Отдельная благодарность Липсице за идею совместить в одном человеке черты двух разных людей.
|
Одиннадцатые "Жигули" цвета "Рапсодия" А290УК 98RUS на изрядной скорости подкатили к шлагбауму, перекрывающему въезд на базу отдыха в месте с поэтическим названием Кувшиновка. Табличка перед шлагбаумом гласила "База отдыха охотников и рыболовов НИИ ФИГВАМ", а снизу мелкими буквами расшифровывалось - "Научно-Исследовательский Институт Физики и Гигиены Всеобщего Абстрактного Мышления". Из машины неторопливо, вразвалочку вышел мужчина лет сорока (среднеарифметически). Он был симпатичен, более того - обаятелен, еще более того - зверски обаятелен, особенно справа. Но... Казалось, совершенно невообразимо, в этом представителе Хомо, слабо сапиенс, жили два совершенно разных человека... Если посмотреть справа (зверски обаятельный), он выглядел так: крепкое телосложение с животом, колючая щетка усов и пронзительно-умные глаза черного цвета. Если слева (обаятелен, еще более того): худой, стремительный, подвижный, как ртуть, и в глазах вызывающее доверие что-то, сразу и безоговорочно. Этот держал гитару. Мужчина уверенным шагом направился к причалу, у которого покачивалась на волнах дюжина лодок. На низенькой скамейке у воды сидела бабушка в детской панамке с несоизмеримо длинной удочкой в руках. Приезжий подсел рядом... - Мадам, Вы мне не подскажете, где я могу найти П..., - "Как же мне ее назвать?" - подумал мужчина, - "Пелагея, Прасковья ..., нет, пожалуй, я назову ее Пенелопа..." - Где я могу найти Пе-не-ло-пу? - произнес он по слогам, смакуя каждый звук, при этом игриво щипая бабульку за некогда пышный зад... -О, ужас! Простите, мадам, - запоздало подумал тот, что был слева. Бабушка густо покраснела, подняла к небу глаза и проскрипела: - Это не та ли Пенелопа, к которой гости ездють и ездють, да по ночам песни поют? Всему ФИГВАМу спать не дають?.. - Хм, не думаю, но мы разберемся, кто посмел тревожить покой достопочтимого общества! - воскликнул приезжий с усами. - Как-то тут очень сурово, - подумал второй с ясным взором, но промолчал. Неожиданно найдя поддержку усача, бабулька всплеснула руками, и продолжала: - Да, да, мы сюда по сорок лет ездим, все тихо, прилично, в десять вечера спать засыпаем... А, Пенелопа ваша ж..., она ж нас не уважает - не побеседует со старыми людьми, чайку попить не зайдет. Еще пару лет назад ейному мужу на работу письмо писать собирались... Заявилась с компанией, вопили, вопили, а потом и говорят: "Мы научим вас отдыхать, оплот геронтологии!" Бабулька перешла на скрипучий шепот: - И всей компанией в голом виде купались... Я сама из-за камня подглядывала. Залегла там, прям, Гражданскую вспомнила. Да, купались, купались, в чем мать родила, вот истинный крест! - Бабушка истово перекрестилась. - Глаза у меня еще хорошо видят всякое непотребство. - Форменное безобразие и беспредел! - с картинным негодованием произнес мужчина с усами. - Но, что же здесь такого ужасного? - попытался вступиться за Пенелопу ясный взор. Уж на него-то бабушка в панамке не обращала никакого внимания. - Ах, мадам, мадам, зачем Вы замужем? - мечтательно, тоном записного сердцееда произнес тот, что справа, покручивая ус. - А я и не замужем вовсе, вдова я, - зардевшись, пролепетала бабуля. - И все же, письмо-то написали? - спросил тот, чей взор был ясен, как восход солнца в пустыне Калахари. - Написали, а толку? Куда мир катится? "Фигу вам, дорогие товарищи", - ответил директор. Пенелопин муж группу Физиков возглавляет, имя