В моей квартире заброшенной, брошенной за борт,
Где Город в безлюдной акустике, падкий на блюз бас,
Где пестрых осенних листьев кочующий табор,
Где каждый Икар над Невой – начинающий водолаз,

Где небо зашито в мешок из льна.
Из серого льна. Мертвецам все к лицу.
Где прошлое ржавчиной мстит куполам,
Как зрячий подросток слепому отцу, -

Тут я. Сигареты – яд. Растворимый ад.
Меня расстреляли капелью - и я истекаю.
И времени мало. И ночь не жалеет петард.
В последней записке: «Простите, я НЕ умираю…»

Играют на флейтах. Любуюсь холодной и вязкой.
И память по стенам тенями как воск по свече.
И время на стреме в защитной и потной повязке
На правом, израненном мной мускулистом плече.

И все размыто в соленой жиже,
В пенном мусорно - мутном прибое.
Я спускаюсь к тебе. Ты ниже
Отметки. Море, мертвое море!

Я здесь. И на камни сесть – зло шуршит пакет.
Бинтуют меня ветра, я уже заживаю.
Осталась лекарство – соль брызг, горький дым сигарет,
И мятый тетрадный: «Простите, я НЕ умираю…»