более чем игра,

хотя автор всегда пытается спасти мир :

«На краю земли» anet_jenin

То ли девочка на краю земли, то ли скала («В одиночестве на краю земли сидит маленькая девочка. Море простирается у нее под ногами, а над ним возвышается гордая, неприступная, разделяющая мир пополам скала. Она сидит, накрывшись плащом из звезд, расшитым солнцем с другой стороны»). Судьба — конечно, тоже скала, если принимать во внимание веру в фатализм, однако дальше игры судьбы и счастья в этой легенде дело не дошло. И звезды вовсе не при делах, потому что зажигаются они даже после того, как девочка-судьба сбрасывает плащ.
«Здесь всегда так. Видно весь мир и очень грустно» — вроде, под ногами у нее было море, край земли

плоский мир :

«Двое. Одиночество» Радуга

Вдвоем в рассказе, но врозь. Две линии сюжета, проведенные автором, параллельны, потому и вылились в два одиночества. Однако в рассказе нет сравнения с линиями, а истории двух персонажей расположены как бы параллельно (хотя на самом деле последовательно: кошки - женщина – парк – окно – взгляд - художник– картины – окно – женщина – кошки). На кошках замыкается цепочка. Может, и у художника должна быть любимая пара картин для равновесия, чтобы немного поиграть в баланс между одиночествами. Иначе – зачем уделять столько внимания персонажам?

со многими путями-линиями :

«Мужчина и женщина» Радуга

Текст – антипод предыдущего по сюжету, но не по структуре. Та же параллель, соединенная последней фразой-надеждой. В названии, будто по незыблемому правилу, мужчина идет впереди женщины. Но в тексте, будто по правилам семейного быта, первой говорит она. Предположительно — это мысли автора, потому что текст напоминает поток мыслей почти без оформления, с вопросами и ответами самой себе. Мужской отрывок отлажен, то есть, придуман, потому и короче. Но с какого монолога не начинай — все равно останется шляпка, диван и чай на кухне.

детскими :

«Священная собственность» Ladoga

«стройная шестилетняя блондиночка с длинными прямыми волосами чудесного платинового оттенка» - читается — шестнадцатилетняя (со всеми видимыми и ожидаемыми последствиями). Видимо, на это и рассчитывал автор, сводя противостояние стильных блондинок и полных шатенок к горшку.
Читатель скажет: мило. Иного не скажешь.

простыми и понятными радостями :

«Глаша» Ladoga

«Слева, за головой, слышится явственный скрёб в нижнюю часть двери» — уже поддержка, хоть и от таинственного скрёба. Дверь не болит, темнота не боль, звуки не лекарство. Боль затягивает ночи-дни, наверное, потому в тексте столько описаний, деталей — со стороны избыточных, но важных для автора, переживающего каждое слово. Под покровом эмоций совсем не прячется основная мысль — любовь кошки и хозяйки друг к другу.

и для дальних деревень:

Любовь и коза» alaks

Не знаю, как и о чем думают женщины с козами-рекордсменками, как они обмениваются смс-ками с видным мужчиной на деревне и получают комплименты коронкам на зубах.
Анекдотичный мыслепоток – вот так можно назвать это эссе о козах и любви.
Эксплуатируются основные проблемы разведенок: борьба за единственного мужика, уличный рейтинг, тет-а-тет с шампанским и отчетными документами, борьба с малогабаритными бабами, ну, и заботы о козах и кролях, конечно.
Если мужик, то дважды видный (Дела в гору у него, да и сам он ВИДНЫЙ. Высокий, плечи раздвинуты, шапка неуправляемых рыжих волос на голове! А походка как у рысака, не ходит, а приплясывает. ВИДНЫЙ мужчина!).
Если подружки, то с картами.
«Ох, уж эти подружки!», «Фифа!», много-много восклицаний – так проявляются чувства и жизненность. Только персонажей уже трое: она, он и коза, так что тема не двоих, а любовного треугольника.
Мимо темы.

