По формулировке словацкого ученого Ф. Мико, “перевод — это одна из форм существования литературного произведения”.
Переводные книги ставятся на полки рядом с произведениями отечественной литературы, так же располагаются они и в читательском сознании. Мера понимания их как особого слоя литературы, находящегося на стыке “своего” и “чужого”, каждый раз зависит от конкретного читателя, однако при всех различиях в восприятии переводного произведения, как и в его функционировании, всегда присутствуют оба элемента: его принадлежность к искусству слова (общая с отечественной литературой) и его “иноязычное” происхождение (связанное с искусством перевода и отличающее его от отечественной литературы.

Немного о переводчиках- писателях и переводчиках-поэтах:

Пушкин в переводах из Мицкевича допускал “полонизмы” (“Пан мой, целить мне не можно”), на что современные переводчики, как правило, не решаются

Фет оставлял в переводах из Гете чуждую лексику: “Куда ж ты прочь,/Мельника дочь?” (“Куда ж ты прочь” — калька с немецкого “Wohin du fort”), причем остается неясным, было это невольным следствием стремления Фета к “возможной буквальности” (его собственные слова), или сознательным приемом “отстранения”, как у Пушкина.

Наиболее одиозным примером буквализма, доведенного до крайней степени, в современной литературе принято считать перевод “Евгения Онегина” Пушкина на английский язык, опубликованный В. Набоковым (1964). В. Набоков пишет о своем переводе так: “...ради моего идеала, буквализма, я пожертвовал всем (изяществом, благозвучием, ясностью, хорошим вкусом, современными оборотами речи и даже грамматикой) — всем, что щепетильный подражатель ставит выше правды. Пушкин уподоблял переводчиков почтовым лошадям, переменяющимся на станциях цивилизации. Я не могу придумать для себя высшей награды, чем использование моей работы студентами в качестве подстрочника”. Американский исследователь К. Браун, впервые рассказавший о набоковском переводе в Москве в 1966 году, цитировал вместе с этим высказыванием множество “сногсшибательных” примеров буквализма и говорил: “Впрочем, примеры можно приводить без конца, ибо набоковский перевод “Онегина” является неисчерпаемым источником курьезов”.

Но отношение В. Набокова к переводу не так просто. За четыре десятилетия до “Евгения Онегина” он опубликовал перевод на русский язык “Алисы в стране чудес” Кэрролла, исполненный в совершенно другой манере: это был вольный пересказ английского текста, превращенного в русскую сказку со множеством русских реалий ( в ней даже есть строка “Скажи-ка, дядя, ведь не даром”), а героиня стала русской девочкой Аней (перевод так и называется “Аня в стране чудес”).

Гоголь писал о Жуковском: «Переводчик теряет собственную личность, но Жуковский показал ее больше всех наших поэтов... Каким образом сквозь личности всех поэтов пронеслась его собственная личность — это загадка, но она так и видится всем»

Лермонтов, переводя стихотворение Бернса, спутал английское “kind” (нежно) с немецким “Kind” (дитя), что не помешало его переводу стать жемчужиной русской поэзии; он же, переводя “Ein Fichtenbaum” Гейне, следуя породе деревьев, а не грамматическому роду слов, которыми они обозначаются в немецком языке, заставил по-русски сосну (женский род) томиться по пальме (тоже женский род). Исследователи (и переводчики) уже полтора столетия спорят, сделано это было намеренно или нет, “улучшил” или “ухудшил” перевод подлинник, перевод ли это вообще, а гениальное стихотворение живет, не тускнея.

Кроме того, прежде чем выбрать вариант ответа в моем опросе, рекомендую очень прочитать интервью с Кэрол Аполлонио Флэт, специалистом по русской литературе XIX века, переводчиком из США.

www.bigbook.ru/articles/detail.php?ID=1234

Вот та самая часть интервью, которая заставила меня задуматься о переводах, собственно и провести этот опрос:

«Очень хорошо переводила Достоевского Констанс Гарнетт, не всегда идеально, но она была первая наша переводчица с русского - семьдесят книг перевела! До нее переводили только отдельные вещи. Что касается Толстого, мне нравятся переводы Розмари Эдмондз (Rosemary Edmonds), у нее есть вкус и глубокое понимание литературы. К сожалению, ее «Анну Каренину», наверное, больше не будут печатать, потому что в издательстве, публиковавшем ее тексты, вышла «Анна Каренина» в переводе Пивира и Волохонской…. Хорошо получился Чехов у Рональда Хингли (Ronald Hingley), он пишет свободно, иногда слишком, чеховские мужики становятся у него очень английскими... Очень хороша повесть «Джан» (Soul) Платонова в новом коллективном переводе. Но даже сейчас выходят серии новых плохих переводов русской литературы. Они не нравятся даже массовому читателю…»

а это уже просто интересно… и забавно:

А какие жанры переводной литературы пользуются популярностью в Америке?

К.Ф.: У нас не читают поэзию, ни свою, ни чужую. Самых хороших американских поэтов никто не знает. Ни мои студенты, ни я сама. Американцы не любят рассказы, только романы, и в последнее время мемуары, особенно телезвезд. Большинство предпочитает Дэна Брауна. Огромные массы вообще не читают. Помню, я с риелтором искала дом для себя: входишь - ни одной книги. Около 20% американцев, по крайней мере, в моем южном штате безграмотны. Я пришла в ужас, узнав эти цифры.

К определению Пушкина-Набокова и добавить нечего.
Лошади мы...

Пушкин и Набоков - сторонники буквального перевода, это да...

Но ели перевод не буквален, а художественен в широком смысле этого слова, то это уже самостоятельное литературное произведение.

