Пройдя сквозь облако норвежской речи, Марек оказался на улице. Брусчатка мигала неоном барной вывески, из луж глядели лица туристов. — Пардон! Я извиняюсь! — Марек наступил на одно из лиц, а затем толкнул его обладателя. — No problem! — турист понимающе улыбнулся. Всё, план по пиву выполнен, пора домой! У нас есть деньги на такси? Да, имеем! Так, ключи, мобильник. Надо было дать ему в табло. "Ноу проблем!" Позвольте мне решать, ноу или йес! Ладно, после драки кулаками не машут, но драки-то не было, следовательно что? Марек перемахнул площадь двумя в два шага. — Шеф, сколько до Кишэзерс? — По счётчику. — Можно и по щёчке. Затлера девяносто два. На вечеринку один, когда твоя девушка больна. Когда больна-а! Тудум, тудум. И тут же: мне нравится, что вы больны не мной, Симона! А у водителя золотой зуб! Такими награждают за первое место в махаловке. Поехали! — Эй, просыпайся. — шофёр тряс Марека за плечо. — Приехали. Двенадцать латов с тебя. Марек кивнул, полез в карман за кошельком. Радио сообщило, что сейчас три часа утра, а днём некто влез на башню Вантового моста и исчез, а резкненский филиал банка... — Вот. Счастливо! — Марек хлопнул дверью. Вот мы и дома! Новые латыши любят говорить, что первоначальный капитал заработали продажей цветов ещё в советское время. Хозяин дома, в котором расположился Марконис, продал столько тюльпанов, что хватило на покупку санатория в Юрмале да ещё и цементного завода. Сторож из его нового строящегося особняка вывесил объявление на сайт "В гости по обмену" и уехал загорать на Майорку. А Марек стал временным владельцем этих хором с пенопластом вместо мебели. На дисплее высветилось три неотвеченных звонка. Потом. Сейчас нужно освежиться, освежеваться: "Купаться пойду!" Марек скинул одежду и вышел на мостки за домом. С Кишэзерс прилетел холодный ветер, сдувая хмель, прыгать в воду с разбегу расхотелось. Тень, лежавшая в волнах, скрестила руки и пританцовывала. Брр, ледяная! Марек зашёл в воду по пояс. Теперь тень как сиамский близнец росла из его поясницы. Они выросли вместе, называли друг друга Попов и Маркони. Все вокруг думали, что у мальчика заикание, но это было эхо - близнецы говорили одновременно. А потом Марека стали лечить, и убили Попова. Потеря брета-близнеца, даже воображаемого, очень тяжела - то ли тебе удалили опухоль, то ли тебя от неё отрезали. А он, оказалось, не совсем умер - он теперь призрак. Вот сейчас я утопну и будем вместе призраки. — Как водица, дружище? — покачивался с пяток на носки выросший из ниоткуда Арам. — Не знаю, я топиться ходил. — Марек очнулся и выскочил на берег. Призрачный брат вцепился за его колени, сполз к лодыжкам и у кромки воды отпустил. — А чего так? Я тебе звонил, да ты трубку не берёшь. — Был занят. Культурный отдых. — Понятно. Пошли в дом, есть разговор. Хочешь, омлет тебе сделаю? — Хочу, но в холодильнике мышь повесилась. Сейчас пиццу закажем. Арам неодобрительно цокнул языком. В холодильник всё же заглянул и извлёк оттуда початую бутылку бурбона. — А говоришь "Мышь повесилась!" — Выпила для храбрости и повесилась. — Ну да. Не всем же топиться. Ладно, не кипятись! Пока Марек звонил в пиццерию, Арам налил виски на два пальца и сверху водрузил целый айсберг. — Я расскажу тебе о Жасмине, раньше не решался. Тебе известно, что он Homo Mirmicus. Неубиваемый, неуязвимый. Две тонны наркотика сделали из муравейника человекоподобное существо. Но не человека. Он как харддиск, где каждый муравей несёт частицу информации. Между собой они создают информационные потоки с помощью запахов, усиков и лапок. неоднородные части Но при восьмидесяти кило живого веса на нижних муравьёв, тех что в стопе - давление в восемдесят. Это как я наступил бы на муравья. Мозг вынужден быть и мускулом, и это корёжит извилины. — Не понял. У него же нету извилин. — Это я образно. Просто он психически нестабилен. Каждое физическое действие повреждает информационные связи. Жасмин может забыть что-то важное или непоправимо исказить воспоминания. Быть муравейником - это стратегия, человеком - тактика. Муравейник может функционировать, потеряв половину муравьёв, но человек не может остаться собой, потеряв половину памяти. — И что? — Он опасен. Марек присел на край кухонного стола. — Его надо убить? — Да. И он здесь, в Риге. Арам кивнул и отправился наверх вздремнуть: — Тебе бы тоже не мешало!
