Похвально.:)

К сожалению, генерал, я не могу показать Вам такой пример. Не все книги по искусствоведению присутствуют в интернете:) Но где-то такой пример должен быть. А! Вот... в моем стихе - такой пример:)Переименуюсь, генерал, если прикажете!

Авторскую сигнатуру можно перевести и как "Иоанн де Эйк был здесь", и
как "Это был Иоанн де Эйк". В первом случае фраза понималась как подпись
художника, во втором – как указание на автопортретность картины. Впрочем,
оба чтения не противоречат друг другу, если принять, что фигура, отраженная
в зеркале, изображает самого Яна ван Эйка (Johannes de Eyck fuit hic)

Хейзинге "Осень средневековья"

СИГНАТУРА — подпись художника на картине (в числе много прочего)
signature.calligraphy-mvk.ru

СИГНАТУРА (от лат. signatura — обозначать, указывать)
Помимо самой подписи это слово обозначает и место для подписи - обычно в правом нижнем углу картины.
Ах, вот откуда Жак! А я, выходит, Бланш?:)

Обоснуйте, мой въедливый генерал! Обоснуйте. И я дезинтегрирую это тихотворение.
(Вы меня все время напоследок цалуете от имени какого-то обещающего хранить мне верность Жака, это прекрасно, но как-то... как-то.. кто он такой, этот Жак?)

А они всегда так выворачиваются на ночь. А что такое мое нутро, как не вечный сумрак, Мария Гринберг? А где рисует поэт свои картины? Внутрях себя! О, как.

подпись художника на картине или место для этой подписи..

На пороге смерти, Жемчужная, все чувствуют примерно одно и то же. Зависит, правда, от того как долго человек умирает. Некоторые успевают свыкнуться с мыслью и умирают почти незаметно. Я даже Вам точно скажу, что никакого такого порога нет и в помине. Дырка есть. По типу очка в деревенском ватер-клозете.:)

Тьху ты... синяков - в утиль!

Ужасно напомнило мне "Макулатуру" Буковски:)(рекомендую читать именно в переводе Голышева)

КРАСНЫЙ ВОРОБЕЙ.
Гигантский, сияющий. Красавец, живой, невиданной величины, невиданного
великолепия.
Он стоял передо мной. А потом... возникла Леди Смерть. Она стояла рядом
с Воробьем. И никогда еще не выглядела такой прекрасной.
– Билейн, – сказала она, – ты влип в нехорошую историю.
– Мне трудно говорить, Леди... Разъясните мне все обстоятельства.
– Твой Джон Бартон очень проницательный человек. Он чувствовал, что
Красный Воробей реален... как-то, где-то существует. И что ты его найдешь.
Ты нашел. Большинство остальных – Дежа Фаунтен, Сандерсон, Джонни Темпл --
были аферисты, они хотели тебя обмануть, вытянуть из тебя деньги. Поскольку
ты и Муссо – последние могикане старого Голливуда, подлинного Голливуда,
они решили, что у тебя много денег.
Я улыбнулся.
– Леди, а что за надувная кукла у меня в комнате?
– А, это? Это почтальон. Он слышал, что ты уехал на поиски Красного
Воробья, и захотел еще раз отплатить тебе за побои. Взломал дверь и
подбросил куклу.
– Что теперь, Леди?
– Я оставляю тебя с Красным Воробьем. Ты в хороших руках. Прощай,
Билейн, я была рада знакомству.
– Да...
И я остался с гигантской сияющей птицей. Она стояла надо мной. Этого не
может быть, подумал я. Такое не должно происходить с людьми. Нет, такое не
должно происходить.
А потом, глядя на меня, Воробей медленно раскрыл клюв. Страшная пустота
дохнула на меня. А в клюве возник громадный желтый вихрь, невероятный,
o`.ab-%% солнца.
Это не так должно происходить, снова подумал я. Клюв раскрылся широко,
голова Воробья надвинулась, и ослепительное желтое солнце разлилось вокруг и
поглотило меня.