Помнится, я когда прочитала всего Мураками, меня не покидала мысль, будто в некоторых его книгах персонажи-женщины не такие как везде у него, в том плане, что иначе выписаны, слишком лирично, черечур одухотворенно, местами томно, и я решила посмотреть имя перводчика... Оказалось, что большую часть переводов Мураками с японского осуществлял Д. Коваленин, а та книга, что переполнена "женской одухотворенностью" ("Мой любимый sputnik") переведена некой Куниковой. Женщиной. Все вопросы у меня тогда отпали сами собой.

Потом мне попала в руки (в виртуальные руки, нашла в инете) переписку Голсуорси с женой своей друга, писательнцей и переводчицей, той самой, что впервые перевела в Англии "Анну Каренину". Голсуорси писал ей, что женщину-персонажа у Толстого может оставить в романе женщиной, только женщина, талантливая, знающая и психологию своего пола и профессионально владеющая языком. Хотела это письмо найти и разместить здесь, но не нашла. ...А ещё он писал ей, что на других языках Каренина слишком мужественна, где не надо и нет в ней той спеси, что закладывал классик.

Ссылку не удалось на интервью сделать активной, сорри.

Нашла это письмо, правда, не полную версию, но понятно даже здесь, о чем я хотела сказать выше, копирую часть письма с комментариями:

КОНСТАНС ГАРНЕТ Лоренс-Мэншенз, 4, Челси,
10 мая 1902 г.

Дорогая миссис Гарнет! {Констанс Гарнет - жена критика и писателя Эдварда Гарнета, друга Голсуорси , - переводчица на английский язык романов Тургенева, Толстого и других произведений русских классиков.}
Я дочитал второй том Анны {Роман " Анна Каренина " вышел в Англии в переводе К. Гарнет в 1901 году.}, и в таком восхищении, что должен хотя бы отчасти излиться. Сцена родов и смерть Анны по силе чувства и прозрения - высшее, что сделал Толстой, насколько я его знаю; а разговор Степана Аркадьевича с Карениным , Ландау и графиней Лидией Ивановной - непревзойденная сатира.
Я склоняюсь к мысли; что Толстой в глазах потомства будет стоять в одном ряду с Шекспиром. Его творчество совсем иного рода, чем творчество Тургенева, Шекспира, Мопассана; это что-то совсем новое. Его ни с чем нельзя
сравнить. Верно сказал на днях Эдвард: оно достигает новых глубин сознания,а значит, и анализа.
На мой взгляд, Анна - личность цельная и последовательная, но я признаю, что Вам, как женщине, виднее, вполне ли она достоверна. Стержень ее проблемы - Сережа; устраните его - и пропадет вся ее нерешительность,сознание греха. Однако я сомневаюсь, что это повлияло бы на трагедию в целом, которая выражена на странице 365 второго тома в словах: "Я не ревнива, а я недовольна". Разве в жизни нет таких женщин?
Если в главах, о которых я пишу, у Толстого плохой стиль, значит, Вы совершили истинное чудо превращения. Так или иначе, Вы проделали замечательную работу, и я с тем большим нетерпением буду ждать "Войну и
мир". Думаю, что я смогу быть Вам более полезен по части охоты, чем для военных глав, но, пожалуйста, присылайте мне все, что захотите.
Я очень надеюсь, что Вы переведете и "Казаков".
Большущее спасибо за то, как я у Вас погостил, мне это пошло на пользу. Но боевой клич Банни до сих пор меня преследует. Моих рукописей у Вас слишком мало, чтобы составить обо мне какое-то представление.
С лучшими пожеланиями, Вам Преданный Джон Голсуорси.

Ну да, вот тут вечный соблазн - вместо того, чтобы передать образ, созданный автором, подменить его своим - плохой, дескать, у него стиль, мне лучше знать? Сама такое делала, грешная...

Для меня лично пример - перевод М.Зенкевичем "Ворона" Э.По - 20 лет работы, и в результате, действительно, подстрочник.

И противоположный пример - заходеровский перевод (пересказ?) "Винни-Пуха" А. Милна - это фактически заново созданная сказка, про нашего, русского мишку.

Есть две традиции перевода - синтетический и аналитический. Аналитический разрушает художественность произведения, но сохраняет все возможные смыслы либо в тексте, либо в многочисленных комментариях, часто превышающих по объёму сам переводимый текст. В синтетическом переводе читатель в идеале должен читать произведение так, как будто бы оно изначально было написано на его родном языке, с отсылками к культурным контекстам из своей родной культуры. В этом смысле перевод Заходера - великолепный образец синтетического перевода.

Разумеется, по-своему интересны обе традиции перевода. И чтобы получить представление об оригинале, не владея в достаточной степени языком и культурой оригинала, желательно прочесть как аналитический перевод, так и талантливо сделанный синтетический.

К сожалению, мне трудно судить о переводной литературе, т.к. кроме русского в достаточном мере никаким языком не владею. Считать перевод самостоятельным произведением никак не могу, однако и отрицать влияние на текст качеств переводчика нельзя. Видимо, правильнее было бы читать сразу оба вида перевода (как выше Флейм написал). Но вообще я предпочитаю синтетические. Помню, как в детстве меня поразил Витязь в тигровой шкуре Шота Руставели. Будто житель другого мира пришел в гости. Если бы же попался мне подстрочник, даже имени автора бы не помнила и названия.

Астролябия, зато можно судить о переводе одной книги на русский разными переводчиками, или о переводе одного автора разными переводчиками (как мой пример с Мураками)и уже будет ощутима разница, разница художественного толка
у меня есть один странный знакомый, который специально выучил немецкий, чтоб прочитать в оригинале Гёте, тогда, давно, я этому поразилась, а теперь вот думаю, какой же он молодец))

Я проголосую за свой вариант: писатель может быть переводчиком, но переводчик зачастую - неудавшийся (напрочь) писатель, как показывают опыты Фельдмана и особенно мною нелюбимого за переводы Одена В. Топорова.