Марек поймал себя за хвост на том, что судьба Жасмина ему безразлична. Homo Sapiens Homo Mirmicus'у lopus est и всё такое. Девушки и мёртвый брат переполнили голову, как троллейбус в час пик. Не до муравьёв... В дверь позвонили. Пицца. Пицца - топицца. Оголодавший Марек мотал головой и мычал, подписывая чек на доставку. Латыш сверкнул глазами, захватил десятку (Не многовато ли? У нас таких чаевых не оставляют!) и выдал свой запас иностранных слов: — Данкешун! - разносчик забыл забрать ручку, торопясь к своему мотороллеру. Он махнул клиенту лисьим хвостом, притороченным к шлему. Мотороллер рявкнул, унося пицца-драгуна в неоновую темноту рижских улиц. Повеяло чем-то инопланетным. Марек взломал коробку, оторвал кусок пиццы и стал, обжигаясь, заталкивать в рот. Потом схватил ручку, начал записывать прямо на тёплом картоне коробки с пиццей: "Недолго длилась наша встреча: не сразу ты, но умерла. А я сменил простые зубы на острый клык из серебра. И вот теперь уже не чаю, как встречу родственников твоих - не маму с папой повстречаю, а кроповийцев неживых! Вампиры вы! Одно названье годится тварям как тебе... И я немножечко скучаю, что ты была в моей судьбе." — Парень, ты можешь отжаться пятьдесят раз! Зачем тебе стихи? — Арам отобрал коробку, свернул кусок пиццы в трубочку и откусил половину. — А ты предлагаешь перед девушками под луной отжиматься? Чего не спишь? — На голодный желудок сон нейдёт. Теперь пойду. И ты иди. А то сегодня стихи, завтра проза, послезавтра Нобелевская премия - так и на гражданку свалишь! — Есть идти спать! — Сначала есть, а потом спать. +++ Жасмин стоял наверху мостовой башни уже два часа. На правом берегу жёлтый Рижский замок, резиденция президента. На флагштоке его башенки красно-бело-красный латвийский флаг и бело-голубой городской. Слева, на другом берегу - "Лунный Камень", небоскрёб скандинавского банка. Из своего пентхауса президент банка с полным основание мог смотреть на президента страны свысока. Вокруг Старый Город одет в маскхалат из черепицы, чтобы слиться с осенней листвой. Внизу снуют люди и машины - полиция перекрывает движение, река как конвейер несёт речной трамвайчик с гуляющей компанией. Полицейский мегафон тщится перекричать их музыку, но все звуки ветер сносит вниз по реке. Золотой петушок на Домском соборе наконец повернулся к морю, встречая бриз. И Жасмин стартовал. Подоспели телевизионщики, на башню по толстым вантам уже лезли спасатели, когда стало ясно что снимать ни тем, ни другим уже некого. — Это уже девятый случай... - начал было журналист с LNT, но осёкся. — Он прыгнул? — Где он? А ветер уже стучал муравьями в стёкла "Лунного камня". Удержаться удавалось едва ли каждому четвёртому, но и тем ещё искать лазейку внутрь.
***
Несколько дней Мирмикус собирал промахнувших мимо небоскрёба муравьёв и снова взбирался на башню моста. Сегодня последний раз. Вечером, собрав себя воедино в пентхаусе, Жасмин заглянул сразу под все двери, сожрал бумаги в нескольких сейфах, чтобы соорудить себе из целлюлозы костюм, - и быстро нашёл Доиуза в кабинете перед компьютером. Обои десктопа рабочего компьютера - репродукция "Сдачи Бреды".На стене - портрет Амбросио Спинолы с картины Веласкеса - подарок партнёров по бизнесу, Амбросио очень похож на банкира - красиво поседевший мужчина с благородной сединой и изящными руками. Доиуз заканчивал трудовой день, переодевшись в домашний халат. Банкир смахнул с монитора муравья, потянулся к коммуникатору. Тут кресло вместе с ним дёрнулось и развернулось. В кресле сидел Жасмин. Зернистой коричневой кожей он походил на зомби, правой рукой пожертвовал ради того, чтоб не выглядеть маломерком. На нём белый костюм с чёрными буковками. Доиуз с ужасом узнал секретные документы из своего сейфа.
