Инструктор нервничал. Все предвещало шок. Раскрылся неба парашютный шелк.  Инструктор ерничал, перечислял увечья, во мне тоска  проснулась человечья. Уже не чудо над землей паренья, а только чувство самосохраненья.  Не верил я, как первый водолаз, чтобы  тяжелый  ранец за спиной кого-то спас. Я  нервничал, я засыпал от стресса, но не терял к полетам  интереса. Я ерничал, собратья по несчастью со мной одной горели бледной страстью. В грохочущем корыте самолетика я понял - есть в прыжках своя эротика. Уже не радость острая любовная - безоблачная благость поголовная .  В ушах еще шумел мой голос внутренний, сказавший "все, пиздец" в тот страшный утренний... Когда навстречу мне плеснула  мать-земля, и я откликнулся немедленно: вот, бля. Y