1) за одно убийство девушка просит бриллиант в 35 карат, за другое - внимание - 200-каратный АКВАМАРИН. Стоит он рублей 500-1000.
2) "...или пялишь ее слишком рьяно, загоняешь ей в кровь пузырек воздуха, а потом она умирает" - ну это же бред.
3) эмпатия - это отнюдь не способность излечивать.
Это способность чувствовать чужие эмоции.

Вчера ночью я дочитал одолженную мне обозначенную в теме книгу, там были выделены уголками различные мысли, я в принципе понимал возможность их путеводности, но в голове не отложилось.
Выполнив это действие (а на самом деле раньше), я понял, что у Паланика не хватило фантазии. Странно, не так ли? про нее как-то очень много говорят, а на деле это книшка могла быть в два раза короче.
Есть ходы положительные, стилеформирующие, они вторичны. Есть отрицательные в своей деструктивности, они от недостатка мыслей. Когда пишешь без мыслей в голове, цепляешься за то, что уже упомянул, и развиваешь эту мысль. Соответственно, возникают повторения. Некоторые любят Чака Поланика за повторение, а ведь это - прямое следствие недостатка мыслей и нечувствиетльности к тексту.
Пример. В начале книги есть рефрен "Ты просыпаешься в..." Там описываются командировки, уже довольно подробно описанная бессоница и знакомство с Тейлером. Этот рефрен повторяется так часто, (часто на следующей строчке, но чаще - через два абзаца), что понимаешь, что автору он требовался главным образом для того, чтобы начать излагать мысль, логически не связанную с предыдущей, а поиск названия отелей помогал ему освободиться от уже написанного текста. Я много раз слышал, что автор несвободен от текста так же, как композитор - от предыдущей ноты и духа произведения в целом, и эта мысль всегда мне казалось мудрой. Кажется такой и сейчас.
Положительные сюжетные ходы так же заимствованы, я не мог не обратить на это внимания, хотя это естественно, - ведь тот, кто был первичен, сильно мною любим.
Разберемся. Тайлер работает киномехаником и официантом и проводит на работе диверсионную работу по расшатыванию нервов населению - сакральный смысл всех этих действий не раскрывается, весело и все тут, а так же есть время спустя возможность не ходить на работу и получать деньги, хотя и сомнительно. То есть для сюжета не столь важно, что он там подливает в холодный картофельный суп-пюре на молочной основе. Так что мне это бросилось в глаза. Вспомнилась "Книга Мануэля" Кортасара и его микрагитация: наполнять пачку сигарет окурками различной длины и потом продавать; разыгрывать сценки в целях обратить внимание общественности на действия правительства; пожимать руку водителя автобуса перед тем, как выйти, - все с целью выдергивать людей со своих насиженных мест и заставить думать. Перед Палаником такой задачи не стоит.
Главной идее книшки лет сто пятьдесят, если не двести. Остальным тоже. Это идеи анархистов, как несложно догадаться, а также Ницше.
Заслуга же Паланика в том, что он это совместил, придал происходящему масштаб и написал таким языком, чтобы это стала читать молодежь. За что ему и спасибо.
А контркультурности Томпсона в книге нет. Томпсон омерзителен, и его контркультруность в том, чтобы выжимать из своей омерзительности максимум для себя. Чак Паланик - нет. У него - бунт серой массы в цивилизационной стадии развития культуры Запада (читайте Шпенглера) - все хотят быть уникальными и стоящими внимания. Единственная обыденность, которой противостоит Паланик - лицемерие. Он не контркультурен, он просто писатель. Вероятно, как и многие в Америке, перекованный из жерналиста.

Я пишу, и у меня есть на это право
Я владею ПРАВОПИСАНИЕМ!!!

странное отношение народа ко мне в универе.
На словах вроде все хорошо, другообдряющие улыбки, за спиной - скрещенные пальцы, пустые разговоры и споры о политике.
При этом меня не любят. Ничего страшного, конечно, никто не обязан меня любить, и вообще я темная непрозрачная личность с соответствующим прошлым, но я предпочитаю открытую вражду лицемерию.
Самое забавное - причина такой скрытой нелюбви. У меня, как известно, высокая самооценка и уверенность в высшем предназначении, помогающие мне в дни депрессий лет уже десять имхо, но обычно мне удается с ходу убедить народ, что на такое о себе мнение я имею право.
В группе же ситуация странная. Люди, читающие только слабую русскую фантастику и написанные удачливыми, но неумными людьми политические книги, мыслящие автора "Дюны" гением и прочее, позавидовали, наверное, моей в себе уверенности...
Ну не знаю. Как будто моя привычка смотреть на людей, сразу не соглашаться с нелепыми мнениями или выраженными не теми словами (что тоже важно) раздражает их спокойствие, намекает им на то, что им еще расти и расти, но при этом они, вместо того чтобы заняться собой или проанализировать свое негативное ко мне отношение, начинают меня тихо ненавидеть, видимо, иззавидовавшись в конец.