— Мендез? — президент схватился за сердце. — Ты меня знаешь? — Да, Рамон. Или что я должен ответить? - Доиуз указал на стоявший рядом стул, но Жасмин остался стоять. а когда он встал? Тогда, когда ты его посадила в кресло — Не знаю, что-нибудь типа "Не только знаю, но и люблю и обожаю и всё, что хочешь сделаю!" - что-нибудь из страстного мексиканского сериала. — Ах, Мендез, мы не женщины, чтобы смотреть мыльные оперы. Ты... ты плохо выглядишь... — банкир осторожно сдвинул кресло, но Жасмин остановил его: — Скажи, откуда у тебя столько денег? — Рассказать о банковском бизнесе? Я размещаю инвестиции, выдаю кредиты... — И?.. — И ввожу товары из Нового Света. — Так это твой порошок был в разбитом самолёте? Интересно... Но я хочу спросить о другом. Тебе говорит что-нибудь сочетание 16-18 М Х-ХП-42Х1-ПХЕЕР-П-54Х?... А в связи с суммой двести миллионов? Давай, скажи что-нибудь. — Мы планируем сделку на такую сумму, но пока не выиграли тендер, всё под вопросом. А вот о счёте с таким номером я ничего не знаю, и возможно секретарь... — Так это счёт! Банкир потрогал свой перстень. Вспышка. В честной стычке один на один побеждает сильнейший, а при внезапном нападении - нападающий. Жасмин лежал на полу у ног Доиуза, прижатый к полу коленом охранника. Ещё двое бойцов стояли рядом, и то, что было у них в руках, Жасмину совсем не нравилось. — У меня тоже есть вопросы, Рамон. — Доиуз потёр ослеплённые глаза, — ты пропадаешь с моим грузом, находят обломки твоего самолёта и твой обглоданный скелет. Затем находят тебя и расстреливают. Затем ты объявляешься у меня в кабинете... Давай заполним белые пятна... Погоди ка, ты имеешь отношение к "Повстанческой Армии Латвии"? — Много вопросов. Вообще-то я не Рамон. Я обычный доминиканский почему доминиканский? муравейник. Встреча с Мендесом изменила меня. Я... мы поедали твоего друга вместе с белоснежным гарниром и что-то в нас преображалось. Потом Мендез закончился, осталось только две тонны волшебного порошка. Чем больше мы его ели, тем ближе становились друг к другу, пока не почувствовали себя личностью. Тогда мы формообразовались собрались в виде Мендеза и пошли познакомиться с его друзьями... Шумные люди. Жена постоянно крестится и зовёт эль Дьябло. Друзья стреляют без передышки. Так и не поговорили. — Кто "вы"? — Можешь называть меня на "ты" Я - Homo Mirmikus, Муравейник Разумный. Банкир презрительно поморщился: — Что за бред... Охранники осклабились. — Займитесь им... — безнадёжно помахал рукой Доиуз. Стоявший над Жасмином замахнулся. Спина Мирмикуса раздалась под прижимавшим его коленом, охранник потерял равновесие, принимая разряд электрошокера коллеги. Жасмин дёрнул руку, опустившуюся ему на голову (голова отъехала в сторону) вниз и в сторону - и второй охранник улетел в угол и замер, приложившись головой к углу сейфа. В руке банкира возник пистолет. Вторая рука шарила по двери в поисках дверной ручки. Доиуз нажал ручку и ногой толкнул дверь. Он вылетел спиной в коридор, за ним следом вылетело кресло. Лицо банкира перекосилось от встречи с железной крестовиной основания - и он шмякнулся на пол в пяти шагах от своей двери. По коридору к нему кто-то мчался, в здании завопила сирена. Мирмикус разбежался всеми муравьями по кабинету, открывая все замки и защёлки на пути. Подоспевшее подкрепление обнаружило лишь колышущиеся шторы в распахнутом настежь окне и распахнутые дверцы двух сейфов. Кто-то сразу побежал вниз, кто-то остался осматривать близлежащие улицы из окна. Почему-то наверх никто не посмотрел. А по стене здания банка ползла наверх фигурка со множеством мешков в бесчисленных руках.