Иван дурак - конешно, бригадир:)
Зажигательная, с позволения сказать, вещь. Безотрывно прочитал.
Вот, русская литература в лес к лешакам подалась. В городах - не жалуют.:)

Вот товарищу Философу местному бы это почитать, любящему трогательные вирши про немчуру кропать, подневольно исгинувшую в чужих землях. Эх, страна у нас - гиблое место и для своих и для чужих:) Великолепно выписанный мрачняк. Более мрачным мне показалось только начало "Иванова детства".

Вынырнет и спросит: чего тебе надобно, старче?:)

Дорогой, Джон! Прочитал Ваш, без сомнения, хороший расссказ. Последняя часть с дочкой - особенно удачная, на мой взгляд. Но.
Весь рассказ очень напоминает "Асфальт" Гришковца. При том, что Вы его, может быть, и не читали. Ужасно напоминает! У Гришковца у главного героя тоже есть хобби - он мастерит оригинальные дорожные знаки, он вообще занимается этими знаками по жизни. Есть у него и дети и жена, о которых он все меньше думает, погружаясь в свое дело - дорожную разметку, знаки, асфальт, становясь частью этой быстролетящей серой жизни. Мне, к слову сказать, не понравился роман. Гришковец - замечательный, но он такой коммерсант... И пишет он весьма простыми, короткими, доходчивыми предложенииями, пишет хорошо. Он просто проглатывается. На фоне "Асфальта" в Вашем рассказе три плюса. Вы пишете сложно, не всегда даже мне все понятно - о чем,особенно в первой части Вашей повестушки, и то, что Вы пишете сложно - хорошо. Значит, Вы хотите добиться какого-то эффекта, помимо внешнего, проводите какую-то мысль. Пусть я ее не вполне уловил, не до конца. Но мысль та же, что и у Гришковца: вот, человека съедает жизнь, его работа, его дело и т.д.,однако чего-то ему не хватает. Герой Гришковца в конце концов находит недостающее - в своей семье. Что ужасно мило и трогательно до слез, но бесконечно и беспомощно глупо. Ибо не находят там, где уже - было, так случается только в замечательных и любимых мной рождественских историях доброго старого Голливуда.Вот Ваш второй плюс - Ваш герой не находит, он даже еще не ищет. Он верен, Ваш герой,он выполнен в русле классической русской традиции написания подобного рассказа о человеке, вдруг теряющем себя, находящем что-то большее взамен или вдруг догадывающемся о существовании чего-то такого... Гришковец совершает подмену. Решает нерешаемое. Отводит течение...
Ну и третий плюс я потерял в ходе рассуждений. Но он есть, Джон! И он - самый большой! Может быть он в названии? В асфальт, как ни крути, только и можно, что моржой уткнуться.:) А кожа.. шагреневая кожа...
Молодцом, Джон.
Минус только один. Гришковец описывает героя, примерно, своих лет. Вы - человека старше себя. И Вы как будто старательно срисовываете его с кого-то. Странно, что и у Гришковца так же выходит. Хотя с ним понятно: срисовал бы он с себя, вышел бы не слишком привлекательный, слишком прихотливый силуэт для читателя, на которого он теперь ориентирован. Скажем так, я начинаю любить Вашего героя, но на данной стадии, если он умрет, мне будет так же мало больно, как если бы скончался сам Гришковец (дай Бог ему долгих лет жизни и всяческого здоровья!)Ваш герой... как бы это сказать-то.. Он из головы. Он жив - Вами, там, где Вы - там он живой.
Сделайте этого как можно больше и наплюйте на его сорок чего-то там лет, в сорок лет - ничего не меняется. Тут я возможно что-то недодумал. Извините. Дал намеком.:)
Не сердитесь, если что.

а, да..

Да не за што.
Великое переселение на Марс. Уменьшающаяся голубая планета. Космический сумерк.
- Эх, мы все загадили, загадим и Марс, Джон.
- Тебя нельзя назвать солнечным оптимистом, Светлана.
- Будешь тут оптимистом с дедушкой китайцем и бабушкой марсианкой, Джон. Убери свое щупальце с моей руконожки!