«Последний закат Солнца» Алексей Нодарович Харьков, Май - Июнь 2006.
Наконец-то я вздохнул с облегчением. Тишина. Есть в жизни моменты, когда все люди начинают понимать ее истинную цену. Рабочий день кончился, и лаборатория компьютерной электроники опустела. Можно просто сидеть и наслаждаться тишиной. Никто не помешает, не окликнет. День сегодня выдался удачный – восемь рецензий на дипломы. И, соответственно, восемь довольно-таки увесистых пакетиков с магарычами. Скотство это, конечно, брать взятки, но разве можно прожить на четыреста гривен ставки? Вот и приходиться бедным преподавателям плевать на свою гордость и завышать оценки. Тем более что большинство дипломников, которых ко мне направляют, ребята довольно-таки сообразительные, просто хотят заполучить «Отлично» вместо заслуженного «Хорошо». Есть, конечно, бездарности вроде вчерашнего Аксенова, которые приходят за день до защиты и суют на проверку примитивный диплом, скатанный из Интернета. В большинстве случаев я просто закрываю глаза на подобные выходки и, скрепя зубами, ставлю тройку, но того, что случилось вчера, я никогда не забуду. Где-то под конец рабочего дня, когда я уже собирался идти домой, в лабораторию ввалилось пьяное тело, гордо именуемое «Студент Аксенов». После недолгого приветствия тело бросило мне на стол диплом и вальяжно развалилось на стуле. Проглотив оскорбление, я открыл работу. В первом же файле лежала двадцатка. Признаться, я на некоторое время даже потерял дар речи - так нагло не поступал еще ни один студент. Да к тому же, что можно купить за двадцать рублей? Две бутылки водки или килограмм колбасы. Сделав вид, что не заметил денег, я начал просматривать диплом «По диагонали». Несоответствия ГОСТам, бессмысленные алгоритмы и чертежи, убогая программа – это еще не полный перечень ошибок и зачечаний. Посмотрев на Аксенова, я хмыкнул и, открыв листок рецензии, написал: «К защите не допущен. Пояснительная записка не соответствует государственным нормам». Сказать, что студент удивился – это ничего не сказать. Сложив диплом, Аксенов медленно пошел к выходу и исчез, оставив меня наедине с мыслями. Тишина... Мои размышления прервал звук открывающейся двери. Секунду спустя в проеме появилось худое лицо Димы Васильева, преподавателя технического обслуживания: - Толик, зайди к Боку, он тебя вызывал. - Угу. – Буркнул я и нехотя поднялся со стула. Факт вызова к декану не сулил ничего хорошего. Поднявшись на второй этаж, я остановился у солидной двери с табличкой «Баканов О.Д. Завідуючий відділенням ОКІСМ». Постояв в нерешительности, я медленно повернул ручку и вошел в просторный кабинет. За огромным дубовым столом восседал седой старик. - Олег Дмитрич, вы меня вызывали? – Осведомился я с ходу. - Да, Толик, вызывал. – Ответил декан, жестом предлагая стул. Усевшись поудобнее, я скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что не расположен к дружеской беседе. Заметив это, Олег Дмитрич нахмурил брови. - Тут такое дело, Толик. – Замялся он – Ты вчера Аксенову из двадцать четвертой группы написал плохую рецензию… Вот это номер! Неужели и его купили? - Он этого заслужил, – произнес я, нервничая – диплом никуда не годится. - А может быть ты отнесешься к нему поснисходительней? – Поинтересовался декан. – Напишешь новую рецензию… Писать новую рецензию? Для этого недоноска? Нет уж. Остатки гордости у меня все же есть. - Нет, Олег Дмитрич. Он не заслуживает подобного отношения. Тяжело вздохнув, декан открыл ящик стола и извлек из него листок гербовой бумаги, на котором виднелась эмблема Министерства Образования. - Огорчаешь ты меня, Толик… Вот бумага на тебя пришла из министерства. Поручено уволить тебя по профессиональной непригодности в случае отказа. Может, все-таки передумаешь? Окончив фразу, Олег Дмитрич медленно положил приказ на стол. И что теперь делать? Выбор невелик – либо проглотить обиду и написать рецензию, либо плюнуть на все и поменять жизнь. Хотя… Куда мне идти? Чем заняться? Как-никак тридцатник стукнул в прошлом году и времени на «начать все сначала» у меня нет… Окончательно решив все для себя, я