+++ В темноте над центром мигали красные сигналы вертолётов. Полицейская волна сообщала, что внешность человека, поднявшегося на башню моста на семдесят восемь процентов совпадает с внешностью Рамона Мендеза, наркоторговца, проходящего по спискам Интерпола. Марек, прошедший гипнокурс латышского, перевёл это Араму. — Он мог бы принять любое другое обличье. Это сигнал для нас. — Я поведу. — Марек с готовностью поднялся. Он прожил в Риге полтора месяца и уже считал себя местным. Когда они оказались в центре, оцепление вокруг моста ещё не было снято. На другом берегу, у подножия "Лунного камня" остановилось несколько полицейских автомобилей с включёнными мигалками. По эту сторону перила облепила толпа зевак. Что они надеялись увидеть с такого расстояния? Арам и Марек припарковались у набережной. Неподалёку сворачивала оборудование съёмочная группа LNT. — Может, пойти дать интервью? — Арам приосанился и продемонстрировал белоснежную улыбку. — А есть что сказать? — Ну, типа, мы повстанческая армия Латвии из трёх бойцов. Все наёмники, так как в стране почти нет людей. Пятьдесят две тысячи в лагере беженцев и двадцать семь в столице - сотрудники банков, силовых структур, правительство, парламент, президент и обслуживающий персонал. Все прочие - голограммы. Мы давно уже не можем тягаться с частными армиями банков... — Простите, что прерываю, вы сказали "голограммы"? — Именно. Иди дай пинка любому на этой набережной. Или глянь через теплоискатель. — Арам сунул Мареку в руку свой мобильный телефон. Кроме фонарей ничто на набережной не излучало тепла. — И Симона тоже голограмма? — Должно быть, несколько лучше резиновой женщины? Или не успел ещё потрогать? — Да пошёл ты! — Марек спустился к воде по гранитным ступеням. Из спокойной воды на него смотрел Попов. Марек сделал ещё несколько шагов и почувствовал знакомое слияние, его тёплая кровь наполнила вены брата, придавая ему сил. Братья смотрели друг на друга улыбаясь. В этот момент пентхаус небоскрёба окрасился вспышками. Через полсекунды - звук выстрелов и бьющегося стекла. — Жасмина убивают, — прокомментировал Арам. — Ты же этого и хотел. — А мы здесь на случай, если они не справятся. Но думаю, оттуда выйти невозможно. Там охрана - одни киборги.
***
В семнадцатом веке в Риге существовала поговорка: «Это так же невозможно, как мост через Даугаву!» Но уже в 1701-м году по приказу Карла Двенадцатого был построен самый старый из рижских мостов – Наплавной. Лодки и плоты, дощатый настил поверх. Этого моста уже двести лет как не стало, но ничто не исчезает совершенно. Попов опустил в реку длинные, как волосы Рапунцель, руки . Замер. Наконец, будто дождавшись клёва, рванул на себя сотканные из тумана канаты. Это был невозможный мост.
Попов встряхнул призрачный мост как мокрое полотенце, волна вибрации прокатилась по нему и ударила в "Лунный камень". Брызнуло стекло и металл. Подскочив, на краткий миг здание стало самым высоким в Европе - и тут же рухнуло вниз, подняв облако снежной пыли в тёплую весеннюю (или летнюю) ночь... Руины расцвели фейерверком. Арама и Марека укрыл невозможный мост, когда волна, поднятая тяжким падением ударила в окна президентского дворца, и схлынув оставила на набережной лодки, мусор и валяющиеся как тряпичные куклы, люди тела. Арам бросился бегом, останавливаясь чтоб заглянуть каждому из лежавших в лицо. Наконец он взвалил одно из тел на плечо, двинулся обратно. Над Ригой кружила пурга.
