Баллада о пулемете

Я был рудой вначале, бессмысленным куском,
Стояли сосны лесом к обрыву над песком,
Пониже, где болото, с рогозом камыши,
Лежал под ржавой жижей и не было души.

Лесным многоголосьем не тронут мой покой,
Нет места для смятенью вселенскою тоской,
Вонзилась в землю кирка предутренней порой,
И сосны расступились дорогою лесной.

Вода, что сокрывала меня из века в век,
Сошла в реку каналом, покоя срок истек.
На тряской вагонетке везут руду к печи,
И красный жаркий отблеск - зарницею в ночи.

И мастер сталеваров, прижав к лицу ладонь,
Насупившись, взирает в мартеновский огонь.
Седой как лунь рабочий, скрипит рычаг тугой
И в ковш стальной стекаю я огненной рекой.

Огромный тяжкий молот, фрезы изящный ход,
Затвор, ребристый кожух и собран пулемет.
Дымят заводы Круппа, клокочет Рейнметалл –
В Империи Вильгельма оружья час настал.

Приемщик ставит росчерк, выводится прицел ,
В четыреста патронов произведен отстрел.
Пилот Ференц фон Зильхер отныне мой кумир.
В эскадре «Ягдфлюгцойген» он славный командир.

Наш «Таубе» быстрокрылый, как стрепет взмоет ввысь.
Не знать врагу пощады, ведомые, держись!
Крылом к крылу четверка от солнца вниз падет
И «Сопвичам» английским последний час грядет.

Застыло вязко время. Стремителен вираж.
О, боя упоенье, о, как пьянит кураж!
В растяжках воет ветер, надсадно рвет мотор.
Заходим в хвост «девятке» - ужасен наш напор.

«Нажми, нажми гашетку, мой Ференц, я с тобой!
И сотню пуль отдам я смертельной чередой!»
Летят куски обшивки, подскок и разворот,
Не провожаем взглядом, как «Сопвич» упадет.

Махнув платком, подали ведомым мы сигнал,
Четвертый , третий – рядом, а где второй - отстал….
И вот охотник – жертва, как ястребы вокруг
Свинца смертельных нитей британцы сеть плетут.

На равных мы деремся , на равных мастерство,
И храбр пилот британский и мы - враги его.
Натужно в элеронах гудит тугой поток
И каруселью смерти - еще один виток.

Уходим со скольженьем, опять вираж, нырок
Увы, простор у неба уже не так широк.
И вот на встречных курсах, вираж, опять вираж,
И ос свинцовых стая дырявит фюзеляж.

Мы высоту теряем , но не заглох мотор –
Враги еще узнают, как страшен наш напор!
Ну что ж, средь нас потери, товарищ наш убит,
Но дух тевтонский крепок, не терпим мы обид!

Мы отомстим, товарищ, за смерть возьмем вдвойне!
Мы вдов врагам прибавим , мы преданны войне!
Солдат служить обязан, где Фатерлянд велит
И на восток наш поезд колесами стучит.

Военным эшелоном мы двинулись под Брест.
Мы русским аэропланам несем немецкий крест!
Могучая машина как паровой каток,
Мы кайзера веленье исполним – на Восток!

И вновь аэродромов короткая трава
И пулеметов громом из «Муромцев» дрова.
Дубовою листвою овит «Железный Крест»
Гордимся командиром, не так уж крепок Брест!

И вот опять четверкой мы в небе над рекой,
Искрится Буг, блистает, зеленою волной.
Внизу леса Полесья и желтые поля,
И кронами качают по шляху тополя.

Опять заходим к солнцу. Мы выше всяких гор.
Два «Муромца» , «Мораны» и ниже - «Святогор».
«Моран Солнье» - не «Таубе», зачем таким летать?
От солнца вражьих пташек спешим атаковать.

И два звена «Моранов» враз потеряли строй,
Две этажерки сходу сожгли – итог простой.
Крылом к крылу четверка проводит разворот,
И вновь ведет нас Зильхер на боевой заход.

На каждого я трачу не больше двадцати,
Но от моих снарядов никто не смог уйти.
Истерзанный, дымящий, свалился на крыло
«Моран Солнье» лядащий, ну, видно повезло!

Уходит вон из боя ? – Не станем добивать.
Там бомбовозов трое, есть цель, в кого стрелять.
Заходим с превышеньем на грузный тихоход.
Вираж, пике, сниженье – живучий самолет!