достал ручку из нагрудного кармана и подписал бумажку, заботливо составленную кем-то из министерства. Все. Теперь я – свободная птица. Не сказав ни слова, я медленно встал и направился к выходу. А декан говорил что-то вслед, но мне было все равно. Я свободен. Спустившись на первый этаж, я с силой рванул на себя двери собственной лаборатории, которая отныне и не моя вовсе. Подойдя к столу, я покосился на старую фотку, лежащую под толстенным оргстеклом, являющимся неизменным атрибутом любого преподавательского кабинета. На фотографии застыл один из самых счастливых моментов моей жизни – вылазка в лесопарк, во время которой я познакомился со своей будущей женой. Сначала – идиллия, а потом рутина. Так всегда. Оказалось, что она просто позволяла себя любить, а когда поняла, что со мной разбогатеть не удастся – ушла. А я до сих пор, как идиот, по ней сохну и не могу найти себе другую. Вот такой я дурак. Собрав свои немногочисленные пожитки, я запер лабораторию на ключ и отдал его вахтерше, именуемой в народе Каштанкой за манеру орать на всех и вся. Накинув на плечи ветровку, я не спеша вышел на улицу и остановился на крыльце. Что делать? Ехать домой не хотелось, к друзьям тоже – они не поймут моего нынешнего состояния. Остается только Череп, который в любом случае меня поймет и поддержит. Достав из кармана телефон, я набрал его номер. Долгое время в трубке слышались гудки, но я терпеливо ждал. Наконец в трубке возник напряженный голос Черепа: - Да. - Здоров, свинюка! – Быстро произнес я – Прикинь, меня уволили. - Ухх-х… - Раздалось из трубки – И как же тебя угораздило? - Давай встретимся, я все объясню. - Где? – Спросил Череп. - Например, у меня на домашнем. Ноль седьмую раздавим - авось полегчает. Долгое время в трубке слышалось сопение. - Хорошо. – Проговорил Череп – Я заеду в пять. Раньше не могу никак. Я посмотрел на часы. Пол первого. Четыре с половиной часа. - Я жду. Все, давай. Ну и что делать столько времени? Хотя… Я взглянул на фотографию, заботливо вытащенную из-под стекла. Теперь я знал, куда мне ехать и зачем. Лесопарк. Там я смогу попить пивка в тишине, на природе. Поразмышлять о жизни и моем месте в ней, определить путь. Или просто набросать его, на худой конец. Порешив на этом, я поплелся в сторону троллейбусной остановки.
Лесопарк встретил меня холодом. Обычно меня одолевают смешанные чувства, когда я иду среди старинных, поросших мхом деревьев, но сегодня все не так. Не знаю, что тому виной – нервное потрясение или осознание того, что это место подарило мне любовь и страдание. Всю свою сознательную жизнь я потратил на достижение каких-то целей, отдавал все и не просил ничего взамен. А жизнь обошлась со мной, мягко говоря, по-свински. Я подписал бумажку, которая навеки закрывает для меня возможность работы в сфере образования. А делать я, толком, ничего не умею. Придется пойти работать охранником или кондуктором в автобусе… Приятно идти и думать. С самого детства я не мог понять, почему мне лучше размышлять в абсолютном одиночестве. Вроде бы ничего особенного – только я и тоненькая лесная тропинка, а навевает на размышления. Наконец вдалеке показалась заветная лужайка с покосившимся деревом. Здесь я и остановлюсь. Откупорив пиво зажигалкой, я с наслаждением сделал глоток. Приятный вкус «Оболони» растекся по горлу. Хорошо… И опять эти мысли… Почему у нас так мало времени? Почему человеку суждено жить так мало? Я всегда много думал об этом и не понимал, зачем природе отнимать у людей второй шанс. Зачем лишать их возможности жить? Вот я, к примеру, мог бы стать журналистом или, скажем, экономистом. Но времени мало. Да и не только ради работы это время можно использовать. Жить, любить, радоваться, страдать… А времени нет… Если бы мы, люди, были бессмертными – жить стало бы гораздо легче и приятней. Можно стать кем угодно, любить сколько угодно, жить в свое удовольствие. Да уж… Если бы я стал бессмертным, я мог бы многого добиться в жизни. Мне стало не по себе. Не знаю, как назвать это чувство, но я всегда замечаю, когда за мной кто-либо наблюдает. Будь то птица или человек. Сейчас, определенно, за