Я однажды проснусь на снегу под ноябрьским солнцем без надежды увидеть кого-то из старых знакомых. По вороньим следам, по рябине, по запаху соли я пойму, как однажды все кошки сбегают из дома:
в человечьем уюте - очаг и любовные игры; полуправда с рисунком патины царапает горло. Мне так хочется впиться когтями, зубами - и выдрать из себя человечью натуру, отчаянно, с корнем.
Я устала играть в доброту, если хочется драться, и молчать, если хочется выть и метаться по крышам. В этом фарсе, в котором всем прочим мерещится драма, самый главный талант - неумение слушать и слышать
ничего, кроме собственной крови и собственной речи; белый шум глухоты вторит вечному гомону улиц.
...Отучите меня говорить языком человечьим, прогоните меня в первоснежье, чтоб я не вернулась...
|