Пришла... Ну что ж... погрейся у костра -
Калина яростным горит кармином...
Душа же мёрзнет... блеском серебра,
И мысли в небе тают узким клином

Да ты совсем озябла! Неспроста
Укрыла плечи облачным ватином...
Багровой кровью капает с листа
Сангина недописаной картины.

Старушка-осень, не горюй, не плачь...
Заменим юность мудростью, так что же?
Не миновать судьбы. Но твой палач
Наказан будет и погибнет тоже...
Пройдёт зима... овесневевший грач
Счета гортанным криком подытожит.

Родители смотрели страшный фильм
А Колю спать отправили в два счёта.
Нечестно так: их двое, он один;
Им тоже завтра рано - на работу.

На цыпочках прокрался босиком
И смотрит, затаив дыханье. Жутко:
Маньяк хитёр и ловок с молотком,
И надувать родителей не шутка.

Чихнула жертва, вскрикнула и - чпок.
Ей маньяком обещанное сбылось.
Чихнул и Коля, получил шлепок,
Пошёл обратно, дверь за ним закрылась.

Спать неохота. На кровать присел,
Потом прилёг, ногою по обоям
Немного поводил. Он не у дел.
А им, должно быть, весело обоим.

Погоревал недолго и уснул
Лицом к стене, и начинает сниться
Ему всё то же: комната, в ней стул,
Окно, кровать... Да, и во сне не спится.

И вдруг - маньяк, как из бутылки джинн,
Шипит со свистом о кровавой мести.
А Коля наш от ужаса дрожит,
Кричит как рыба и бежит на месте.

А тот его на кухне привязал
(У пацана запрыгало сердечко),
Залез в буфет, тарелку, ложку взял
И... кормит парня ненавистной гречкой.

Проснулась в два
     С лицом,
      С каким обычно засыпают.
Сидела рядом на кровати,
     Пила вчерашний кофе
      С лицом,
       С каким подсматривают сны.
Смотрела на твое лицо,
     Направленное внутрь снов.
      Без слов,
       С лицом. Ушла…
С лицом,
     с каким стихи не дописав,
      снежком бросают в урну.

* * *

Иду вдоль матершинного забора,
     Сколоченного из моих потерь.
Теперь, наверно,
     Ты уже сидишь в постели
     И сонно пялишься на дверь.
      С лицом,
       С каким письмо
       В почтовый ящик опускают.
И мысль о том, как ты там на кровати…
Как пялишься на дверь,
Слепила мне лицо
     С каким осенние снежинки
     Смачно слизывают с губ.

* * *

Душа сегодня
Как-то больно режется…
      Душою – мудрый зуб.

* * *

Возьму-ка я бутылки две вина,
К подруге…
Что наверняка одна…
Наверняка, с лицом “когда одна”,
С каким никто ее не видел.

* * *

Вином торгует женщина с лицом,
С таким лицом
     Тайком обычно лазают в носу
     И наблюдают длинную козу.

Беру вино..
Кладу в карман
Мой кошелек
Глазами провожает наркоман
     С лицом того,
     Кого застал понос
. В неподходяще людном месте.

С лицом,
С каким обычно перед зеркалом торчу
Жму на звонок.
     Подруга: “Кто?”
     На что я шуточно молчу.

Стол накрыт.
     На тарелках –
      Нарезанные мысли,
Пустые слова,
Маринованные улыбки.
       Она не пьет.
       Лишь слушает меня…
С лицом,
С каким обычно смотрят фильм.
        Фильм…
        Который вместо долгожданного
        Без имени
        И не стоит в программе.

Сырыми рукавами голосую:
“Мужик, до Завтра подвези!..”
С лицом Джоконды напеваю
“Зеленоглазое такси”…

Безупречно-обыкновенные, измененные утром в сторону положительную снами, наступали друг другу на ноги, заплетали шаги, падали, дни неотмеченные календарями. Да и смысл отмечать их – однояйцевые, одноклеточные, хромосоминки точной копией друг друга стали, кадры памятных дат из старых их крестили, но упорно имен им все равно не давали. Так и ладилось все – недели считал органайзер, начинал по корейскому - с воскресения, иногда каждый день лакал пиво, даже вино, лишь бы не водку – мучительны были похмелья. Столько лет пролетело – ужас, а так и не научился науке - пить с умом. Вот бы знать хоть раз как это – это, видимо – просыпаешься утром, с умнейшим таким лицом…
     Да и ладно. Sick semper. Tyrannis добавить – но какой из меня тиран? Я спокойный, отзывчивый, нежный литейно-прокатный стан. Изготовлен из гнутых штампованных плошек, сталь марки «Ц». Что ж такого должно быть особенного на умнейшем лице?...
     Закурил сигаретку, вдохнул, засмотрелся на ровность строк… жил да был Колобок, у него был печенный бок, научился петь песню и ею зверей дурил всех подряд. Хоть и знал – что не делай, все равно Е равно лишь МС квадрат.
     Бесполезностью текстов разбавлю свое вино. Безупречно-обыкновенное, белое, восемь лет оно, так написано – изготавливалось из сортов Серсиаль, Альбельйо, Шабаш.. Продавец мне сказал: восемь лет – для вина не стаж…

В обычный день и к доктору обычному
Пришёл простой, обычный человек.
На что вы жалуетесь? Врач спросил привычно
И человек сказал : - На скучность лет,
На то, что одиночество всё чаще
Меня приводит к грусти и тоске,
Что в сущности я человек пропащий,
Что жизнь исчезла, словно след в песке.

И мудрый врач поразмышляв немного
Ответил: - Знаю только то,
Что в вашем случае лекарства не помогут,
Но в нашем городе проездом шапито
И в этом цирке много радости и света,
Там слон ступает через тумбы на легке,
Там с беззаботностью играют в счастье дети
С забавным клоуном в нелепом парике.

Тот рыжий клоун просто верх веселья,
Мы все всегда так ждём его антре
И в этой чудной феерии представленья,
Шквал шуток его праздника в шатре.
Сходите, вы совсем не пожалеете,
В прекрасный цирк идёт и вся моя семья.
Спасибо, доктор, только вы поверьте,
Всё дело в том, что этот рыжий клоун - я.

От подземных толчков, постоянных атак смертоносных цунами
Моё вечное эго теряет физической жизни опору.
Оболочка сгорает в слоях атмосферы, зелёное пламя
Оседает на стенах, покрыв изумрудами будничный город.
Вереницами тянутся сонные дни сквозь холодное лето,
Полотно серых туч над больной головой, словно нож гильотины.
Мир раскрашен рукой неумелого мастера, псевдо-поэта,
Ненасыщенность линий ложится крестом на музейность картины.
Не вмещаются в рамку ни мысли, ни образы... мало мне места.
Оболочка горит, пробивая дорогу к вселенским просторам.
Внешний облик - обман, облачённый в действительность, форма протеста.
Только "я" может жить, даже если потеряна точка опоры.

Тень моя - это солнечный свет, загороженный мной.
Я препятствием встал на пути, создавая затмение
На поверхности крошечной мира. Забава... игра...
Но всерьёз не воспримет мой вызов зажравшийся Ра.
Не воспримут всерьёз даже эти жуки и растения,
Что нашли применение мною отброшенной тени...
Отойду... и лучи вновь стремятся найти свой покой
В невысокой траве.
Снова чёртик в моей голове
Затянул свою мантру.
Я, как неомифический бог-питекантроп,
Облажавшись с задачей простой,
Возвращаюсь домой.