и для городских многоэтажек:

«Счастье»

О счастье, простом человеческом счастье с пистолетом и семейными изменами, чувстве, преодолевающем ступеньки многоэтажки. Все решения жизни - выстрел и месть, а развязка – единственное воспоминание. Зато растянуто описание того, как женщина возвращается домой. Ненужные детали дважды: машины, двери, каблуки и прочее:
«Молча поднявшись по ступенькам, скрылась в черном неосвещенном проеме» — конечно, молча, сама ведь
«швырнула с ног туфли» — скинула с ног туфли будет точнее
«в ней до посинения в пальцах сжималась рукоять пистолета» — рукоять пистолета синеет и сжимается
Иногда стоит копать глубже, понимать своих персонажей, видеть их объемными, тогда и ситуация получится правдоподобной, а не сериальной.

и для посылок из США:

«Последнее слово» Неизвестный

Бывает, что авторы пишут «экшн». Некую стилизацию под бандитский детектив, где будет мафия, наемники и, конечно, параллель с Крестным отцом в качестве самооправдания.
Но глаголы часто сбивают авторов с пути правильного построения фраз:
«Вигго заерзал на стуле, холодный пот стекал на глаза» - либо ерзал, либо начал стекать (совершенное и несовершенное)
Или вот такая характерная для остросюжетной литературы фигура: «Загнанному в кольцо ничего не остается, как вгрызаться в свою жизнь, пока последний вздох не вырвется из легких с хрипом». И опять же – дальше слов дело не уходит.
Нет действия (только сумбурное описание провальной операции). Персонажи — не столько типичны для сюжетов о мафии, сколь штампованы их чувства (мысли неотступно преследовали, жизнь уплывала из рук, а друг крутил шашни с его женой).
Да здравствует мафия, и Хилтон, как ты далек от нас.

цель одна:

«Цель» Feima

Конечно, философская притча базируется на одной фразе-афоризме. Но для ее написания недостаточно придумать сюжет. Надо: исполнить достойно, поразить глубиной и одновременно простотой мысли. Притча – это иносказание, иллюстрация истины. Она не содержит наставлений, но делает осязаемой ситуацию.
«Найти друг друга - великое счастье. Потерять родную душу - безграничное горе» - но в тексте не показано ни счастье, ни безграничное горе. Повествование состоит из повторов (например, о той же палке), излишне затянуто, пестрит местоимениями, а «бесконечную вечность» - венчает картину несовершенного стиля автора.

близость:

«Легкое дыхание» Andy

И легкое чтиво, в котором (как в комиксе) картинке сопутствует пояснение. Когда рассказчик вскрывает мысли героя, то в тексте попадаются очень занимательные вещи:
Надо закрыть форточку. Но как можно хоть на миг оставить её одну? – форточку
А все потому, что не надо дублировать смысл повествование пояснением. Не надо добавлять сахара в словах об одном целом, счастье. Есть и крепкие фразы, например, о рефлексах.

побег из одиночества:

«Никогда» Неизвестный

Должно быть ярко, энергично, ну… как в компьютерной игре.
Но повествование постоянно стопорится на:
«Что касается предзакатного моциона, он традиционно включает прогулку за пивом и сухариками»
«Погруженный в глубокие размышления о проблемах парности и половинчатости всего сущего…»
«Несмотря на то, что…»
«Однако, приближаясь к священному оазису..»
То ли слова-паразиты влияют, то ли фразы действительно вымучивали, вытягивали и связывали.
На диалогах рассказ оживает, а, может, потому что появляется девушка?
Диалоги – заполнение пространства, граничащего с Никогда, где ничего не происходит. На самом деле, и в жизни героя ничего не происходит, а встреча лишь иллюстрирует утраченные возможности. Вот и опоздал герой.
Концовку скомкали безжалостно, втиснув «мелкие пыльные смерчики» (дважды мелкие) между ожиданием «неизбежного, непоправимого несчастья» (три не). Констатация грусти и страха не является описанием грусти и страха.

поддержка:

«Ловитор» trocadero

Рассказ о падении, но не о страховке от падения. Мне видится поиск партнера — слабого, рядом с которым средние возможности высоки, или сильного – действительную поддержку. Персонажей двое, как взлет и падение. Да, и неважно как кого зовут.
О «яканье» и «чтоканье» можно долго спорить. Одни говорят – это свойственно одиноким людям, я скажу — что это свойственно всем людям в разговорной речи. Мы говорим о произведении, о художественном языке, и тут лишнее отсекается.
В тексте «я» частит там, где герой переживает прошлое заново, горячо говорит о настоящем, потому местоимения вполне допустимы.