К слову о Набокове, я пробовала читать "Колу Брюньона" Ромена Роллана в его переводе и бросила, сочтя роман полной нелепицей. Позже получила огромное удовольствие от ритмизованной прозы, в какую обратил эту книгу Лозинский. Вот уж действительно были именины сердца)

Что ближе к оригиналу - сказать может только ?r?i ?ln?v)

Я тоже за свой вариант проголосовал. Перевод (не пересказ, как в случае с "Золотым Ключиком" или "Волшебником Изумрудного Города") не является самостоятельным произведением, отдельным от оригинала, но автор перевода в идеале должен быть самостоятельным сильным автором - его авторские ходы должны усиливать перевод, компенсируя неизбежные потери смыслов, игры слов и т.п.

Яна, спасибо за тему.

Таш, к сожалению, это у Роллана не читала. Стоит посмотреть.

Я думаю, что в этом вопросе всё очень индивидуально.

Как-то мне довелось переводить французский перевод верлибра Пабло Неруды на русский язык. :)

Как мне показалось, с этой задачей я как-то справилась (почитать можно тут).
Но это был перевод перевода (к глубочайшему моему расстройству, испанский текст я не нашла), а французский вариант хотя и был довольно точен, оставался "тенью" оригинала. Ну, а я осуществила "тень тени". Я действовала в основном интуитивно, но в голове держала в первую очередь нерудовскую образность, звучание, особенный ритм. В верлибре не может быть лишних слов. А Бродский говорил: "Когда пишешь верлибром, должен быть какой-то организующий принцип". Поэтому очень хотелось сохранить форму.

У Эко есть отличная книжка "Сказать почти то же самое: опыты о переводе"

(кстати, само название меня слегка смущает, ибо по-итальянски эти "опыты" звучат: "espirienza di traduzione", т.е., "опыт перевода".)

Собственно самое краткое определение перевода дано в названии книги. А дальше идёт всяческое углубление в детали с многочисленными примерами.

Эко приводит отрывки из "Сильвии" Нерваля, которую перевёл на итальянский с французского, говоря о том, что важно оказать то же самое воздействие. И если Нерваль какие-то строчки своего прозаического произведения счёл нужным написать александрийским стихом (!), то он, Эко, может быть, и в ущерб точному лексическому параллелизму, но постарается это соблюсти.

Но главная мысль заключается в том, что перевод – это всегда переговоры. И, как во всяких переговорах, здесь подразумеваются какие-то уступки, отклонения в ту или иную сторону (форма – смысл).

Является ли переводчик писателем? Он, скорее, соавтор (рангом ниже), вступивший в непрерывный диалог с автором переводящегося текста (сам Умберто Эко нередко даёт дельные советы своим переводчикам, при том, что точное знание языка здесь необязательно. В некачественном переводе огрехи всегда заметны).

Конечно, таких, как Голышев, Любимов, Галь, – единицы. Но при том, кто может оспорить их собственное литературное дарование (которое помогает верно воспринять и передать авторскую работу)?

Я думаю, что оригинальный текст – это камертон, а то, что создаёт переводчик, – попытка инструментально выразить то же самое. А абсолютный слух есть далеко не у всех.

Марина Цветаева
Два «Лесных царя»

Дословный перевод «Лесного царя» Гёте.

Кто так поздно скачет сквозь ветер и ночь? Это отец с ребенком. Он крепко прижал к себе мальчика, ребенку у отца покойно, ребенку у отца тепло. «Мой сын, что ты так робко прячешь лицо?» — «Отец, ты не видишь Лесного Царя? Лесного Царя в короне и с хвостом?» — «Мой сын, это полоса тумана!» — «Милое дитя, иди ко мне, иди со мной! Я буду играть с тобой в чудные игры. На побережье моем — много пестрых цветов, у моей матери — много золотых одежд!» — «Отец, отец, неужели ты не слышишь, что Лесной Царь мне шепотом обещает?» — «Успокойся, мой сын, не бойся, мой сын, в сухой листве — ветер шуршит». — «Хочешь, нежный мальчик, идти со мной? Мои дочери чудно тебя будут нянчить, мои дочери ведут ночной хоровод, — убаюкают, упляшут, упоют тебя». — «Отец, отец, неужели ты не видишь — там, в этой мрачной тьме, Лесного Царя дочерей?» — «Мой сын, мой сын, я в точности вижу: то старые ивы так серо светятся...» — «Я люблю тебя, меня уязвляет твоя красота! Не хочешь охотой — силой возьму!» — «Отец, отец, вот он меня схватил! Лесной Царь мне сделал больно!» Отцу жутко, он быстро скачет, он держит в объятьях стонущее дитя, доскакал до двора с трудом, через силу — ребенок в его руках был мертв.

Знаю, что неблагодарная задача после гениального и вольного поэтического перевода давать дословный прозаический подневольный, но это мне для моей нынешней задачи необходимо.

Остановимся сначала на непереводимых словах, следовательно — непередаваемых понятьях. Их целый ряд. Начнем с первого: хвост. Хвост по-немецки и Schwanz, и Schweif; например, у собаки Schwanz, и Schweif — у льва, у дьявола, у кометы — и у Лесного Царя. Поэтому моим «хвостатым» и с «хвостом» хвост Лесного Царя принижен, унижен. Второе слово — fein, переведенное у меня «нежный», и плохо переведенное, ибо оно прежде всего означает высокое качество: избранность, неподдельность, изящество, благородство, благорожденность вещи или человека. Здесь оно и благородный, и знатный, и нежный, и редкостный. Третье слово — глагол reizt, reizen — в первичном смысле — «раздражать», «возбуждать», «вызывать на», «доводить до» (неизменно дурного: гнева, беды и т. д.). И только во вторичном — «очаровывать». Слово, здесь, ни полностью, ни в первичном смысле не переводимое. Ближе остальных по корню будет: «Я раздразнен (раздражен) твоей красотой», по смыслу: уязвлен. Четвертое в этой же строке — Gestalt — «фигура», «телосложение», «внешний вид», «форма». Обличие, распространенное на всего человека. То, как человек внешне явлен. Пятое — scheinen, по-немецки: и «казаться», и «светиться», и «мерцать», и «мерещиться». Шестое непереводимое — «Leids». «Мне сделал больно» меньше, чем «Leids gethan», одинаково и одновременно означающее и боль, и вред, и порчу, в данном гётевском случае непоправимую порчу — смерть.