у него, за границей хорошо знают, все время переманивают, не дай бог уедет - рухнет все. А без Физики одна Гигиена и Санация абстрактного мышления останется... И не дадут тогда директору звания Академика Всемирной Академии Абстрактных Наук. Вот так, милок, и приходится нашествие варваров терпеть. Беспринципный у нас директор оказался. А ведь пионером, комсомольцем и даже коммунистом был... Тем временем, на горизонте показалась лодка. На ее борту можно было различить две человеческие фигурки. Третьей была фигура кота. Черный с белой грудью кот сидел на носу, исполняя роль впередсмотрящего. Мужчина, узнав в одной из фигурок Пенелопу, радостно замахал руками. Кота он узнал тоже. Это был Пенелопин любимец - Людвиг-Густав Четырнадцатый. Минут через десять лодка с рыбаками пришвартовалась у причала. Старенький дедушка, который сидел рядом с Пенелопой, строго посмотрел на нее и сурово спросил - Это еще, что за явление? - При этом он попытался забрать садок с тремя лещами. Некоторое время назад он щедро преподнес их в дар своей спутнице. Пенелопа потянула садок на себя и с улыбкой произнесла: - Василий Иванович, это мой родной брат. Как здоровье у папы с мамой, братик? - Все в порядке, Пенелопка Петровна, - произнес усатый с ухмылкой, восхитившись женской изворотливостью. - Почему Петровна? - чуть было не выдала себя та, но, вовремя сообразив, глубокомысленно изрекла, - Ой, как же я рада видеть тебя Блинк-Флейм Петрович! Сколько же мы не виделись с тобой? Лет двадцать? С тех самых пор, как меня украли цыгане, и семью постигло безутешное горе. От торжественности момента у Пенелопы на глазах выступили настоящие слезы. Мужчина, Блинк, еле сдерживал гомерический хохот. Другой, Флеймом, тоже заразился весельем происходящего. Вместе они чуть не рыдали. Пенелопа легко выскочила из лодки, ни на минуту, однако, не выпуская садка с рыбой. Следом за ней стремительно взлетел на причал Людвиг-Густав Четырнадцатый, который тут же начал тереться о ноги Блинк-Флейма. Пенелопа крепко прижалась к пузу Блинка, нежно взъерошила легкие волосы Флейма. Затем живописная группа во главе с котом удалилась к домику №3, оставив в недоумении дедушку с бабкой. - Ну, родной мой, какая у нас с Вами программа? - спросила Пенелопа Блинк-Флейма. - Сначала надираемся, а потом рассуждаем о несовершенстве мира, - глубокомысленно изрек Блинк, - или наоборот. - Что, значит, надираемся? - панически подумал Флейм. - Разве где-то в мире есть несовершенство? - задумчиво произнесла Пенелопа. Перекусив, веселая компания во главе с котом отправилась на мыс купаться. Под каждым камнем маячили головные уборы фигвамовцев. Элитные места в партере по праву принадлежали Кепке Василия Ивановича и бабушкиной панамке. - Голыми, - строго сказала Пенелопа, взглянув в сторону Флейма, пытавшегося прикрыться гитарой, натягивающего купальный костюм, - а то погода испортится! - Пенелопа бывала особенно строга по вечерам. - Да я то, пожалуйста, ты же знаешь... - ответил Блинк. - Какой ужас, куда я попал! - подумал Флейм, однако вслух произнес, - конечно. - Или бесконечно, - заржал Блинк. Из-за камней донеслись аплодисменты. - Просим, просим!!! - скандировали ветераны - фигвамовцы... Группа героев разделась и устроила показательный заплыв. Людвиг-Густав Четырнадцатый задумчиво танцевал при свете луны в кромке прибоя. Когда Пенелопа с Блинк-Флеймом выбрались на берег, их ждал горячий чай, устроенный в приливе человеколюбия фигвамовцами за свой собственный счет. После