Понедельник отменить было невозможно, кокосы не ловились, крокодилы были недовольны, а я все никак не могла придумать, с чего начать обзор. Вот так всю жизнь боишься куда-нибудь не успеть и в итоге опаздываешь на пару минут, часов, дней, лет. Тут не помогут ни По, ни пауки, ни белые стены, ни разные небылицы в стиле Станиславского. Хотя мистер По может быть искусно вплетён в ваш кошмар, пауки – тыкать лапками в герра Фройда, стены – скрывать за собой ваш главный страх, а небылицы – встречаться неожиданно, но стабильно в большинстве услышанных разговоров. Погруженная в глубокие размышления о проблемах парности и половинчатости всего сущего, я решила поместить в обзор только те произведения, в которых тема «Двое» не превратилась в тему «Любовь» (читай: любовь, нежность, преданность, дружба и мы-всё-таки-нашли-друг-друга). Итак, ни слова о том, что не отклоняется от приятной рутины.

Скажем, мужчина сидит в кресле, он похож на героя пьесы, автор которой позабыл расставить имена действующих лиц перед репликами:
М у ж ч и н а:
Т о р и:
Казалось бы, что в нём кроме балансирования без ног на канате, что у него кроме победы над собой, которая приходит в гости чаще всего по понедельникам. Надежда? Да, пожалуй, но не тот род надежды, когда желаешь спасения за счёт других, а надежда сферическая, в вакууме собственной комнаты.

Или вот камера. Человек, в попытке оправдаться размышляющий о жестокости этого мира. Словно из старого или не очень фильма, про гангстеров или маньяка, вырезали несколько отрывков. Романтические бредни о мести и несправедливости, которые не стоило бы смотреть, не зная последнего кадра. Но финал меняет всё, и то, что казалось пафосом режиссёра, становится расщеплённым сознанием убийцы.

Теперь самое время бояться. Того, что вы не можете вспомнить. А вдруг и вас – двое? Что если вчера в кафе, чьи столики, как грибы на плантации нового века, сливались в пятно, Второй написал за Вас рассказ? Нечто псевдосовременное, псевдопсихологичное, планктонное, но изложенное ярким и вязким языком. Такое, что, если взять за сценарий фильма, получится блёклая потёртая стекляшка, а если распечатать – кристалл с нечётким загадочным рисунком внутри. «И не стыдно Вам писать под чужим именем?» - только и сможете Вы спросить. Ведь это так страшно, не узнать себя.

- Ты кто? - Не было никакой девочки, не было никакого мальчика, не было ничего, ты бредил, ты нырял в омут, ты не думал о смерти. Пока сознание не кинулось в странствие по сизо-сиреневым утрам, по заледеневшим рекам, по изрешечённым стенам - осколками. Видите, два мира: ароматный, цветной, с хрустящей золотистой корочкой и холодный, скользкий, с исчезающей тропой. Вам пора во второй, посмотрите на Вашего проводника, помните этого мальчишку в ситцевой рубашке? Или ещё не закончилось и никогда не закончится? Кто здесь те самые Двое: ребёнок-взрослый, жизнь-смерть, до-после или «нет для нас уже ничего»-«всё есть, было и всегда будет»?

Тем же, кто не теряет надежду, нужно всего несколько простых вещей: два окна, создающие ощущение тепла, две маленькие синицы, два года, два розовых бутона, чтобы помнить. Помнить, потому что совершенно нельзя никуда лететь.
Здесь жизнь, какая ни есть, но вся моя.