Перечислив все, чего не мог или только с большим, а может быть, и неоправданным трудом мог бы передать Жуковский, обратимся к тому, что он самовольно (поскольку это слово в стихах применимо) заменил. Уже с первой строфы мы видим то, чего у Гёте не видим: ездок дан стариком, ребенок издрогшим, до первого видения Лесного Царя — уже издрогшим, что сразу наводит нас на мысль, что сам Лесной Царь бред, чего нет у Гёте, у которого ребенок дрожит от достоверности Лесного Царя. (Увидел оттого, что дрожит — задрожал оттого, что увидел.) Так же изменен и жест отца, у Гёте ребенка держащего крепко и в тепле, у Жуковского согревающего его в ответ на дрожь. Поэтому пропадает и удивление отца: «Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?» — удивление, оправданное и усиленное у Гёте прекрасным самочувствием ребенка до видения. Вторая строфа видоизменена в каждой строке. Первое видение Лесного Царя, из уст ребенка, описательно: «Родимый! Лесной Царь в глаза мне сверкнул!» — тогда как у Гёте («Разве ты не видишь Лесного Царя?») — императивно, гипнотично, — ребенок не может себе представить, чтобы этого можно было не видеть, внушает Царя отцу. Вся разница между: «Вижу» и «Неужто ты не видишь?». Обратимся к самому видению. У Жуковского мы видим старика, величественного, «в темной короне, с густой бородой», вроде омраченного Царя-Саула очами пастуха Давида. Нам от него, как от всякой царственности, вопреки всему все-таки спокойно. У Гёте — неопределенное — неопределимое! — неизвестно какого возраста, без возраста, существо, сплошь из львиного хвоста и короны, — демона, хвостатости которого вплотную соответствуют «полоса» («лоскут», «отрезок» «обрывок», Streif) тумана, равно как бороде Жуковского вообще-туман над вообще-водой.

Каковы же соблазны, коими прельщает Лесной Царь ребенка? Скажем сразу, что гётевский Лесной Царь детское сердце — лучше знал. Чудесные игры, в которые он будет с ребенком играть — заманчивее неопределенного «веселого много в моей стороне», равно как и золотая одежда, в которую его нарядит его, Лесного Царя, мать, — соблазнительнее холодных золотых чертогов. Еще более расходятся четвертые строфы. Перечисление ребенком соблазнов Лесного Царя (да и каких соблазнов, — «золото, перлы, радость...». Точно паша — турчанке...) несравненно менее волнует нас, чем только упоминание, указание, умолчание о них ребенком: «Отец, отец, неужели ты не слышишь, что Лесной Царь мне тихонько обещает?» И это что, усиленное тихостью обещания, неназванностью обещаемого, разыгрывается в нас видениями такой силы, жути и блаженства, какие и не снились идиллическому автору «перлов и струй». Таковы же ответы отцов: безмятежный у Жуковского — «О нет, мой младенец, ослышался ты, — то ветер, проснувшись, колыхнул листы». И насмерть испуганный, пугающий — Гёте: «Успокойся, дитя! Не бойся, дитя! В сухой листве — ветер шуршит». Ответ, каждым словом бьющий тревогу — сердца. Ответ, одним словом дающий нам время года, столь же важное и неизбежное здесь, как час суток, богатейшее возможностями и невозможностями — из всех его времен.

Мы подошли к самой вершине соблазна и баллады, к месту, где Лесной Царь, неистовство обуздав, находит интонации глубже, чем отцовские-материнские, проводит нас через всю шкалу женского воздействия, всю гамму женской интонации: от женской вкрадчивости до материнской нежности; мы подошли к строфе, которая, помимо смысла, уже одним своим звучанием есть колыбельная. И опять-таки, насколько гётевский «Лесной царь» интимнее и подробнее Жуковского, хотя бы уж одно старинное и простонародное warten (нянчить, большинством русских читателей переводимое — ждать), у Жуковского совсем опущенное, замененное: «узнаешь прекрасных моих дочерей»; у Жуковского — прекрасных, у Гёте — просто дочерей, ибо его, гётевский, Лесной Царь ни о чьей прекрасности, кроме мальчиковой, сейчас не может помнить. У Жуковского прекрасные дочери, у Гёте — дочери прекрасно будут нянчить.

И снова, уже бывшее, у Жуковского — пересказ видения, у Гёте — оно само: «Родимый, Лесной Царь созвал дочерей! Мне, вижу, кивают из темных ветвей...» (Хотя бы «видишь?») — и: «Отец, отец, неужто ты не видишь — там, в этой страшной тьме, Лесного Царя дочерей?» Интонация, в которой мы узнаем собственное нетерпение, когда мы видим, а другой — не видит. И такие разные, такие соответственные вопросам ответы: олимпийский — Жуковского: «О нет, все спокойно в ночной глубине. То ветлы седые стоят в стороне», — ответ даже ивовых взмахов, то есть иллюзии видимости не дающий! И потрясенный, сердцебиенный ответ Гёте: «Мой сын, мой сын, я в точности вижу...» — ответ человека, умоляющего, заклинающего другого поверить, чтобы поверить самому, этой точностью видимых ив еще более убеждающего нас в обратном видении.