мной наблюдал последний. Собравшись с мыслями, я резко повернулся и увидел две странные фигуры с интересом рассматривающие мою персону. Стояли они прямо возле края поляны, как бы оставляя себе путь для отступления. Как их описать? Обыкновенные люди. Один повыше, другой пониже. Оба лысые. Да к тому же лица у них какие-то странные, задумчивые. Заметив мою реакцию, высокий человек повернулся к низкому и произнес на чистом русском: - Глубокоуважаемый Анастас, Примитивный нас заметил. Что же будем делать? Низкий мужик, которого звали Анастасом, поднял голову и незамедлительно ответил: - Глубокоуважаемый Амвросий, давайте с ним пообщаемся. Не думаю, что он настолько примитивен, что не понимает нашей речи. Переглянувшись, они направились в мою сторону. Амвросий (тот, что повыше), медленно произнес: - Не бойся, глубокоуважаемый Примитивный, мы не причиним тебе зла. Мы пришли с миром. Я ущипнул себя за руку. Не помогло. Значит, вариантов всего два: либо я сошел с ума, либо они. А тем временем странные люди подходили все ближе и ближе. - Вы – наши дети. Мы – ваши отцы. Не пугайтесь. – Сказал Анастас. - Кто вы такие? – Я начал нервничать. - Мы – Русские. – Начал Амвросий. – Мы выращиваем новые колонии нашей расы во всех уголках вселенной. Когда колония развивается до достаточного уровня, мы включаем ее в состав государства Рассейского. - У вас до сих пор есть волосяной покров, – продолжил Анастас – значит – вы еще примитивны. Но даже при таком уровне развития мы можем включить вашу планету в наше государство. Это произойдет в случае, если вы, глубокоуважаемый Примитивный, докажете нам свою морально-этическую пригодность. Проанализировав все сказанное, я спросил: - А разве уровень развития цивилизации измеряется наличием волосяного покрова? - Конечно же! – Удивился Амвросий – Волосы – атавизм, который исчезает за ненадобностью. Но некоторые цивилизации быстрее развивают моральный уровень, нежели уровень физический. - А другие народы? У нас живут не одни Русские. – Спросил я. Мои собеседники недоуменно переглянулись. - Они тоже Русские, только не догадываются об этом – ответил Амвросий. Наступило неловкое молчание, которое нарушил мягкий голос Анастаса: - Итак, стоит определить ваш морально-этический уровень, глубокоуважаемый Примитивный. Чтобы вы хотели получить от нас? Какой подарок был бы вам наиболее желанным? Вот это номер. Понятное дело, что просить какой-либо предмет бессмысленно. Деньги – даже глупо и действительно примитивно. Что бы попросить? Панацею? Нет. Мир и всеобщее счастье? Банально, да и не может быть такого по определению. А может бессмертия? Для всех. Причем такого, когда дается абсолютная гарантия вечной жизни. Разве не об этом мечтало человечество? Разве не думал я об этом пятнадцать минут назад? Отпадет нужда в войнах, появится время для всего, о чем мы, люди, мечтали. Решившись, я произнес: - Я хочу бессмертия для всех нас. Для всей человеческой расы. - Бессмертия? – Удивился Анастас – Это когда жизненный цикл не имеет завершения? - Ну да. – Подтвердил я. - Глубокоуважаемый Примитивный, вы уверены в своем желании? – Произнес Анастас – Вы можете решать за всех представителей вашей колонии? Я не уверен в этом, поэтому не могу выполнить вашего желания в полной мере. Нашей цивилизации давно известен способ вечного сохранения жизни, и мы можем сделать вас бессмертным. Но всю расу – нет. Решайтесь. Только меня… Разве это честно? Но я же старался и хотел блага для всех, а получилось только для себя. Могу ли я подарить себе вечную жизнь? Наверное, могу. - Я согласен. Можете сделать меня бессмертным. – Произнес я, слегка нервничая. - Ваша воля. Вы бессмертны. – Ответил Амвросий и медленно направился в сторону леса. Анастас не заставил долго ждать и направился следом за коллегой, не произнеся ни слова. А я остался сидеть на старом покосившемся бревне наедине со своим бессмертием. Получается, наша цивилизация еще не достойна войти в состав Рассейского государства. Зато у меня есть бессмертие, которое открывает мне дорогу в жизнь, дает второй шанс, возможность жить вечно.