чаепития, бабушка в панамке, зардевшись, робко проскрипела: - Мы видели у вас гитару, молодой человек, Вы бы не могли... - Такой робкой и смущенной она была последний раз на выпускном вечере в церковно-приходской школе, когда местный повеса Сережа Есенин читал ей: "Ты меня не любишь, не жалеешь..." - С радостью, мадам, вслух сказал Блинк, а про себя подумал: "А надираться когда?". - С восторгом, мадам! - эхом ответил Флейм, а про себя подумал "А когда о несовершенстве мира?" Блинк-Флейм исполнил несколько баллад, пару романсов, три серенады. А под занавес, по просьбе ветеранов-фигвамовцев, все спели хором "Вечерний звон". Бабушка в панамке солировала на пару с Василием Ивановичем, исполняя припев "Бом-Бом!" Заснули поздно, при этом сон неоднократно прерывался прыжками в окно Людвига-Густава. Каждый раз Людвиг-Густав мечтал приземлиться на пузо Блинка, но, хитрый Блинк вовремя уворачивался, поэтому каждый раз доставалось впалому животу Флейма. Утром в дверь домика постучали. Пенелопа, одетая в голубую пижаму высунула голову наружу. У дверей стояла бабушка в панамке с тарелкой горячих пирожков. - Вашему братику... - прошелестела старушка, пытаясь просунуть нос внутрь домика. - Я передам! - суровая Пенелопа проворно схватила тарелку и закрыла дверь перед носом бабушки. Блинк-Флейм с Пенелопой не спеша, попили чая с горячими пирожками, вознося хвалу Богу, ведь в очередной раз Блинковская предупредительность по отношению к дамам не дала им умереть с голоду. А теперь программа сегодняшнего дня... Тема живопись. Если ты угадаешь автора картины - ты вправе предложить свою, если нет - значит, мы инсценируем то, что изображено на загаданной картине, - торжественно произнес Блинк. - Что он задумал?- пронеслось в голове Флейма. - Итак, угадай, кто написал "Завтрак на траве" Моане? - Ну, это-то я знаю, ответила с облегчением Пенелопа. Есть две картины с таким названием Клода Моне и Эдуарда Мане. - Ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду более непринужденный вариант? - Господи, ну почему я вечно путаю Моне с Мане, Клода с Эдуардом... Ладно, была, не была... Клод Моне... - Эх, не угадала, Эдуард, к тому же Мане... - сочувственно посмотрел Флейм на Пенелопу. - Ха-ха, ты всю жизнь их путаешь, - злорадно усмехнулся Блинк. - Это нечестно, и жестоко, и у Вас нет сюртуков, - Пенелопа не теряла надежды выкрутиться. - Сюртуки есть! - Блинк виртуозно достал из чемодана две сюртучные пары. Похоже, он все предвидел заранее. - Ну, что коварный обманщик, остров для "Завтрака..." выбирай и давай абстрактное мышление включать. Не забывай, их там четверо... А дамы две... Где еще одну возьмем? - Я бы С.В.Кузькину пригласил... Семирамиду Валтасаровну... - произнес Блинк мечтательно, представив портрет Семирамиды Валтасаровны в шляпке. - Ну,нет!!! - в один голос завопила Флейм с Пенелопой. Мы же не просто поесть-попить собираемся. Нам же торжественностью момента нужно проникнуться, у нас родство душ должно быть, чтобы чувствовать все одинаково... - Тогда, может быть Карамельку? - робко вставил Блинк. - Руки прочь от ребенка, старый ловелас! - закричали Флейм с Пенелопой. - А, может, Лису, хотя бы серо-буро-малиновую? - уже вовсе теряя надежду заполучить в свою компанию кого-нибудь веселого и способного на хулиганство, простонал Блинк. - Неплохо... - сказал Флейм - Нееет..., ребята. Я боюсь... Вдруг она меня поколотит, прошлые грехи припомнит? - испуганная Пенелопа готова была расплакаться. - Я придумала, я придумала! Все напрягаем