И, наконец, конец — взрыв, открытые карты, сорванная маска, угрозы, ультиматум: «Я люблю тебя! Меня уязвила твоя красота! Не хочешь охотой — силой возьму!» И жуковское пассивное: «Дитя! Я пленился твоей красотой!» — точно избалованный паша рабыне, паша, сам взятый в плен, тот самый паша бирюзового и жемчужного посула. Или семидесятилетний Гёте, от созерцания римских гравюр переходящий к созерцанию пятнадцатилетней девушки. Повествовательно, созерцательно, живописующе — как на живопись... И даже гениальная передача — формула — последующей строки: «Неволей иль волей, а будешь ты мой!» — слабее гётевского: «Не хочешь охотой — силой возьму!» — как сама форма «будешь мною взят» меньше берет — чем «возьму», ослабляет и отдаляет захват — руки Лесного Царя, уже хватающей, и от которой до детского крика «больно» меньше, чем шаг, меньше, чем скок коня. У Жуковского этого крика нет: «Родимый! Лесной Царь нас хочет догнать! Уж вот он, мне душно, мне тяжко дышать». У Гёте между криком Лесного Царя — «силой возьму!» — и криком ребенка — «мне больно!» — ничего, кроме дважды повторенного: «Отец, отец», — и самого задыхания захвата, у Жуковского же — все отстояние намерения. У Жуковского Лесной Царь на загривке.

И — послесловие (ибо вещь кончается здесь), то, что мы все уже, с первой строки второй строфы уже, знали — смерть, единственное почти дословно у Жуковского совпадающее, ибо динамика вещи уже позади. Повторяю: неблагодарная задача сопоставлять мой придирчивый дословный аритмический внехудожественный перевод с гениальной вольной передачей Жуковского. Хорошие стихи всегда лучше прозы — даже лучшей, и преимущество Жуковского надо мной слишком очевидно. Но я не прозу со стихами сравнивала, а точный текст подлинника с точным текстом перевода: «Лесного царя» Гёте с «Лесным царем» Жуковского.

И вот выводы.

Вещи равновелики. Лучше перевести «Лесного царя», чем это сделал Жуковский, — нельзя. И не должно пытаться. За столетие давности это уже не перевод, а подлинник. Это просто другой «Лесной царь». Русский «Лесной царь» — из хрестоматии и страшных детских снов.

Вещи равновелики. И совершенно разны. Два «Лесных царя».

Но не только два «Лесных царя» — и два Лесных Царя: безвозрастный жгучий демон и величественный старик, но не только Лесных Царя — два, и отца — два: молодой ездок и, опять-таки, старик (у Жуковского два старика, у Гёте — ни одного), сохранено только единство ребенка.

Две вариации на одну тему, два видения одной вещи, два свидетельства одного видения.

Каждый вещь увидел из собственных глаз.

Гёте, из черноты своих огненных — увидел, и мы с ним. Наше чувство за сновиденный срок Лесного Царя: как это отец не видит?

Жуковский, из глади своих карих, добрых, разумных — не увидел, не увидели и мы с ним. Поверил в туман и ивы. Наше чувство в течение «Лесного царя» — как это ребенок не видит, что это — ветлы?

У Жуковского ребенок погибает от страха.

У Гёте от Лесного Царя.

У Жуковского — просто. Ребенок испугался, отец не сумел успокоить, ребенку показалось, что его схватили (может быть, ветка хлестнула), и из-за всего этого показавшегося ребенок достоверно умер. Как тот безумец, мнивший себя стеклянным и на разубедительный толчок здравого смысла ответивший разрывом сердца и звуком: дзипь... (Подобие, далеко заводящее.)

Один только раз, в самом конце, точно усумнившись, Жуковский предает свое благоразумие одним только словом: «ездок оробелый»... но тут же, сам оробев, минует.

Лесной Царь Жуковского (сам Жуковский) бесконечно добрее: к ребенку добрее, — ребенку у него не больно, а только душно, к отцу добрее — горестная, но все же естественная смерть, к нам добрее — ненарушенный порядок вещей. Ибо допустить хотя бы на секунду, что Лесной Царь есть, — сместить нас со всех наших мест. Так же — прискорбный, но бывалый, случай. И само видение добрее: старик с бородой, дедушка, «бирюзовы струи»... Даже удивляешься, чего ребенок испугался?

(Разве что темной короны, разве что силы любви?) Страшная сказка на ночь. Страшная, но сказка. Страшная сказка нестрашного дедушки. После страшной сказки все-таки можно спать.

Странная сказка совсем не дедушки. После страшной гётевской не-сказки жить нельзя — так, как жили (в тот лес! Домой!).

...Добрее, холоднее, величественнее, ирреальнее. Борода величественнее хвоста, дочери, узренные, и величественнее, и холоднее, и ирреальнее, чем дочери нянчащие, вся вещь Жуковского на пороге жизни и сна.

Видение Гёте целиком жизнь или целиком сон, все равно, как это называется, раз одно страшнее другого, и дело не в названии, а в захвате дыхания.

Что больше — искусство? Спорно.

Но есть вещи больше, чем искусство.

Страшнее, чем искусство.

Ноябрь 1933

Ирина, мне теперь захотелось найти эту книгу Эко, заинтересовалась.. Про соавтора ты классно сказала, соглашусь полностью.

Неизвестный, спасибо огромное, отличный пример перевода, не доводилось читать этого у Цветаевой, будто увидела своими глазами разницу оригинала с переводом.

