Бывают в мире голубые птицы с подвешенными к пузу фау-2. Бывают люди многоруки-многолицы, да многосмыслы встретятся едва. Бывают девушки с витринными ногами, с глазами яркого огня, что твой софит. Бывают челюсти, что разгрызают камень и руки, трущие любой алмаз в графит. Бывают одинокие трамваи, бегущие по рельсам на восток от кислых мин и многослойной гари, от злых коленок, глаз, ладоней, ног.
    А было так - когда я босоногий любил прошастаться под ближний табурет, меня там встретил настоятель строгий и настоял, чтоб я надел берет. С тех пор так и хожу, но наизнанку назло всем настоятелям ношу все свои шапки, и береты, и панамку. Так весь порядок я когда-то сокрушу.
    Бывают лошади с копытами из стали и чёрствым звоном медной мелочи внутри. Они не устают, но если встали - не двинутся ни в жизнь, держу пари. На этих лошадей одна управа - под куцый хвост таран пинком загнать. Да только где найдёшь таран исправный. Всегда суют бракованный, их мать.
    Бывает так - выходишь прокуриться и падаешь рассеянно за борт, на потолок, в гнездо к счастливым птицам в гавайской разнолатанности шорт. Встаёшь, отряхиваясь, после - по-французски - осведомляешься, а долго ль до земли и, не дослушав, давишь кнопку пуска, чтоб и трамваи скрыться не могли.
    А иногда, когда устав от смеха, ложишься вниз лицом на свой топчан, является во сне Эдита Пьеха, несущая в руках тупой кочан. Так, просыпаешься, и думаешь - к чему бы? Ужель билет тебе брать, голова?
    Сидишь потом, грызёшь нервозно губы.
    Осознаёшь, что кончилась трава.