Запись Дневника «2017г». Я – архитектор! Работаю в ХарьковПромСтройНИИПроекте – очень уважаемой организации, в былые времена проектировавшей большинство промышленных гигантов Советского Союза, а ныне - Украины. Как мне удалось попасть на это место? Я поступил в Инженерно-Строительный Университет, окончил его с красным дипломом и устроился на эту прекрасную должность. А в скоре после этого женился на одной прекрасной девушке, которая родила мне двоих сыновей – Лешу и Толика (в честь себя назвал, любимого). Бессмертие мне помогло, бесспорно. Я не старею, а даже молодею. Сейчас мне дают от силы двадцать семь, вместо заслуженных сорока. Я счастлив!
Запись Дневника «2026г». Катя родила мне дочурку. После недолгих раздумий мы назвали ее Катей (в честь жены, естественно). А пацанов мы отдали в школу. Лешка мечтает стать писателем, а Толик – архитектором. Пока не знаю, что из этого получиться, но задатки у обоих парней имеются. Я получил повышение – теперь я главный архитектор проекта. Купил дачу на Старом Салтове – пол лета там проторчали. Люди дают мне двадцать пять. Я потихоньку начинаю опасаться этого «омоложения», тем более, что Кате уже сорок три и рядом с двадцатипятилетним парнем она выглядит скорее мамой, а уж никак не женой.
Запись Дневника «2039г». Мои опасения не подтвердились – я остановился в возрасте, если можно так выразиться. Многие люди считают меня извращенцем, им плевать, что мы прожили счастливую жизнь. Но мы не отчаиваемся и ведем себя так, словно не замечаем издевок и насмешек. Толик женился. Не скажу, что мне пришелся по душе его выбор, но он – хозяин своей жизни и сам вправе решать, что делать и как. А Лешка, в свои девятнадцать, жениться пока не собирается. Кстати, он уже напечатался в издательстве «Скорпион» и задумывается о карьере писателя. А я стал директором института, выучил французский и немецкий в добавок к английскому, который я в совершенстве знал еще с института, защитил кандидатскую по истории, прочитал все сочинения Ленина. И, не смотря на некоторые невзгоды, чувствую себя вполне счастливым.
Запись Дневника «2053г». Сегодня мы похоронили Катю. Дождь лил, как из ведра, а я все стоял и стоял возле могилы. Дети давно разъехались кто куда. Толик – в Киев, Лешка в Москву. Катя Младшая вышла замуж и смылась во Владивосток. После похорон у нас с пацанами был серьезный разговор, во время которого мы условились не разглашать тайну никому, в особенности – родным. Я остался один.
Запись Дневника «2645г». Я попал в лабораторию. Наконец-то эти твари меня нашли и посадили в эту мерзкую темную комнату. Я ведь сказал им все, что знал! И про этих инопланетян, и про свое бессмертие. Сначала они не верили, потом попытались отрезать мне палец плазменным резаком. Не вышло. Резак сгорел к чертовой матери, а палец целехонек. Так шли годы и только сейчас они дали мне имплантант, с помощью которого я могу записывать мысли. Мне, естественно, удобней пользоваться бумагой или компьютером, но в наше время таких архаизмов днем с огнем не сыщешь. Наверное, они поняли, что от меня добиться ничего путного не смогут. Но выпускать меня не хотят ни под каким предлогом. До сих пор я числюсь в их реестре как «Артефакт №37». Обидно.
Запись Дневника «2731г». Они собираются меня выпустить. Идиоты! Они ждали столько лет, хотя страны, захватившей меня давно нет на карте. Видать поняли, что дешевле меня выпустить, чем содержать целое НИИ. Кстати, мне приглянулась одна девушка-лаборантка, Кариной зовут. Маленькая такая, симпатичная, наивная. Когда меня выпустят – обязательно за ней приударю. Только вот серьезных отношений заводить не буду. Жалко хорошему человеку жизнь калечить. А она – человек хороший, бесспорно.
Запись Дневника «2801г». Карины больше нет. Снова я стоял над гробом, на этот раз в гордом одиночестве – детей мы заиметь не рискнули. Больше я никогда не буду никого любить. Любовь – для смертных, а не для таких как я. У меня есть более высокое призвание, хотя я не имею ни малейшего понятия, в чем оно заключается. Можно попробовать переквалифицироваться в военного, ученого, лингвиста. Или даже пойти по Лешкиным стопам – стать писателем. Да уж… Я не был на его могиле шестьсот лет, если мне не изменяет память. И на могиле Кати, моей первой жены, тоже около шестисот лет. Неужели я начал забывать их? Неужели мои воспоминания настолько потускнели, что эти люди перестали быть мне родными?
