В комнате прокуренной и серой
На диване, вросшем в пустоту,
Он сидел, как на мели галера,
С сигаретой тлеющей во рту.
Перед ним на липком табурете
Мух манил нехитрый натюрморт…
Ложка во вчерашнем винегрете,
Водка и засохший бутерброд.
А в углу хрипел кассетник старый,
Заполняя вакуум ревом струн
Блэкмором истерзанной гитары…
Слух сквозь хмель ловил его игру…
На стене поблекшие обои
Скрашивали неприглядный цвет
Постерами Кинчева и Боуи,
Прятались за фото из газет…
Где они, вчерашние герои?
Там, где юность, не жалея дров,
За стеною осажденной Трои
Тьму кромсала лезвием костров…
Поседели волосы и речи…
Почернела медь гитарных жил…
Вот уже и смысл черпать нечем
В этой загипсованной глуши…
Между тем бутылка опустела…
Вялым жестом муху отогнав,
Человек поднял с дивана тело,
Плащ одел, едва найдя рукав.
Методом несложных вычислений
Подытожил мелочь в кулаке
И побрел знакомым направленьем
К магазину, что невдалеке…
По асфальту шаркали подошвы
Жаждою к ручью гонимых ног…
Боги рок-н-ролла, право, что ж вы
На него обрушили злой рок?
Только не приемлет сожалений
Ветру воли верная душа…
Жить, как завещал великий Леннон –
Прыгать вверх с восьмого этажа…