В него всадил с полсотни, кто знает, то поймет,
Насколько смертоносен на «Таубе» пулемет.
И снова в хвост заходим на правом вираже.
Вдруг застучали пули о плоскость как драже.

«Из Гочкиса, ферфлюхте!» - заклинен элерон
И стал белее мела внезапно мой барон.
Рубиновые капли на шелк воротника,
Но держит рукоятку железная рука.

И снова дробный стрекот, из Льюиса берет!
И ровною цепочкой теперь пробит капот.
И «Таубе» клюнул носом, застыл недвижим винт –
Судьба преподнесла нам свой неприятный финт.

Но я с тобой, мой Ференц, еще рука тверда,
Не мы не мы сегодня - упавшая звезда….
И силу тяготенья сумеем обуздать,
Нет места для смятенью, держать, барон, держать!

Планируя, заходим на поле за леском
И шасси уж коснулось земли с тупым толчком,
Ах, Ференц, не с тобой нам то поле перейти,
Банальная корова – конец твоего пути…..

Рогатая скотина, чьи тощие бока
Являли миру ребра, заместо молока,
И на костлявой туше ты, Ференц мой, лежал..
И «Таубе» хвост с крестами вам памятником стал.

За кузней деревенской валяться мне в пыли,
Когда бы с продразверсткой в деревню не пришли.
Тачанка-растачанка, четыре колеса,
Теперь с тобой , тачанка, не взмыть под небеса….
_________________


Баллада о Пулемете
(Часть вторая)

Тачанка-растачанка, на лаковом боку
Играет юркий зайчик к утру, к утру, к утру.

На бархатных подушках, рессорный плавный ход,
Несет меня тачанка вперед, вперед, вперед.

За счастьем, не за славой, наш эскадрон идет
И будущее с нами грядет, грядет, грядет.

Мы новый мир построим, нас Троцкий в бой ведет.
Труба в руках горниста зовет, зовет, зовет.

Товарищ Елизаров наш красный командир,
Степною пылью серый мундир, мундир, мундир.

Нам выпала с тобою нелегкая стезя.
Холодной сталью серы глаза, глаза, глаза.

Под красною звездою , алмазом твердый взгляд:
«Не отступай , товарищ, назад, назад, назад!»

Бугрятся мощью мышцы орловских рысаков
И грозный топот рядом подков, подков, подков.

Зеленой вереницей по шляху тополя
И вертится под нами земля , земля, земля.

Как туча грозовая столбом за нами пыль
И морем по-за шляхом ковыль, ковыль, ковыль.

И крепко как влитые бойцы о конь сидят
На Южный фронт стремится отряд , отряд, отряд.

Широкою дугою прикрытия замах
Идем мы от Калуги в боях, в боях, в боях.

Четверками шеренги , сплоченные ряды.
Стоит в зените солнце: воды, воды, воды.

За рощицей - станица. Краском приказ отдал.
Как просветлели лица! – Привал, привал, привал.

И очередь повзводно к колодцу с журавлем,
А кухня полевая - дымком, дымком, дымком.

Станичников не видно, стоят домишки в ряд
И окнами слепыми глядят, глядят, глядят.

В подворьях живность квохчет и слышен лай собак.
Болтается на шашке темляк, темляк, темляк.

«Видать, спужались, контра! Не кажут носа, чай!»
«Когда б не контра – хлебом встречай, встречай , встречай!»

И каптенармус Карпыч с командой по дворам,
И возглас заполошный :»Не дам! Не дам! Не дам!»

Над балкой сонной дымка, предутренний постег.
Алеет яркой кровью восток, восток, восток.

Отборные дрыкганты, отважен атаман.
Идет с казачьей сотней туман , туман, туман.

«Дадим им жару, братцы! Замажем петуха!»
Рука на симитаре легка, легка , легка.

Подъесаул с десятком бывалых пластунов
И караул в наряде готов, готов, готов.

Щемящей перепелкой, как часовой упал,
Был подан атаману сигнал, сигнал, сигнал.

Товарищ Елизаров! Открой глаза, не спи!
Стремительно смертельны враги, враги, враги…..

Лишь посвист симитара замахом из седла…
Вот новый день начался : тела, тела, тела…

Тачанка –растачанка, гулял бы я с тобой,
Но «Остин» стал моею судьбой, судьбой, судьбой.