Марек в тумане подошёл к автомобилю, почему-то стоявшему поперёк дороги, выбил стекло, подал назад. Арам бережно уложил Жасмина на заднее сиденье и велел Мареку перебраться туда же. Сам сел за руль, дал по газам, выворачивая на Даугавас гатве. — Снег? — Арам в недоумении уставился в зеркало заднего обзора. Жасмин поднял голову с колен Марека и на удивление бодро отчеканил: "Х-816 16-18 М Х-ХП-42Х1-ПХЕЕР-П-54Х. Эти знаки принесут Вам счастье. Это письмо обошло вокруг света за девять лет. Отпустите его людям, которые нуждаются в нем. Эта цель создана ненепонерами Венесуэлы. Отправьте его своим приятелям и ждите через несколько дней сюрприз. Доиуз получил письмо. Поручил своему секретарю послать двадцать копий и через несколько дней выиграл двести миллионов. Дезиву скончался через несколько дней, т. к. не возобновил связь. Дозоза получил письмо, но не отправил его. При родах умерла его жена. Родившийся ребенок был болен. Через несколько дней он послал двадцать копий. Мальчик выздоровел. Эти двадцать копий отправьте обязательно. Это не шарлатанство. Ждите сюрприз." — Письмо счастья какое-то, — догадался Марек. — Да, это снег счастья. Семьсот девятнадцать тысяч человек получат его сегодня ночью - и Рига обретёт разум. — Ты рассыпал порошок над Ригой?! — Но я боюсь, что этого не хватит... — Не хватит для чего? — Муравейник, съевший две тонны героина, обретает разум... Нет, Рига не изменится. Я плохо всё рассчитал. Слишком мало времени и слишком мало снега. — Но зачем? Зачем ты хочешь, чтобы рижский муравейник обрёл сверхразум? — Я хочу понять людей, парни. С самого своего рождения я больше всего хочу научиться вас понимать. Я знаю, у вас тоже есть одиночество, Марконис скучает по своему брату и девушкам. Я видел, как одинокий человек прыгнул с моста и умер насовсем. Я думаю, когда я научусь понимать - я пойму счастье.
Несколько минут ехали молча. Машина свернула на Вайрогу, несколько капель ударили в лобовое стекло. Ещё через минуту дождь накрыл машину своим плащом. Арам хмыкнул: — Сейчас весь снег смоет в Даугаву. Лосось рискует обрести сверхразум.
— Мда... у меня уже башка пухнет, — пожаловался Марконис, — если бы в нашу команду затесался хоть один нормальный, он бы с нами свихнулся. Объясни, командир, как мы дошли до такой жизни? Арам мотнул головой в стороу заднего сиденья: — Я думаю, Жасмин нам лучше объяснит. — Я знал, что президент банка получил письмо, и что фамилия его Доиуз, — Homo Mirmikus выглядел уже лучше. — Забавное совпадение. И что? Жасмин помолчал, глядя Мареку в глаза. — Я хотел предотвратить ритуальные убийства и потому отправился туда. Войти как человек я не мог, у меня нет оснований убивать охрану. А муравьями не мог потому, что полы там моют какой-то химией, губительной для насекомых. — О каких убийствах ты говоришь? - Арам глянул на него в зеркало, приподняв брови. — Чтобы выиграть двести миллионов, Доиуз должен послать в своих приятелей копья. Я не хотел допустить этого. — А ты не допускаешь мысли, что речь шла не о копьях, а о копиях писем, репродукциях? — Эээ... ты уверен? Я молод и мало знаю пока... да, я мог ошибиться. Но скажи, Арам - ты мудрый - разве я неправильно понял про основной инстинкт у людей? — Какой основной инстинкт? — Марек напряжённо вслушивался. — Убивать. Арам вздохнул: — Ты наивный доминиканский юноша, Мирмикян! Ты принял спамера за убийцу. Копии писем там были! Копии писем! — О, дьябля! Я сделал столько шума из-за каких-то писем? Я нелогичен, как наводнение... я страдаю, что я неправильный.
— Всё в порядке, дружище! В нашем деле случаются ошибки и похлеще. Разберёмся, сделаем оргвыводы. — Не надо оргвыводов! — Марек обречённо достал из-под сиденья пистолет. Арам увидел его движение в зеркалах заднего вида - и мгновенно перехватил запястье Марека. — Эй, никто не собирается убивать Жасмина - Гринпис не одобрит! Да и письмо счастья... честно сказать, это я его написал. зачем? — Арам ухмыльнулся, — Я про убийство сказал, чтоб тебя мотивировать, ведь без Попова мы не смогли бы Жасмина оттуда достать. А ты совсем что-то рассиропился со своими стишками и девочками... Зато теперь у тебя есть оружие, куда полезнее этого пестика. — Но могло ж не выйти, — Марек шумно выдохнул воздух и откинулся на спинку. — Могло. Расслабься. — Уже. Сейчас в холодное озеро - и усну на сутки. Кстати, чей это был заказ? — Мы работали на одного банкира, по фамилии Доиуз... Мы отнеслись к делу чересчур добросовестно. Мотивация зашкалила.
Postscriptum:Это больше черновик, чем текст. Буду благодарен за рекомендации и советы по его улучшению.
| 
Администрация // Объявления