Моросил дождь, но я это понял не сразу.
Около метро стояла машина, из нее лилась вода, заливала асфальт.
Я шел по темной и длинной улице минут пятнадцать, мимо проезжали машины, окатывая меня и мостовую из шлангов водой, которой и так было предостаточно, которая лилась с неба, просачивалась в мощеный тротуар и наполняла воздух промозглой сыростью.
Я шел. Не замечал луж, пару раз случайно прошлепал по ним. Хорошо, что кроссовки быстро высохли.
Дома все спали, только отец на секунду отворил дверь моей комнаты, чтобы удостовериться, что я приехал.
Меня пытались разбудить, но ничего не вышло.
Зато выспался.

может, мне есть кого развлекать своим подстрочником мыслей.
Так бывает. Меня услышали на уровне инстинктов, того, для чего не придумано голосовых связок - и я слушаю себя самого другим голосом, слушаю, как кто-то излагает то, что изреченное есть ложь. И даже сформулированное - ложь. Но для этого надо хорошо узнать человека.
Предсказать поступки и мысли кого-то на опреденном уровне восприятия уже невозможно.
Когда этот уровень бывает достигнут, приходится догадываться, спрашивать себя, верно ли я понял это слово или тот символ, то ли имел в виду тот человек, на что я надеялся. Никогда нельзя быть уверенным, ведь разговор, состоящий из перестановки салфеток или глотков чая с глазами, смотрящими в строго определенном направлении, не может быть понят однозначно, как и слова, но слова нельзя не услышать, а в моем случае понимается только то, что понимается правильно, что имелось в виду.

Это теория. Все это лишь теория, которую я придумал давным-давно и которая не ограничивается этим, она еще не разработана и никогда не будет, ведь того, чего хватает для художественного приема, в ней и так в избытке.
Беда в том, что я этим пользуюсь, я пытаюсь отойти от этого, покинуть ощущение своей безопасности от злорадного смеха, который в большинстве случаев существует лишь в моем воображении. То, что я написал выше, пресловутый разговор из узора кофейных чашек, сигарет и улыбок, есть всего лишь защитная реакция, страх сблизиться с теми, кто мне особенно дорог.

всю жизнь я был уверен, что я гений. я родился, видно, с этой мыслью. Ведь если я ощущаю лишь себя, а больше никого - значит, я особенный. так я думал лет шесть назад.

и лет десять я уверен, что я должен писать. эта уверенность пришла ко мне, как идея нового рассказа. из ниоткуда. мое желание писать - это не хобби, это выходит за рамки простого графоманства, мне надо, чтобы меня читали, мне нужно признание. Мне не нужна слава - это слишком пошло и обыденно, мне надо лишь издаваться, мне надо, чтоб над моими рассказами думали.
(ведь если не я, то кто)
всегда завидовал умершим - они своего уже добились, я пока не начинал даже.
Я не могу взять и отказаться, писательство - очень большая часть меня, и если мне придется бросить это занятие, я буду как герой повести "за миллиард лет до конца света".
Казалось бы, все на своих местах. Меня мучит следующее: что делать, если то, чему я посвящаю себя, никого не интересует? если это никому не надо? если я бездарность? и кто сможет вселить в меня уверенность в обратном кроме меня, если почти все из мной написанного меня самого не устраивает?

кроме универа я поступаю в еще один. коряво вышло, но иначе...

Кроме УНИВЕРА я поступаю в университетик. там примерно политология, прикладное примение личности, нивелирование всего и вся.
Но туда я ходил на курсы, писал там олимпиады, 5-4-4 и еще один экзамен остался. в УНИВЕРЕ 3/3 и еще один, последний, я написал. Но я не хочу в университетик(Военмех), я не хочу быть посредственным политологом, не хочу. Я хочу на философском поражать всех глубиной своей индивидуальности. Я еще могу поступить, и я хочу туда поступить. У меня есть шанс. Н в военмех я практически уже поступил, я не знаю там человека, имеющего большее количество баллов, чем я. Но я туда не пойду. Нафик-нафик. все, что не по графику, нафик-нафик-нафик-нафик-нафик.