В этом месте река делает поворот, образуя небольшую заводь. Мы сидим на берегу, под нами в полуметре у ног медленно кружится вода. За спиной на высоком яру спит село. Белеют развалины старого молокозавода, рядом возвышаются стены каменной церкви, чернеют проемы пустых окон, ветер гуляет в прорехах ржавого купола. Покосившийся крест, как символ торжества социализма, отрешенно чернеет на фоне, начинающего светлеть неба. Эпоха. Казалось, нерушимое новое, и вот, каких-то несколько лет и сказку делать былью будут другие, да и другую сказку. Дай Бог, чтобы добрую. Над водой плывет легкий туман. Утренняя сырость холодным ручейком пытается проникнуть сквозь плотную ткань штормовки, но, запутавшись в волокнах шерстяного свитера, замирает на полдороге, не причиняя особых неприятностей. Немного стынут ноги в кроссовках с матерчатым верхом. Шевелиться нет ни какого желания. Развалясь в брезентовых креслах, вытянув ноги, смотреть сквозь дрему на застывший на темной воде поплавок доставляет мистическое удовольствие. Короткий час, когда все замирает в ожидании нового дня. Последние минуты сна, тишины. Словно затаившись, стихает всякий ветерок, чтоб, как только взойдет солнце, зашуршать в прибрежной траве, раскачать ветви ив, разбудить мелкую пташку. Хорошо! Как много в этом слове: Хо-ро-шо. Состояние души и тела. Умиротворение разума, слияние с пространством. Единение с первозданностью. Хорошо. Стаканчик перцовой, нехитрый бутерброд с вареной колбаской, половинка круто посоленного огурца. Хорошая компания. Застоявшийся поплавок в темной воде. Близится утро. Хорошо.

Сергей Семенович сладко потянулся, пошарил в брезентовой сумке, которая бесформенной грудой притаилась под креслом, и извлек из ее недр бутылку «Немирова». Иван Петрович раздал пластмассовые стаканчики, в которые моментально перешла половина содержимого квадратной бутылки. Никто не проронил ни слова. Давно прошли времена, когда появление спиртного вызывало дискуссию на тему: в какое время можно начинать пить. Если не на работу, а впереди свободный день, то с утра. «Все будет хорошо, я это знаю». Печень начнет свою деятельность вместе с остальным организмом, соответственно тело и разум придут в согласие и в мягких волнах легкой эйфории двинутся к вечеру, когда на закате солнца, сидя на свежем воздухе можно будет завершить день за стаканом чая или портвейна. Как у кого подойдет настроение к ночи. Как правило, никто не пьян, день заканчивается тихими посиделками за неторопливой беседой.

Организм подался навстречу очередной порции и через минуту благодарно откликнулся теплом и уютом. Сознание сливается с окружающим миром, и уже не знаешь, что вокруг: сон или реальность.

- Вообще говоря, интересно, - Сергей Семенович выпал из полудремы, - Была у меня подружка лет дцать назад. Любил я с ней просыпаться. Нежно так прихватит, а ты глаз не разомкнув, в полудреме. Тихохонько-тихохонько… И снова в сон. И одному Богу известно, где такие райские кущи произрастают.

- Утром – это хорошо, это по науке, - отозвался Иван Петрович, - Есть такая теория, что ночью происходит настройка организма. Опрос всех датчиков, проверка готовности. Вот где-то в районе семи-восьми часов и до половых органов доходит. Как раз подстроятся, и понеслась.

- «Время сдвинулось на час, суета на глобусе, раньше хрен вставал в постели, а теперь в автобусе», - неожиданно вспомнилась частушка из времен, когда впервые у нас ввели летнее время. Ничего не скажешь – народная мудрость, как всегда, точно ухватывает суть.

- Да, давненько со стручком торчком не просыпался,- проворчал Сергей Семенович: - чтой-то система сбоить пошла. Надо бы подлатать самую малость.

- Сейчас, вроде, всякой всячины много. Виагры да Огненные коньки, выбирай на вкус.

- Интересно попробовать, да все жаба душит, да и работает пока.

- В том-то и вопрос, что «пока», - Иван Петрович многозначительно поднял палец к небу.

- А, ты, Петрович, виагру ту пробовал? Может блажь все это? – Позевывая, спросил Сергей Семенович.