Проголосовал "да", хотя это, может быть, и не очень-то корректно...
Просто никак не могу забыть "облом" детства... Как-то раз взял "Гамлета" перечитать - очень душа требовала - и... ну, трудно найти более точное слово, нежели "обломился"... То есть текс-то был, смысл, образы... но вот того наслаждения, которое я помнил по первым прочтениям - увы...
Оказалось, все дело в переводе. Мне повезло - я познакомился с Гамлетом в переводе Пастернака. А вот в тот раз мне попался перевод, если не ошибаюсь, Лозинской, коий тоже считается одним из классических. Как-то особенно память сохранила несоответсвие переводов фразы "This lapwing runs away with the shell on his head." У Пастернака - "Побежал, нововылупленный, со скорлупой на головке." При том я неизменно читал "нововылуплЕнный". А у Лозинской - "Побежала пигалица со скорлупкой на макушке." И еще пояснения в сносках, что в Англии в то время считалось, что птенец некоторое время носит скорлупу на голове. Согласитесь, смысл фразы не искажается ни в том, ни в другом случае. Но как ПРОСТОНАРОДНО это "пигалица" и сколь презрительно-высокомерно "нововылуплЕнный"...

И чуть пошире эту же сцену:

OSRIC
The king, sir, hath wagered with him six Barbary horses: against the which he has imponed, as I take it, six French rapiers and poniards, with their assigns, as girdle, hangers, and so: three of the CARRIAGES, in faith, are very dear to fancy, very responsive to the hilts, most delicate CARRIAGES, and of very liberal conceit.

HAMLET
What call you the CARRIAGES?

(выделено мной)
ABBYY Lingvo - «CARRIAGES» (с английского) коляска, экипаж, карета, кеб
Переводчик Google - carriages = вагоны

Но пока еще чуть дальше...

HORATIO
I knew you must be edified by the margent ere you had done.

OSRIC
The carriages, sir, are the hangers.

HAMLET
The phrase would be more german to the matter, if we could carry cannon by our sides: I would it might be hangers till then...

А теперь варианты перевода:

Лозинская:
Озрик
Мой принц, король поставил против него в заклад шесть берберийских коней, взамен чего тот выставил, насколько я знаю, шесть французских рапир и кинжалов с их принадлежностями, как-то: пояс, портупей и прочее; три из этих сбруй, честное слово, весьма тонкого вкуса, весьма ответствуют рукоятям - чрезвычайно изящные сбруи и очень приятного измышления.
Гамлет
Что вы называете сбруями?
Горацио (тихо, Гамлету)
Я так и знал, что вам еще придется заглянуть в примечания.
Озрик
Сбруи, мой принц, это портупеи.
Гамлет
Это слово было бы скорее сродни предмету, если бы мы на себе таскали пушку; а пока пусть это будут портупеи.

Кронеберг
Озрик
Король прозакладывал ему шесть арабских жеребцов; Лаэрт, с своей стороны, как я слышал, шесть французских шпаг и кинжалов со всеми принадлежностями, как то: портупеями и прочим. Три из этих принадлежностей точно чрезвычайно красивы, соответствуют рукояткам. Эти необыкновенные принадлежности сделаны с большим вкусом.
Гамлет
Что вы называете принадлежностями?
Горацио
Я знал, что вам придется поучаться его комментариями, пока он кончит.
Озрик
Принадлежности, принц, – портупеи.
Гамлет
Это выражение было бы больше кстати, если бы мы могли носить при себе пушку, а покамест пусть останутся портупеями.

Радлова
Осрик
Сэр, король поставил шесть берберийских коней, против которых, я слышал, поставлено шесть французских рапир и шпаг со всеми принадлежностями, как перевязи, пояса и прочее. Три из этих повязок, право, очень изысканного вкуса, вполне достойные рукояток, весьма прелестные повязки и очень искусного вдохновения.
Гамлет
Что вы называете повязками?
Осрик
Повязки, сэр, – это перевязи.
Горацио
Я знал, что вам придется еще справиться в примечаниях, пока вы дойдете до конца.
Гамлет
Это выражение было бы уместно, если бы мы носили на боку пушку. Пока же оставим название "перевязь".

Константин Константинович Романов
Осрик
Принц, король побился с ним о заклад на шесть варварийских коней; а им противопоставлено, как я слышал, шесть французских рапир и кинжалов с их прикладом, то есть поясами, перевязью и пр. Три из этих держал, право, в очень отменном вкусе, очень подходящи к рукояткам, самые очаровательные держала и очень изящного изобретения.
Гамлет
Что называете вы держалами?
Гораций (тихо Гамлету)
Я так и знал, что вам придется обратиться к примечаниям раньше, чем вы дослушаете его до конца.
Осрик
Держала, принц, – это перевязь.
Гамлет
Это выраженье шло бы к делу больше, если б мы могли носить на боку пушку; а я буду пока называть это перевязью.

Поплавский
ОСТРИК. Король, сэр, поставил шесть арабских скакунов, а Лаэрт, насколько мне известно, — шесть французских шпаг и кинжалов со всеми причиндалами — ремнями, портупеями и прочим; три супони, без преувеличения, просто восхитительны и в тон рукояткам — очень изящные супони весьма прихотливой отделки.
ГАМЛЕТ. Что такое «супони», по-вашему?
ОСТРИК. Супони, сэр, — это портупейные ремни.
ГАМЛЕТ. Так пусть они остаются ремнями: вы же не лошадиный хомут собираетесь ими затягивать.

Пастернак
Озрик
Король, сэр, держит пари с Лаэртом на шесть арабских коней, против которых тот, как я слышал, прозакладывал шесть французских рапир и кинжалов с их принадлежностями, как то: кушаками, портупеями и так далее; три пары гужей действительно сказочной красоты и очень подходят к рукоятям; чрезвычайно изящные гужи, с глубокомысленными украшениями.
Гамлет
Что вы называете гужами?
Горацио (вполголоса Гамлету)
Я предчувствовал, что дело не обойдется без пояснений.
Озрик
Гужи, сэр, - это ремешки к портупеям.
Гамлет
Выражение было бы более подходящим, если бы вместо шпаг мы носили пушки. До тех пор пусть это будут портупеи.

