Тарен – препарат-противоядие от действия фосфорорганических соединений (радиация), входящий в комплект военной индивидуальной аптечки АИ-1, гнездо №2, любимый пенал красного цвета. Действующее вещество – апрофен. В настоящее время из-за ярко выраженного галлюциногенного действия препарат выводится из обращения. Препарат начинает действовать через 20-30 минут после приема, действие длится 4-5 часов. Соматические проявления: сухость во рту и во всем теле, расширенные зрачки. Применяется строго при угрозе отравления.
При применении в неотравленном состоянии препарат дает четкий галлюциногенный эффект, выражающийся в спутанности сознания, провалах памяти и наличии ярких зрительных галлюцинаций. Для стабильного достижения галлюцинаций дозировку препарата приходится повышать. Чаще всего, галлюцинации происходят вспышками и человек постоянно находится в состоянии галлюцинация-реальность. Таким образом, грань между двумя состояниями постепенно стирается и человек перестает понимать, где он находится в настоящее время. При нестабильной психике возможно сумасшествие.
Интересная информация, но в 1996 году я этого не знал. Я жил беззаботной жизнью студента и был склонен к экспериментам. Вчера была пятница, мой друг где-то вырубил две марки и мы на весь вечер погрузились в увлекательный мир ЛСДшного прихода. Перло не жестко, яркие, но редкие всполохи красочных ведений быстро сменялись странным состоянием раздражения и непоняток. Все время хотелось усилить, мы не могли расслабиться и не находили себе места. Измучив себя бессонницей и жестким отходняком, так и не сомкнув глаз, я впал в вялую депрессию. Мне хотелось движухи, сильного кайфа, драйва, ну на крайний случай накуриться. Хоть что-то! Мой собрат по отходняку совсем потух, он был нездорового желтого цвета. Сочувственно посмотрев на него, я решил его поддержать: - Хреново выглядишь. - Угу, на себя посмотри. - Надо бы попуститься. - Я сейчас водки выпью, грамм семьсот. Будешь? - Не, схожу домой, почву пробью. - Давай, я к вечеру постараюсь травы вырубить. Позвоню. Уныло бредя домой я проклинал гадского ублюдка, который впарил нам концентрат лютого отходняка и давал себе слово больше не маньячить. - Здорово! Я оглянулся. Возле соседнего подъезда стоял Вэл. Я обрадовался: - О! На ловца и зверь бежит. Слушай, есть че? - У-у-у, я вижу ты обломился, чем бодрился? - Жалким подобием ЛСД. Просто кикоз! Выручай. - В одиночку бродил? - Не, с Димоном. Такая лажа накрыла. - Короче, я сам не пробовал, но есть штука лютая, смотри. Вэл показал мне две таблетки: - Это что, Е? - Нет, говорят штука покруче любого Е – «Тарен», его глотают после взрыва ядерной бомбы. - Ты сдурел! После такой бомбы уже никто ничего не глотает, всем капец. - Ну, ты же меня знаешь, я тебя разводить не стану, за что купил, за то и продаю. - Думаешь полегчает? - Уверен. Но как это действует, без понятия. - Ладно, давай, мне уже все равно. Схватив две таблетки я сразу же проглотил одну: - Ждать долго? - Не знаю, думаю, минут двадцать пять. Давай пока покурим. Мы закурили. Я простоял с Вэлом минут тридцать, но прихода не было: - Слушай, не прет. Тебе по ходу очередную гунь задвинули! Ладно, пойду домой, надо перед матерью нарисоваться. Поднимаясь по лестнице, я употребил вторую таблетку и не ожидая скорого эффекта позвонил в дверь. Мама открыла дверь и недовольно проворчала: - Явился! Ты где всю ночь шлялся? - У Димки, в нарды играли. - Ага, в нарды. Курили опять? Вон, глаза чумные! - Да не курили мы, просто не спал. - Ну-ну, в 12 откроется булочная, сходишь за хлебом. - Хорошо. Переодевшись и сохраняя надежду на действие «тарена», я взял сигарету и отправился в туалет. Закурив, я взял журнал и …..