- Нет, виагру не пользовал. Не внушает доверия: «Достаточно одной таблэтки…», - Иван Петрович скептически скривил бровь. - Да и все эти коньки, особенно не вдохновляют. Йохимбе, правда, испытал на себе. Как раз перед «обвалом» сподобился, приобрел баночку. Травка, все-таки. Курс еще не большой был, так что по карману пришлось. Это через месяц уже глаза на лоб лезли от цены на подобное снадобье. Надо правду сказать, приобрел после этой йохимбе другое отношение к сексу. Раньше, что: сунул-вынул и пошел. Ну не совсем, конечно, но стала меня в это время рутина забирать, и секс не в радость, а так, больше, что надо. А после: о-хо-хо! Вдумчиво работа пошла, с удовольствием, с анализом, как и что. Та бутылочка уж давно иссякла, лет тому и не помню, но тонус сохраняется. Правду говорят, что в слабости органов наших психика больше виновата, а как уверенность поймаешь, так оно и пошло. На ночь, правда, эту заразу принимать не стоит. Всю ночь глаза таращишь, да в почках ломота, а так ничего.

- Ты, Петрович, смотрю экспериментатор, - Сергей Семенович подтянул поплавок ближе к берегу.

- Что греха скрывать, имею слабость к анализу. Но, надо отметить, в наших продуктах тоже кое-что отыскать можно. Ты же, Семеныч, сам про редьку рассказывал. Сельдерей еще, говорят, но не ощутил. Перцовочка, опять же.

- О, Перцовочка!!! Yes! Yes! Very, very даже well! – Запричитал Сергей Семенович, - Где она ласковая? Где ж она милая? – бутылка быстро запорхала над пластиковыми стаканчиками.- Ох, хороша.

- Да, перцовка, для разогрева пользительна. Джин, тоже ничего. Вот говорят мачо-мачо. Латинос. Секрет, как водится, прост, – Иван Петрович сделал многозначительную паузу, - Текила, мать ее ити. И все – весь секрет. Заливаешь за воротник грамм двести-триста этого пойла из алоэ, и готово. Поехали, поехали, поехали. Пока силы есть.

- Пока силы есть и без текилы ехать можно, - резонно заметил Сергей Семенович.

- Твоя правда, но сил-то с текилой побольше.

- Нет, если за воротник заложить, так оно всегда приятнее. Не перебрать, главное, а то потом мучительно стыдно, а вот за что?

- Мужики, - вдруг оживился Иван Петрович, - Мне тут на днях Вера вопрос задала, знаю ли я, чем отличается женский оргазм от мужского?

- Интересно послушать, особенно в женской интертрепации, – Сергей Семенович изобразил живейшее участие.

- Да, - вставил и я слово, – Вопрос не праздный. Спроси меня на старости лет. Хрен отвечу. Их часто и не поймешь, что чувствуют. Думаешь, хорошо, ан нет, и наоборот. Могут и через несколько лет заявить, что ты полный отстой, не смотря на то, что костьми ложился доказать обратное.

- Вот и я говорю. Не знаю, Верунчик, просвети, сделай милость. Так, вот, она и преподносит, где вычитала, может, по телевизору сказали, такую метафору: «Ты», - говорит, - «Ваня отдыхать любишь?» «Какой вопрос?»- отвечаю. «Так вот, Ваня, женский оргазм – это путешествие на Канары, а мужской в Комарово. Понял разницу?» «Отчего ж не понять», - отвечаю, - «Все предельно ясно: это ж сколько раз я в Комарово на электричке скатаю, пока на одну поездку на Канары скоплю?»

- Правильно, потом удивляются, чего это у них оргазм редко случается. Один раз на Канары, второй, потом думаешь, а какого черта все Канары да Канары, когда сам все равно в Комарово? Оно быстрей и дешевле, – заржал Сергей Семенович.

- «А еще»,- говорит, - «Вы, мужики, ни черта в эрогенных зонах не смыслите. Думаете вчера попали, так там и сегодня. А они, видишь ли, блуждают».

- Это в смысле: ты ее на Канары доставить пытаешься, а оказывается в Биробиджан, - продолжал веселиться Сергей Семенович.

- Что-то вроде этого. А я ей: «Верунчик, а слабо подсказать? Глядишь, хоть до Ялты бы доехали».