память:

«Встреча» Неизвестный

На детали обращают внимание от скуки (когда надо заполнить сюжетные прорехи) или же когда они нужны для психологических портретов.
«но упираюсь в преграду, в стену, воздвигнутую его сознанием. Не пускает» — преграда уточняет стену, а «не пускает» уточняет стену.
«Любуюсь - мне всегда нравилось смотреть» (словарь Ушакова: Испытывать удовлетворение, восхищение при взгляде на кого-что-н) — вот такое важное уточнение.
«У него талант - он умеет самые простые, обыденные вещи рассказать так, что слушатели рыдают от смеха. Сейчас слушатель один - я. И я хохочу до слез, до икоты» — здесь нет картинки вовсе, здесь нет ничего кроме пустословия (слушатели рыдают от смеха; кто слушатель; слушатель рыдает от смеха).
Развязка обесценивает все реверансы с разглядыванием, деталями, оставляя одну улыбку на фотографии. Потому автор затягивает поворотный для читателя миг, удлиняет путь по описаниям, не несущим никакой смысловой нагрузки в дальнейшем.
Впрочем, здесь написано о встрече людей, знающих друг друга, но оставшихся тайной для читателя.
«ядовитые амбразуры» — для сравнения должна быть основа.

«София» vетер_йок
Некоторые рассказы касаются святой темы, рисуют идеал (обычно - любви и в диалогах), не позволяют суровости будней и мрачности мыслей пробраться в строки. Такие рассказы милы, просты, как кусочек сахара. Растворяется в стакане воды и не оставляют следа.

помощь:

«Диалог с alter ego» Неизвестный

Ожидали – получите. Быстро, нарубать салат из:
— веры (God is love), соединение с сетью – молитва, обращение к вере внутри;
— киберпанка (система, сбой — востребованы как никогда).
— любви (символ из двух половинок, стрелы против рассказчика).
Символизм не должен сводиться к:
«First:
- Ничего сколько-нибудь значимого.
Second:
- Конкретизируй!»
Диалоги мертвы, хотя и стилизованы. Переливание пустого в пустое, произведение – силуэт с расплывчатыми очертаниями.

присутствие:

«Вдвоем» Неизвестный

Человек внезапно смертен. О гибели людей твердят новости, пишут газеты, говорят соседи, рассказывают авторы. Неожиданность, неминуемость, необратимость, беззащитность — сопутствуют смерти и вызывают строго определенные реакции: жалость и страх. Автор рассказа не пугает, а вызывает жалость, описывая состояние женщины. Потом он добивает читателя, изображая привязанность кота с тяжелой судьбой к умирающей хозяйке.
Сюжет строго адресован к сильным человеческим чувства. Строго и прямо, без тонких психологический приемов, потому что:
«В глазах потемнело, а в ушах на полную мощность включился неисправный телевизор» - словно телевизор в голове — нормальное явление
«Одновременно пришло ощущение тяжести на плече - это участливая прохожая легкими потряхиваниями пыталась... привлечь внимание? привести в себя? взбодрить?» — разве эти вопросы вертятся в голове у человека, переживающего инсульт. Разве помощь ассоциируется с тяжестью на плече.

понимание :

«Струна» Элиан

Сюжет, спрятанный в детских глазах, позволяет писать легко. Даже о сложном. Хорошо, когда автор говорит не от лица ребёнка, а о ребёнке, достигая непосредственности без карикатурного сюсюканья и утрирования. Наоборот, струна приобретает глубокое звучание в диалоге сестёр, переплетая детское восхищение и грусть взрослой метафоры. И даже прямое обозначение чувств не навязывает мнение автора, поскольку компенсируется внешним психологизмом.