Тепло и темно. Сквозь мрак я начал различать обстановку. Твою мать! Это камера! Я в тюрьме! За что! Зеленовато-серые шершавые стены, каменный холодный пол, отвратный запах и я один. Скользкой слизью отчаяния ко мне подкрадывалась измена. Спокойно, только не паниковать! Вспоминаем, за что меня посадили. Внезапно я увидел, что стены со страшным скрежетом начинают двигаться, западня! Меня раздавит как орех! Сорвавшись с места я бросился к дери и начал что есть мочи колотить: - Откройте, откройте, так нельзя! За что?! Суки! Тепло и темно. Открыв глаза, я увидел, что стаю в туалете со спущенными штанами, весь в туалетной бумаге и пытаюсь раздвинуть стены. Дверь была распахнута. Передо мной с выпученными глазами стояла мать: - Что, что случилось! Идиот! Ты чуть дверь не выбил, дебил! Что ты с собой сделал?! Я не знал что сказать, так как не совсем понимал что случилось: - Я уснул, мне какая-то дрянь приснилась. - Ты скотина! Не курили, значит! Да на тебе лица нет! Иди спать. - Я пить хочу. - Одень штаны! Я выбрался из туалета и прямиком отправился на кухню. Дверь была закрыта. Дверь? А разве на кухне была дверь? Неважно, главное попить! Взявшись рукой за ручку я резко рванул. В дверном проеме была взлетная полоса. Ну слава богу, все нормально, я на аэродроме. Во сколько прилетает экспедиция? А, точно - в три! Посмотрев на песочные часы, которые держал в руке, я понял что сейчас только 11. 23. Еще уйма времени, мне еще что-то нужно на аэродроме? Нет. Тогда нужно закрыть дверь. Я снова взялся за ручку, но заметил, что ко мне приближается стол на колесиках, на столе стояла банка соленых огурцов. Вот это очень кстати! Я просунул в банку руку и схватил сытный огурчик. Зеленый монстр домашнего соления, обхватил мою руку щупальцами и резко рванул. Моя рука была уже в банке по плечо. Я начал вырываться, в три часа мне встречать экспедицию, какие огурцы, у меня дел по горло! Но банда зеленых не отпускала, я был уже с головой в рассоле. Тепло и темно. Звук пощечины. - Кретин! Что ты принимал? Я стоял посреди кухни, моя рука по локоть была в банке с огурцами и я нещадно давил зеленых уродов. - Да ничего я не принимал! Хотел огурец достать, а рука застряла. - Дурь у тебя в башке застряла! Иди за хлебом! Где я и кто эта злая женщина? Почему она кричит и посылает меня за хлебом, есть совсем не хочется. Ладно, неважно, здесь слишком стремно, надо от сюда валить! Открыв дверь в свою комнату, я бодрым шагом вышел на проспект «Строителей». Клево, прямо с седьмого этажа в булочную! Только это не совсем булочная, скорее банк. Странно, а где же я умудрился хлеб купить. Все, надо валить домой! Блин, дом окружен забором! Как же так? Придется прыгать. Взяв разбег, я прыгнул и закрыл глаза. Тепло и темно. Крики, шум, свист. Открыв глаза, я понял что вишу на турнике и выступаю за сборную Румынии по гимнастике – попадос! Фух, пронесло, жюри уже выставляет оценки, наверное я уже закончил выступление. Что?!!! Почему так мало! Я хуже всех! Долгие годы тренировок, режима, боли, пота, криков тренеров – все напрасно! Тогда какой смысл висеть? Раз, два, три, эффектный соскок и я возле дома. - Привет! - О! Димка! Ну че, ты как? - Я то нормуль, а вот ты че такой перепуганный? - Я гимнаст! - А я с наркотиками завязываю! - Прикольно, я тоже. А че, ты водку уже выпил? - Не помню, я Вэла встретил. - Я тоже. Но у него ничего нет. - Да, совсем пустой. Димка закрыл глаза, ему тепло и темно. Мне тоже. - Слушай, че в лесу тусить, пойдем к моему другу детства Джиму Моррисону! - А где он живет? - В моем доме! - Пошли. Пройдя через красное болото мы подошли к подъезду. Димка нервно закурил и предупредил меня: - Только чушь всякую не неси, у него мамаша строгая. Веди себя нормально, а лучше вообще молчи, я сам поговорю. На лестничной клетке Джима (Алексея Нестерова) был парк. Мы позвонили в плетеную дверь и стали ждать. Через минуту дверь открылась. На границе квартиры и парка стояла строгая мама. Чтобы не вызывать подозрения, я отломил кусок хлеба и поздоровавшись начал кормить голубей. Димка, отвесив маме глубокий и плавный поклон, вежливо сказал: - Здравствуйте, вы мама Джима Моррисона? Молодец Димка, не протупил! Я бы точно спалился! Женщина посмотрела на нас уставшими глазами мамы привыкшей к друзьям сына и спокойно ответила: - Да, я мама Джима Моррисона, подождите. Пройдя в квартиру, она крикнула: - Джимми, сынок, к тебе пришли твои друзья – придурки!
Темно и тепло. Пески.
Вдвоем в пустыне всегда легче.
Светло и холодно. Кто-то хлопает меня по плечу. - Ну что? Ты уже все или мне тебя еще три часа охранять. Я устал уже. Я удивленно посмотрел на Вэла. - Вэл?! - У-у-у, как все непросто. Ну как? - Что? - Понятно. Накрыло тебя еще быстрей чем я думал. - Блин, Вэл, я очконул дико! Меня мама спалила, я в туалете стены двигал! - Ага! И на аэродром мы с тобой ходили и гимнастика была, и даже мама Джима Моррисона! - Так ты в курсе? - Ты так ничего и не понял? Помнишь хоть, как мы встретились? - Конечно, мы покурили и я домой пошел. - Ага, домой! Домой ты еще не ходил, баклан! Мы битых три часа по району шляемся, ну по крайней мере я, а вот ты где побывал, даже трудно представить. Хорошо что не видел никто! Ну как тебе «Тарен», круто? |