Итак, хотя везде слову, употребленному Оз(с)риком Гамлет соотносит пушки, и предлагает свое определение, коее, по его мнению относится к шпагам (рапирам), пары весьма разны:
сбруи – портупеи
принадлежности – портупеи
повязки – перевязи
держала – перевязи
супони – (портупейные) ремни
вожжи – портупеи

Что говорит Даль?

ПОРТУПЕЯ ж. франц. поревязь, бандалер; ремень, тесьма через плечо, или поперечная, пояс с застежкой, для шпаги, сабли, шашки.
То есть для нашего случая подходит вполне и вполне.

ПЕРЕВЯЗИ у Даля не нашлось.
Ушаков.
ПЕ'РЕВЯЗЬ, и, ж. 1. Полоса, лента или ремень через плечо, преимущ. в форменной одежде.
То есть для наших времен тоже вполне подходит. Вопрос лишь в том, насколько нам нужно сохранить, скажем так, отнесенность ко временам давно минувшим.

Но если с портупеей и перевязью вопросов практически нет: Гамлет все таки вполне образованный и к тому весьма грамотный в военном деле человек, то вот с тем, что он относит к ПУШКАМ – вопросов много.

1. ПОВЯЗКИ. При чем тут пушки?!
2. ПРИНАДЛЕЖНОСТИ. Чем принадлежности Гамлету не нравятся, почему он относит их исключительно к пушкам?

3. ДЕРЖАЛА
Даль:
Держка (областное) то же (то есть Держанье), а также предмет, в чем держат или что держат; голубятня (особ. для чистых), а также стая чистых голубей, для гонки.
Держалень м. балюстрад, перила; || кур. тул. держалка цепа.
Держальник м. кур. станок, в который вкладывают веретено, при сатывании початка. || Большой молот, подставляемый с противной стороны, при склепке котлов вручную. || Кадочка, держало, держалка, держалень, цепник, кадца, кадушка, ру коять цепа. || Стар. товарищ или помощник воеводы; бедные дворяне, постоянно проживавшие на полном содержании в домах людей родословных; они предшествовали своим патронам, когда, последние выезжали со двора, входили с ними в дома частных людей, где принимались как гости; но во время приезда патронов во дворец, оставались у крыльца при лошадях. Иногда городовые воеводы назначали их к доходным должностям в своем городе для кормлениия. || На свадьбах держальники —лица, державшие собольи сороки, которыми опахивали жениха и невесту (Наумов)
Держатель м. —ница ж. держащий что-либо, в разн. знач. глаг.
Держалка ж. ручка или рукоять, за что держат вещь. Цеп составлен из держалки, тапка и приуза.
Держальня, всякий простой снарядец для укрепы, держанья чего и пр., колья для тенет.
Держало ср. держалка; длинная палка цепа, держальник, держалина ж. кадочка, кадца.
Держальцы м. мн. типогр. штемпель, гриф.

Ничего АРТИЛЛЕРИЙСКОГО я здесь не нахожу.

4. СБРУЯ (от собирать?) ж. и сбруя, все принадлежности, снасти, орудия, снаряд для промысла, занятия, дела. Церковная сбруя, ниж. утварь. Ловецкая, рыболовная сбруя, обзавод; сети и снасти, включая и лодку. Сбруя охотничья, военная, сапожная, столярная и пр. Ныне разумеют под сбруей более конския принадлежности, для езды; упряжная сбруя, вся упряжь, постромки, хомуты, шлеи, возжи и пр. Сбруя парная, троичная, одиночная, дышельная, оглобельная и пр. Сбруя конная, верховая, весь прибор, седло с потником и чепраком, с подпругами, троком, стременами, уздечка или мундштук, нагрудник с пахвой и пр.

Ну, принадлежности – и принадлежности, ничего особо различающегося с портупеей…

5. СУПОНЬ, супоня ж. ремень, коим стягивают хомутные клешни, под шеей лошади.

Опаньки! Хомут!! А раз хомут, то лошадь не верховая, а упряжная – то, что и надо для пушек!

6. ВОЖЖА, возжа ж. веревка, пристегиваемая кляпом или пряжкой к удилам запряженной лошади, для управления ею: вожжи коренной и дышельных лошадей бывают парные, от пристяжной одиночные, привозжа или привозжек.

Опять таки УПРЯЖКА!!!

То есть, с точки зрения русского языка, только СУПОНИ и ВОЖЖИ могли вызвать недоумение Гамлета.
Но разница есть!!
На больших дворянских конюшнях, а тем более – на королевских! – лошадей запрягали конюхи, и кому, как не им, знать разные там «супони». Однако, конюхи были очень далеки от хозяев.
Вожжи же – дело более близкое кучеру, который мог и не очень-то знать про супони, зато был куда как поближе к тем, кого он возил в каретах.
А если учесть еще и «нововылупленного», то вполне ясно вырисовывается образ этого Оз(с)рика – из грязи – в князи, а точней, из кучеров, и выбился за какие-то особые заслуги! А если еще и вспомнить анекдот царских времен: «муж – для богатства, любовник – для души, а кучер – для тела»…

То вот Вам и те многие и многие подтексты – именно к теме! – которые вкложил Пастернак в свой перевод.
И скажите теперь, что это – не произведение.

Подытожу.
Говорить, что перевод - самостоятельное произведение, на мой взгляд, все-таки нельзя. Так как сюжет, герои, даже основной смысл реплик - все принадлежит оригинальному автору. Но качественный перевод ДОЛЖЕН БЫТЬ произведением!

"Но качественный перевод ДОЛЖЕН БЫТЬ произведением!"