абстрактное мышление! Представляем Татьяну Три! Мужчины облачились в сюртучные пары. Пенелопа, напротив, разделась. Компания уселась на полянке у дерева и начала скандировать: "Таня! Таня! Шайбу! Шайбу!". Из-за дерева появилась Татьяна Три В легкой тунике с плетеной корзинкой в руках. Троица поспешила навстречу, мужчины наперебой стали предлагать понести корзинку. Из корзины торчали горлышки бутылок с бургундским, жареные куропатки источали непередаваемый аромат. Где-то в недрах покоились маленькая головка камамбера, французская булка, овощи, зелень и фрукты... - Дайте-ка, я на вас посмотрю, дорогие мои, - нежно ворковала Татьяна. Они с Пенелопой были совсем не похожи, но, как будто дополняли друг друга. Пенелопа - высокая, худенькая, со светлыми волосами и темными глазами, Татьяна -чуть пониже, покрепче, шатенка с яркими зелеными глазами. - Впрочем, я вас так всех и представляла..., - Татьяна задумалась. - Блинк, мое почтение..., - она подала одну руку Блинку для поцелуя. - Флейм, мой восторг! - Татьяна подала Флейму другую руку. - А ты, дорогая Пенелопа - двоечница ...Впрочем, я предполагала, что ты двоечница в душе. Не отличать Клода от Эдуарда - стыдно... - Вот она, женская солидарность, - подумала Пенелопа, а вслух произнесла, -Эх, Таня, да может, это была единственная возможность тебя из Сибири ненадолго вызволить! Ты еще радуйся, что у нас сегодня в разделе "Живопись" Эдуард Мане. В прошлый раз "Над городом" Марка Шагала инсценировали, а ты знаешь, как я высоты боюсь... А ну, как пришла бы идея "Сон, вызванный полетом пчелы вокруг гранаты за секунду до пробуждения" Сальвадора Дали изобразить? Пчелы бы искусали. - Граната, - безнадежно вздохнул Флейм. - Ты, Таня, должна знать, что общение с нами сопряжено со многими трудностями..." - Все к столу, дорогие мои - пригласила Татьяна. Пенелопа, изрядно проголодавшись, с нетерпением заглядывала в корзину. Блинк с Флеймом оживленно уселись на траву, особо не заботясь о сохранности сюртучных пар. - Мы сначала надираемся, а потом, рассуждаем о несовершенстве мира или наоборот? - воодушевленно спросил Флейм. - О, Флейм хочет надраться, значит, жизнь прошла недаром, - промурлыкала Пенелопа. А вслух произнесла, - Могу ли я съесть маленький кусочек куропатки? И тогда мир станет абсолютно совершенным. С такими друзьями...
Рано утром "Жигули" цвета "Рапсодия" А290УК 98RUS покидали базу отдыха НИИ ФИГВАМ. Машину провожали ветераны - фигвамовцы во главе в бабушкой в панамке и Василием Ивановичем, который исполнил на барабане "Взвейтесь кострами синие ночи". В стороне, одинокой фигуркой, стояла Пенелопа. Она пыталась улыбнуться, но отчего-то это плохо у нее получалось... В ее ноги то и дело грустно тыкался Людвиг-Густав Четырнадцатый. Машина вывернула на липовую аллею и остановилась. Из нее выскочил зверски обаятельный мужчина лет сорока (среднеарифметически), подошел к Пенелопе, прижал к себе и сказал: - Ну, что ты? Не грусти... Кажется, праздник удался? Вечером Блинк-Флейм прислал Пенелопе смс: "Спасибо за лето. Теперь оно у меня было". - И у меня оно было, - подумала Пенелопа, - и какое счастье, что все есть на белом свете: и Блинк, и Флейм, и Татьяна, и Карамелька, и Лиса, хоть и серо-буро-малиновая, и Митя, и Авли, и Джон и Элтфа и Биффитер. И все, все, все остальные, которых я знаю, и те с которыми еще не знакома.
Postscriptum:Хроника частично выдуманных событий потому,что один из героев все-таки навестил меня на базе отдыха ФИГВАМ,а другой не выбрался.
|