мечты:

«Всё могло бы быть иначе (на конкурс "Двое")» Холодок

Не могу серьезно относиться к рассказу, в котором женские мечты сводятся к высоким блондинам и Мерседесам. А описания чувств – к сигаретам с ментолом, вчерашней глупости, чашечке кофе.
Игра со временем есть, но тонет в банальности любви с первого взгляда.
Кухонька уютная, табурет старый, сигареты гадость…

надежда:

«Мой весёлый, звонкий мяч» Неизвестный
Двое — не только те двое в западне, но и прошлое с будущим. Они всегда рядом в мыслях, рядом и в рассказе, что радует меня, приверженца теории «Then & Now». В рассказе сплошное «Then & Now», и в омут на спор, и «чай, и речка, и фонарь на пустыре».
Повествование скачет, словно мяч, словно сознание. Делает это привычно, как детская игра, потому принимаются на веру вспышки воспоминаний или флэшбеки, их спонтанность и ловушки омутов подсознания.

сказка:

«Пешком на небо» МореДождей

Пешком на небо — это жизнь, а сказке нет места.
Текст из разряда «милых».
Рассказ о мечтах, об идеалах, которым противопоставляются бутылка пива и жигули, да размышления героя о том, что, мол, другие бы обрадовались появлению ковра. Некая сказка вне сказки с намеком на философские высоты. На самом деле, легкая фантазия о мечтах, оставшихся в детстве, и обязанностях, которые держат в зрелости.
«Небольшой персидский коврик» — тавтология.
«в метре от пола над самым столом» — так можно сказать в разговоре, когда слушатель знает высоту стола и представляет особенности интерьера.
«Непонятный рисунок в самом центре навевал мысли о дворцах Багдада» — понятное могло натолкнуть на мысли.

самообман:

«Второе укрытие» Неизвестный

Вот это я понимаю: начать с пустяка и довести до философии, выстроенной на игре слов. Впрочем, большая часть этих самых слов – узоры на шкатулке, скрывающей лишь одну фразу — от себя не спрятаться на чердаке среди хлама, в семье и однотипности сценариев. Все равно зазвучит знакомая волынка, потянется дым из трубки и начнется работа ищейки — поиск смысла жизни.
В диалог автор вложил много образов, вроде увязал их… и свел к пустяку и напрасности каждого. Образы на словах никогда не оживают. Образы должны побуждать, а не быть способом (здесь они лишь метафоричность речи) убеждения.

дружба:

«Кто-то есть» Неизвестный
Сумбурно, сбивчиво, путано — заметки, сложенные в рассказ. Каждый абзац – веха воспоминания, уносящая читателя в эфемерность переживаний, дальше от реальности. Здесь мелькает карта с каждым деревом, вожделенный кофе, упоминаются какие-то фрагменты и кубики, ностальгические тусовки. Однако мысли разбегаются, и читатель никогда не узнает о реальности, а будет перечитывать строки о неправдоподобности ситуации:
«Тогда я точно знал, какая она, теперь – другое дело, я стал совсем взрослым, идеалы растеряны где-то на полпути, иногда я сам не понимаю, чего хочу» — разницы между тогда и теперь нет, половина пути тоже не обозначена, ибо нет пути, нет истории.
Она могла быть, но утонула в словах.

любовь:

«Горько!» Неизвестный

Почти аллегория — между читателем и автором возникает настоящая любовь, закрепленная печатным шрифтом (ну или штампом в паспорте). В остальном — диалог перенасыщен жизнью до того, что становится неживым. Впрочем, это пародия, игра слов, цепочка метафорических конструкций. Однако и в таких иронично-комичных словах можно увидеть характеры персонажей.

доверие:

«Теперь можно бояться» Беллетристка

Изобрести проблему на пустом месте под силу каждому человеку, а задача писателя — сделать ее проблемой века, оживить и сделать понятной для читателя. Понимать нечего: психология одиноких девушек из жж-сообществ на ладони, на собственном опыте или опыте из аськи. Вот и получаются несоответствия, заметные со стороны: язык — для острой и психологической прозы, а проблемы-то, по сути, никакой.

поддержка:

«Две розы» Радуга

Две розы, две подруги, две почки, два окна — цифра 2 соединяет героинь диагнозом, палатой на двоих, и только две розы, несущие сакральный смысл суеверия, делают цифру образом.
Автор прорисовывает героинь, судьбы, пишет их медицинские карточки, но все по отдельности, хотя они вместе. Цифра два возникает в сюжете то тут, то там, но не соединяет его основательно переживаниями. Двое — подруги. Одна теряет другую, и тут бы уместно привести метафору с ампутацией, но, увы, драма довольствуется очевидными эмоциями.

двое