Запись Дневника «3611г». Я перепробовал восемьдесят профессий и не нашел ни одной, которая пришлась бы мне по душе. Я был Императором, солдатом, навигатором, оператором терминала СПРЖ, исследователем. Господи, да и не упомнишь всего. Но я должен искать. Я получил вечную жизнь – я избранный, я могу быть кем угодно бесконечное количество времени. Я великий! Предо мной бессильно само время!
Запись Дневника «8456г». Люди облысели. Полностью. Я теперь выгляжу, будто шимпанзе – эдакий экскурс в прошлое. «Посмотрите дети, этот страшный дядя жил в темные времена, когда миром правили демократы», или там «Посмотрите, этот дядя самого Ленина видел!». Это уже получше, хотя они не понимают, что Владимир Ильич не дожил до моего рождения около семидесяти лет. Что людям девятого тысячелетия семьдесят лет разницы… Но мне плевать. Пусть они думают, что хотят – я все равно лучше их. Они не умеют противостоять времени. Кстати, недавно мне в голову пришла одна умная мыслишка… Эти мужики-инопланетяне говорили со мной о лысых людях. Помниться, тогда они объяснили мне, что облысение является основным признаком уровня развития цивилизации. И поскольку нынешние люди избавились от волосяного покрова, у меня появился шанс, который нельзя упускать. Может быть теперь я смогу попросить их сделать бессмертными всю человеческую расу… Если они, конечно, прилетят… Хотя времени у меня хоть отбавляй. И лишь одно обстоятельство тревожит меня. Человечество начинает задумываться над своим концом. Как ни как, через четыреста миллионов лет звезда по имени солнце прекратит свое существование. И что мне придется делать, когда людей не станет?
Запись Дневника «Один миллион лет до гибели звезды». Я не знаю, что мне делать, чем заняться. Я перепробовал все занятия, выучил все науки, искал истину и никак не мог ее найти. Я пытался узнать людей, но они исчезали, словно призрачные тени, когда я пытался к ним привязаться. Население земли в панике – Солнце превратилось в красный гигант и в скором времени, когда запас его жизненной силы иссякнет и великий термоядерный реактор превратится в сверхновую – человечество погибнет. Вы можете подумать, что люди этого времени идиоты и не смогли колонизировать ни одного мира? Вы ошибаетесь. Просто они мыслят более глобально – живут на перспективу. Когда я был маленьким, то часто слышал заумные гипотезы о гибели Солнца и невольно смеялся. «Это же так нескоро! Целых четыреста миллионов лет!» - думал я тогда. А теперь понимаю – не «целых четыреста миллионов», а «всего лишь четыреста миллионов». Люди этой эпохи поняли ошибочность подхода, находившего поддержку в обществе на протяжении долгих миллионов лет. Народ приучали к стандартной для человеческой расы мысли «Наша родина погибнет, но есть и другие миры, которые можно колонизировать». Но в скором времени люди осознали ошибочность данного подхода. Они поняли, что гибель всей вселенной не за горами. Пройдут какие-то несчастные четыре с половиной миллиарда лет, и вселенная слипнется в одну бесконечно-малую точку. Люди этого времени перестали жить одним днем и своими эгоистическими намерениями. Человечество осознало необходимость спасения самого себя – начало мыслить более глобально.
Запись Дневника «Сорок лет до гибели звезды». Решение найдено. И, как ни странно, его подсказал я. Когда я был маленьким, я читал много фантастики, среди которой попадались мысли о «бестелесном» разуме – чистой мысли, не зависящей от материи. И человеческие ученые уцепились за эту мысль, как утопающий хватается за хиленькую соломинку. А я, как ни странно, строил свои планы насчет этого мероприятия. За каких-то сто лет я пришел к умозаключению о том, что люди в их бестелесном амплуа будут бессмертны, и я перестану быть изгоем в этом обществе, что, безусловно, не может не радовать. И поэтому мне не терпится узнать результаты опытов… Странно, но когда у меня в запасе было немеряно времени – жизнь была тихой и скучной, немотивированной какой-то. А теперь, когда у меня осталось всего сорок лет – время тянется долго и… Я бы даже сказал – приятно. Создается такое впечатление, что я начинаю жить полноценной жизнью, которой я жил до момента получения бессмертия.
