Рядом с ними, прямо на улице стоял высокий столик и телефонная будка. Жанет дремала стоя, а Роберт устало листал газету. Достав сигарету, к ним подошел Генрих и, щелкнув зажигалкой, сказал Роберту:

- Я не люблю целовать искусственные губы и изменять любимым женщинам.

Роберт отложил газету:

- Полностью с тобой согласен, дай сигарету.

Снова щелчок зажигалки, облако синего дыма, Жанет засыпает.

Генрих посмотрел на часы и обратился к девушке проходящей мимо:

- Простите, у вас искусственные губы?

- Да.

- Можно я вас поцелую?

- Нет.

- Почему?

- Мне пока не хочется.

- Удачного вам дня, извините, но если передумаете, то возвращайтесь.

Девушка достала из кармана сложенную бумажку и, протянув ее Генриху, сказала:

- Хорошо, может быть на обратном пути. Спасибо.

Роберт свернул газету в трубу и, приложив к глазу, проводил взглядом уходящую девушку. Откуда-то из сна, раздался голос Жанет:

- Что там написано:

Генрих развернул бумажку и прочитал:

- Простите, сегодня не могу, обратно пойду другой дорогой. Не ждите.

Роберт аккуратно потушил сигарету в пепельнице:

- Хорошо, что предупредила.

Жанет улыбнулась сквозь сон:

- Да, было бы нелепо ждать ее до вечера.

Генрих аккуратно сложил записку и убрал в карман:

- А жаль.

******************************

- Жанет, что тебе снится?

- Озеро, Генрих. Красивое озеро. Я лежу на водной глади и слушаю плес.

- На что это похоже?

- На плес.

- Хочешь кофе?

- Хочу.

Генрих остановил официантку:

- Будьте добры, через одиннадцать минут эта девушка проснется, приготовьте ей кофе.

- С молоком?

Жанет сонным голосом:

- Нет.

Официантка ушла, а над головой Жанет появился знак воды, она просыпалась.

Оттолкнувшись от кувшинки, девушка заскользила по зеркальному отражению. Где-то там, под гладью озера, жил хранитель ключей, но она спешила к берегу. Пора просыпаться.

Краски снова приобрели привычный цвет, она почувствовала запах кофе и уже более отчетливо стала различать голоса.

*****************************

- В искусственных губах есть что-то фальшивое, безжизненное.

- Почти все, даже вкус.

- Вкус в первую очередь.

- Да, наверное. А страсть? В губах она ведь тоже живет.

- Несомненно, безудержно летая по телу, страсть ищет выход. До тех пор пока губы не коснутся других губ, она греется и только с поцелуем вырвется на свободу.

- Какая сладкая точность.

- Видимый выход из лабиринта грез. Всплеск.

************************************

Жанет отхлебнула кофе и вдохнула запах раскуренной кем-то сигары:

- Генрих, а ты знаешь, что не изменять любимым женщинам – это немодно.

- Спорно, Жанет. Все зависит от того, какой моде следовать и кто ее определяет. То, что касается меня, то я слишком чувствителен к наслаждению. Прикасаясь губами к шее женщины, я могу почувствовать не только биение жилки и запах. В пульсации ее тела, я четко улавливаю желание, нарастающую страсть, нежность….. но это все не то, самое главное, уловить чувство того, что тебя любят и любить в ответ. Иначе все бессмысленно. Важна, сама чистота желания.

Роберт проследил за тем, как желтый осенний лист под музыку Брамса плюхнулся в лужу:

- Многие мужчины тебя не поймут, но я понимаю. Для меня, это вообще принцип жизни. Так получилось, что в измене я не вижу смысла. Скорее наоборот, смысл в том, чтобы оставаться верным одной женщине. Так интереснее. Все то, что ты мог бы отдать многим женщинам, ты отдаешь только одной. Ты изучаешь ее тело на столько, что лаская его, ты все больше и больше импровизируешь. Зная, что именно твоя женщина любит, от чего сходит с ума, ты способен подарить ей нечто совершенно необыкновенное, незабываемое. Сделать это мимолетно, с первой попавшейся девушкой – невозможно. Любовь – сложнейшее искусство.

Указательным пальцем, Генрих вернул упавший лист обратно на дерево:

- Два года назад, у меня была шатенка. Жанет, ты помнишь ее?

Жанет улыбнулась:

- Конечно, ее звали Мадлен. Ты говорил, что влюблен в ее губы.

- Я обожал ее губы! В ней не было ничего искусственного. Она умела любить красиво. Когда мы только познакомились, я поймал себя на мысли о поцелуе. Я непреодолимо хотел ее губы. Наш первый поцелуй был безупречен.

Жанет поставила на столик игрушечного скрипача и он заиграл что-то очень нежное:

- Каким был этот поцелуй, Генрих. Каким?

- Он начинался очень медленно, осторожно. Когда она запустила пальцы мне в волосы, я непроизвольно прижал ее к себе. Ее губы откликнулись молниеносно, она требовала большего. Я чувствовал вкус страсти и умопомрачительного желания. Мадлен, вообще была чувствительна к поцелуям, она всегда уделяла им много времени. Мне это очень нравилось.

Генрих нарисовал радугу и, посмотрев на Жанет, сказал:

- Скажи, почему мы еще не переспали?

Жанет пожала плечами:

- Не знаю. А еще, я не люблю это слово – переспать. Для меня слово «переспать», означает – спать больше чем положено, слишком долго, а еще – «переспать», это когда тебе негде спать и приходишь в гостиницу чтобы там одну ночь переспать, а утром уйти и никогда не возвращаться. В самом этом слове есть что-то непостоянное.

- Да, согласен, мне тоже не нравится, но все же почему? Ведь ты наверняка думала об этом, представляла.

- Конечно, много раз. Мадлен говорила, что ты замечательный любовник.

Роберт снова прикурил сигарету:

- А я бы не хотел, чтобы это произошло между мной и Жанет.

Генрих задумался:

- А я бы хотел, но никогда на это не решусь.

Жанет погладила друзей по голове и с улыбкой сказала:

- А вам никто и не позволит.

Все дружно рассмеялись и выглянуло солнце.

Жанет облокотилась о телефонную будку и стала засыпать, Роберт уставился в газету, а Генрих подумал – Жанет красивая, да и с мужем ей повезло. Даже имея шанс овладеть ею сейчас, я получил бы не любовь, а искусственную Жанет, а я…..

….. а я так не люблю целовать искусственные губы.