- С Веркой-то разок и в Анталию можно, ненадолго, правда. Уж больно занудство в ней не вовремя просыпается, - встрял и я в разговор.

- Будто, Анатольич, не ездил? – Вытаращил глаза Иван Петрович.

- В Анталию? Никогда. Все мимо, – отрезал я, закрывая тему.

- Вообще с бабами сложно, - Сергей Семенович проверил червяка и вновь забросил удочку. – Люблю их, зараз, отказать не могу. Особенно если хочет. Только, вы же знаете, две проблемы в отношениях мужчины с женщиной. Первая – затащить ее милую в постель. Вторая – как ее бесценную из нее вовремя выгнать? Если по первому вопросу методической литературы хоть отбавляй, то по второму приходится принимать решение по месту. В ходе операции. Не дай Бог обмолвиться, что тебе, куда надо к определенному сроку. Амба. Костьми ляжет, но, хоть на пять минут, опоздание обеспечено. И расстарался уже, и ей опротивел, но потянуть, полежать, а поговорить… Не понимают дурехи, что своею страстью самоутвердиться, да уж пусть их, желанием побыть с тобой лишнюю минутку, яму для отношений копают. Ну, ведь все хорошо, душа поет птичкам в унисон, сердце скачет молодым кузнечиком. «Минутку, еще чуть-чуть, ведь не увидимся день, два, неделю», а у меня дежурство и командир зверь.

- Проблема, согласен, особливо, когда командир со скалкой.

- И это тоже, Петрович, и это. Суть только не в том. Ну, разбегись ты на бравурной ноте, какого черта душу вынимаешь? Каких-то пятнадцать минут и на милый весенний день, надвинулась туча. Раз туча, два туча. Дождичек кап-кап. Да и черт с ним с этим промозглым климатом. Мало что ли, где Солнце светит?

- Так она ж, Семеныч, на Канарах. Как ей понять, что у тебя последняя электричка отходит? Вот и кочевряжится. Кому ж охота с Канар-то в свое никуда возвращаться? – Иван Петрович, нацепив очки, старательно натянул егозливого червяка на крючок. – Видишь, как крутится? Тоже не хочет, еще бы в банке погрелся, – ты уж больно строг. В сорок пять баба ягодка опять – это правда. Только знает, она сердешная, что за летом ее бабьим, сразу и поздняя осень. А ты, Семеныч, служба. Она ж каждый раз с тобой навсегда прощается. Вдруг и, правда, в последний раз встретились? Кстати, вполне возможно, и в прямом, самом ни на есть физическом смысле. Сколько наших одногодков уж нету? Не много, но ведь, есть кто, раз и не вернулся. Поерепенимся, конечно еще, но, как говорится, пора и о душе что-нибудь загадать.

- Мы за здравие, Петрович, а ты за упокой.

- Что делать? Что делать?

Помолчали. Теплой волной навалился сон, унося далеко-далеко. Вспомнилась юность. Машгородок, Поселок Тургояк на берегу одноименного озера, где мы, женатые молодые специалисты снимали жилье в ожидании комнат, которые в соответствии с советским законодательством предприятие должно было предоставить в течение года. И предоставляло. А пока жизнь в ветхой избушке, заготовка дров, два ведра поутру, свежая зелень на огороде. Мы с Пашкой отправляемся рано-рано на Тургояк на рыбалку. На озере тишина, легкий туман. Рыбаки с удочками на камнях. Ни у кого не клюет. Решаем идти на Инышко – озеро в двух километрах от Тургояка. У озера двойное дно, между которыми и спрятал, по легенде свою казну Емельян Пугачев. Там, говорят, мелочь клюет постоянно. Это потом мы узнали, что Инышко в двух километрах, а в тот день набрели на небольшое озерцо, в последствии оказавшееся простой лужей, закинули удочки на потеху местным рыбакам, перекусили бутербродами, заботливо приготовленными молодыми женами, и уснули сладко-сладко. Помню, проснулся по Шри Ауробиндо, в потоке яркого света с ощущением неимоверного счастья с чувством щемящей любви к окружающей природе, к пташкам, к людям, ко всем родным, далеким и близким. Это ощущение счастья стало путеводным огнем на протяжении всей жизни, своеобразным эталоном. Познав который, на вопрос, а был ли ты счастлив, сердешный? Честно отвечаешь: «Да!»

День ВМФ --->