Запись Дневника «Десять лет до гибели звезды». За десять лет до гибели колыбели человеческой расы люди ушли из вселенной. Стали чем-то большим, чем разумными организмами. Я не в силах этого описать, так как буду уходить в последнем эшелоне. Пока что я всего лишь человек и не могу рассказать вам о них. Но скоро я буду там… И… Я боюсь загадывать на перед… Но, по-моему, я влюбился… Когда жизнь вновь обрела для меня смысл – я смог почувствовать то, что забыл давным-давно. Любовь к женщине. Ее зовут Катей, так же как и ту особу, с которой я провел первые годы своей бесконечной жизни. Эта девушка работает моим секретарем – помогает мне улаживать дела перед отходом. Она мне определенно нравится!
Запись Дневника «Месяц до гибели звезды». Я раздавлен. Опущен ниже плинтуса. Я – никто. Мое бессмертие не помогло мне при переходе «в иную форму». Тело просто-напросто отказалось отпускать мой бедный разум на волю. Такое впечатление, что он приклеен к телу сверхпрочным клеем – плодом работы инопланетян, называющих себя Русскими. Радует только одно – Катя согласилась остаться со мной. Но я не хочу ее смерти и силой заставлю пройти процедуру перехода. Тем более, что ее легко сделать за пару-секунд…
Почти эпилог
Легкий порыв ветра растрепал волосы сидящей на замшелом камне девушки. Это она – моя Катя. Сидит и молчит. И я тоже сижу. И тоже молчу. Мы уже все сказали друг другу и все решили. Через пять минут она покинет этот мир и станет чем-то недосягаемым для меня. А я останусь сидеть на этом камне, и буду смотреть на закат, который станет последним для меня и для Родной звезды. И самое обидное, что я не умру, а буду вечно летать в ледяной тишине космоса и лишь изредка видеть какой-либо движущийся объект. Нет. Это не самое обидное. Так бы я сказал пару сотен лет назад. Сейчас главное – она. Наконец я понял: жизнь без конца – это не жизнь. Конец нам, людям, нужен для того, чтобы мы знали о нем и старались сделать как можно больше – любить, ненавидеть, радоваться и страдать. Жить настоящей жизнью, а не бесконечным «днем сурка». Как жаль, что я понял это так поздно. Только теперь, через четыреста миллионов лет я твердо знаю ответ на вопрос инопланетян «Чего бы вы хотели?». Я бы ответил – «Ничего». Но уже ничего не вернуть. Последняя минута скоро закончиться и она уйдет. Я так хочу. И сейчас, когда мы наблюдаем последний закат Солнца, мне очень интересна ее прощальная фраза. Неужели она произнесет банальное «Я тебя люблю» или быть может что-нибудь другое? Она приподнимается с камня и молча подносит «Переходник» к руке. Господи, какие же у нее красивые глаза… Они стоят всех лет, прожитых мной в этой жизни. - Досмотри закат за нас обоих, обещаешь? – спросила она ласковым, даже немного детским голоском. - Обещаю. Щелк. И тело мягко оседает на траву. А я возвращаюсь на насиженное место и выполняю обещание. Я досмотрю этот последний закат.
Эпилог
Два СверхРазума второй раз в жизни посетили пределы Солнечной системы. В первый раз они искали человека, который сказал бы всего одно слово «Ничего», но не нашли. Целью же нынешнего визита, бесспорно, являлась гибель звезды. Даже СверхРазумам не чуждо понятие красоты. А рождение сверхновой – одно из самых прекрасных зрелищ вселенной. - Глубокоуважаемый Анастас, помните наш прошлый визит в эти края? – Начал первый СверхРазум. - Обижаете, Глубокоуважаемый Амвросий, естественно помню. – Ответил Анастас. - Тогда Вы, безусловно, должны помнить цель и итог нашего визита. - Мы приняли материальный облик и наказали Примитивного, посмевшего попросить самой большой глупости во вселенной. – Промолвил Анастас. - Быть может, стоит его простить, глубокоуважаемый коллега? - Осведомился Амвросий. - А вы думаете, он понял? - Думаю, что понял. - Может быть, лишим его бессмертия сейчас, и дадим возможность умереть поскорее? – спросил Анастас. - Нет, пусть выполнит обещание. Пусть досмотрит этот закат. | 
Библиотека // Объявления
