Я стояла на краю обрыва, расправив крылья. Мне очень хотелось летать.

- Эй, постой! – окликнуло меня что-то – Присядь и послушай меня. Когда я родился, было темно. Я родился маленьким и беспомощным, весом чуть больше килограмма. Мама моя не была алкоголичкой, но, тем не менее, часто прикладывалась к бутылке. Работала она на ферме дояркой. Когда я родился, сразу было понятно, что ходить я не смогу никогда. И сельская акушерка сказала матери, что лучше б я помер.

А я рос. Потихоньку рос. Я приучился ползать на локтях, волоча за собою ноги. Зимой, правда, я сидел дома и плел лапти. Слабый я был только физически. А духовно… Нет духовно я был силен. Часто я смотрел в небо. Там летали птицы. И я летал вместе с ними.

Я хотел улететь с ними на зимовку, и даже попробовал питаться червяками. Но у меня не получилось. Их трудно было искать. Они были не вкусными, и я ходил голодным. Поэтому я быстро забросил идею питаться как птицы. Но идею летать, я так и не оставил.

Когда-то я рассказал про свою идею матери. Она пьяно усмехнулась.

- Рожденные ползать, никогда не смогут полететь.

Потом вздохнула, закуталась в платок, взяла лопату и пошла в хлев, чистить денник нашего мерина Хризолита. Уж не знаю, кто назвал деревенского коня таким необычным именем, но на его работоспособность это ни сколько не повлияло. Он был нашей опорой, хотя норову был крутого.

Больше я так никому ничего и не сказал про свою мечту. Стать птицей… Ах, как славно было бы, если б ветер дул в лицо, так чтоб слезы из глаз и дышать чтоб было трудно. И кричать, кричать, кричать…

- Э-ге-ге! Люди! Смотрите! Я здесь, я лечу!!!

Впрочем, я не только мечтал. Потихоньку я готовился к своему полету. Я плел себе крылья. Была зима. Лапти продавались как-то не особо. И я сплел себе крылья. Большие, с крепкими петлями. Они крепились с трех сторон: у плеча, у локтя, и за третью петлю, я должен был держаться рукою. Я спрятал их в холщовый мешок в погребе, и каждый день бегал смотреть как они там. К концу зимы, я выпросил у соседа пол банки олифы и проолифил свои крылья. Мне казалось, что так они лучше защищены от дождя.

Наконец-то наступила весна. Помню, было солнечно и тепло. Земля уже оттаяла. Отцвели подснежники и мелкие желтые цветки мать-и-мачехи. Мать ушла на ферму отчего-то рано, уже в четыре утра, хоть обычно ходила к шести. Я проследил, чтобы меня никто не увидел, взял мешок с крыльями и привязал его к спине. Добравшись до денника Хризолита, позволил себе передохнуть. Ползти на гору пешком было бы глупостью. А мне надо было добраться до горы. Я по телевизору видел, как люди с горы с большими крыльями прыгают и летают потом. Правда и телевизор то я один раз видел. У соседа. И то черно-белый. А говорят, уже цветные начали делать. Я накинул уздечку на коня, вывел его во двор и, уцепившись за шею, подтянулся на спину. Крылья немного мешали, но это не страшно.

До горы мы добрались быстро. Хризолит дал галоп. Пока мы мчались, я думал, что буду скучать по нему, когда стану птицей. На верхушке, я надел крылья и поцеловал коня в морду. В его глазах я увидел слезы.

- Не плачь, все будет хорошо. Я стану птицей. Я к тебе прилечу. Обязательно. А теперь иди. Иди домой, мать уж ждет, наверное. А я попозже… прилечу…

Я развернулся навстречу ветру. И шагнул, раскинув руки…