Кавалькадой всадников безголовых,
с залихватским свистом и звонким гиком,
ворвалась в Гамельну мерзавцев клика...
Слово "ужас" - это пустое слово...

Оставалось только раздвинуть бёдра
и предаться (пускай и насильно) блуду.
Жеребцы окружали тебя повсюду,
но скакала ты и легко, и бодро.

Молодому телу хватало дури -
заедалась цедрой восьмая стопка.
Ты любила скорость, как байкер Урри,
и кричала восторженно:"Кнопка! Кнопка!"

По асфальту, мокрому от налётов
лихачей-пьянчуг на пьянчуг попроще,
нас колёса несли к трёхсосновой роще,
где и знают, и верят, но ждут чего-то...

Срок, принцесса, это когда эпоху
делят двое... трое... ну, в общем, делят
и при этом все бабы – дофину-лоху,
а шуту – все пятницы на неделе,

то есть, кукиш, нелепица, полный аут,
то есть, адская, ангел ты мой, фиеста –
будто Скалли зарезал добряк Маклауд,
а потом нарядил её труп невестой.

Всё равно, мол, когда-то в страну без правил,
без тепла и света, где грязь и морок...
А представь, на двоих нам с тобой сто сорок...
Проноси! Проноси эту чашу, аве!

Катастрофа! Ужас, Принцесса! Бредишь?
Да, тебе! Вылезай, из-под смерда, Вика!
Отвечай, для чего герцогине, Леди,
кувыркаться с челядью в повилике?

Это страшно и в чём-то одно и то же,
что вилять кормою в угоду брюху
и кидаться сукой к ногам прохожих,
позволяя бить и чесать за ухом.

Мне подняться с кровати мешает водка,
что вчера заливал я в себя безбожно,
или впрямь распласталась на мне красотка –
незнакомка, но, с ней, полагаю, можно...

Если взглядом сия одарит девица,
можно целую жизнь пировать на сдачу...
Просыпайся, Вика, давай любиться...
Ты проснулась? Поедем... К тебе на дачу...