сапогами по чьей-то душе, босиком по стеклу,
перепробовав, видимо, с тысячу частных причин,
оплатив серебром первобытную тягу ко злу,
убедились: молчание - золото. вот и молчим.

говорили, что врём. мы не врём, мы вкушаем враньё
и своё, и чужое, гурманами устричных драм -
на остатках от пиршества будет взрослеть вороньё,
на останках жемчужниц - стервозность прирученных дам.

в лабиринте, забывшем о правиле левой руки,
запечатает путь к отступлению взорванный вход.
мы по крупному взыщем за мелкие наши грехи
/проигравшийся в жемчуг - до бисера не снизойдет/

нам бы свить свою нить /или просто украсть/ - недосуг.
оттого - в тупике, где, навылет пронзив тишину,
открываются шлюзы по правилу "вовсе без рук"
и спасательный круг не спасает, но тянет ко дну,

где настойчивый бред наш, себя выдающий за бренд,
захлебнется на вздохе и в пропасть ввинтится волчком.
говорить, как дышать - это в прошлом, упущен момент
откровений. уходим с отливом. цепочкой. молчком.