вот и я тоже, когда голосовала, прежде всего, это держала в голове.

patriot, спасибо за примеры, почитала, подивилась. такое ощущение, что некоторые переводчики, извиняюсь, не переводят, а выпендриваются.

И все-таки закончу круг своих изысканий, поскольку, похоже, за меня это никто не сделает.

Так все-таки, почему же Пастернаку совершенно излишне прибегать к пояснениям, что в Англии в то время считали, что цыпленок... Да потому что в свете всего вышеизложенного да еще и с припоминанием того, что дворяне, получая титул (напр., князя, графа), получал и право на ношение, а также на размещение на всевозможных дверях, дверцах, военной арматуре, посуде, ливреях, попонах и т.д. короны, соответсвующей титулу, эта самая скорлупка на голове нововылупнного - это и есть тамая корона, которая преходяща, хрупка, как благослонность, да, впрочем, и самая жизнь его патрона.

Эх, да что там говорить... Бог уж с ними - с переводами - писал бы сейчас хоть кто-нибудь от себя да на русском языке, так как Пастернак переводил!..

"Властелин колец"

Когда-то давно мне эту ссылку дал Скиф, на критическую статью Горелика о переводе Муравьева.
Как же я смеялась)))

http://www.eressea.ru/library/public/gorelik1.shtml

Да, хорошая статья, примерно о том я и говорю.
Ну, транскрипция имён собственных, это вообще отдельный кошмар переводчиков.

А вот именно энергичность выражений, то, чего нет и не может быть у джентльмена Толкиена, и что так необходимо русскому читателю:

"Don't stand slavering there!" - "Не стойте там, пуская слюни!", конечно, именно так и обращается на поле боя джентльмен-комбат к джентльмену - командиру роты.

"Кончай хайлом мух ловить!" - тоже, конечно, эвфемизм, но всё же понятнее уху русскому?

Eventually, walking around, I abruptly found a series of new <a href=http://www.Cheapcoachbagsstore.Com>Cheap coach bags</a>
color-Grenade. At first glance, I am amazing, this specific section of the actual package compared to with all the series coloring african american, reddish, white to raised spotlight the classiness, beautiful benefits.
After that, I will always remember this specific carrier, choose the kind folks all over the place to discover pictures, obtaining acquired endorsement under the adult mom and also for you to praise personally formally registered as a apothecary, to facilitate the very first half of 2011 these days, a final morning of your fantastic expression associated with my own move assume feel this infant carrier night time.

Check out hey is often a major cardstock bag, beneficial good bodyweight, through the <a href=http://www.Louisvuittonhandbags4s.Com>Louis vuitton handbags</a>
Store for you to my car, set succeeded chemical p:

Available the actual handbag, disclosing a major brown leafy cardboard boxes:

Consequently start it, certainly not the particular carrier yo, sure external, comfortable bag, this kind of bag is very important, when not inside standard handbag has to be put in a particular tender handbag, both to safeguard the actual hand bags, furthermore, , leather bags should inhale too!

Following, Dangdang as soon as! Our "Eye Candy" grand debut!

This is actually the Epi string, I love this kind of string for a lot of causes, one to your cortex, along with other <a href=http://www.Cheap-Gucci-Store.Com>Cheap Gucci Store</a>
-old flowers, african american aboard, white-colored aboard is not leather, nevertheless buckskin. 2 <a href=http://www.Dioroutlet.Com>Dior outlet</a>
specialized in the aged 1 plants, dark-colored table, whitened panel excessive imitation, any large rock came down, click five men and women, three everyone is transporting your old bouquets <a href=http://www.Balenciaga-Outlet.Com>Balenciaga Outlet</a>
Speedy, there exists a "Bang Bang" likewise employed the road to buy 10. 3 to prevent even if the fake <a href=http://www.Buyjimmychoooutlet.Com>jimmy choo outlet</a>
handbag, it's possible to see the genuine look and this series is very sensitive kind, (aside: Therefore if you wish to buy a duplicate from the large tote, try not to purchase may be the skin, for example GUCCI, canvas series, Prada parachute series, China imitation is actually hard to distinguish even the actual shops have it, hehe)
Chinese translation of the sequence directly into drinking water ripples, really the image of it, leaned in to see, I like water ripples circular circular perform:

My personal favorite factor there's no full printed <a href=http://www.Buyfendioutlet.Com>fendi outlet</a>
Logo design, the type of person that all of a sudden appear a bit vulgar, but my mom seems to have loved. Might be suitable for people who grades a little bit longer, this particular tote is actually printed around the entrance of the <a href=http://www.Balenciaga-Outlet.Com>Balenciaga Outlet</a>
correct lower leg, for everybody to see:

With a little freezer on the small silver locks, thus cute:

Positive <a href=http://www.Hermesoutletshop.Com>Hermes outlet</a>
terms, behind it, printed the full name and also origins <a href=http://www.Alexander-outlet.com>Alexander-outlet</a>
:

Considering that the lock, needless to say, hold the key, and with the two cute small key. Take a look at the locking mechanism along with secrets together like it.

Study information regarding the actual yo and this can be stated which i am now the favorite of all of the hand bags, hehe, whim, as well as evaluation of what I like the first 3 A, that they must be, present day <a href=http://www.Cheappradaoutlet.Com>prada outlet</a>
, this past year purchased the white Chanel and also early this season to buy Prada red long pocket book. picture with them right now:

From individual preference to determine more feminine colours like a dark tote I've not, although outrageous, in a nutshell, locate a few as well serious. Nicely, reporting is finished, actual photos to wait with regard to This summer Fourth barbecue celebration the OUGH. UTES. Nationwide Day.
Sit tight!

http://www.hermeshadbags.co.cc/
http://www.90end.co.cc/


http://forums.slipknot1.com/member.php?u=72350
http://www.bacfac.algerialine.com/forum/member.php?8322-owediaresee