Пахнет хвоей. Свечи тихонько потрескивают, бросая янтарные блики на ободранные стены. Блики натыкаются друг на друга и разлетаются по углам комнаты, словно теннисные желтые мячики. Забравшийся через окно, словно воришка, ветерок касается еловых веток, и иголки, печально постукивая о стеклянные игрушки, осыпаются на пол. Чтобы затем снова пришла тишина, села напротив меня, скрестив ноги, медленно закурила сигарету. Молча.

Часы не тикают. Нынче в моде электронные. Они просто отсчитывают сменой зеленых циферок ритм безостановочно бегущего времени. Скоро двенадцать.

Я не одна – в каждой елочной игрушке есть я. Нас много. Мы искривляемся пузато, вытягиваемся и строим друг другу рожицы. Нам не скучно вместе.

За стеной - звон посуды… Там, наверное, готовятся к празднику. Где-то слышна музыка. Или это ветер? Нет, все же музыка. В окне напротив мечутся, будто танцуя, неясные тени.

В окне напротив темно. Полупрозрачный силуэт скользит по занавескам. И свечи разбрасывают капли медового света. Я вижу: он и она в полумраке. Легкие прикосновения губ, касания… Пошли к черту!!! Вот чего я дождалась в этот пресловутый семейный праздник, вот чего я заслужила – куцее смс: «Поздравляю с Новым годом». А вот мой ответ – хруст раздавленного мобильника. Кому я нужна? Кому, кроме тебя, пытающегося заткнуть то хорошее, что в тебе еще осталось, несколькими избитыми фразами. Ты бросил их мне – костью в собачьей глотке они застряли. Завязли в зубах, и теперь мои челюсти плотно сжаты; я не могу больше кричать. Эти слова пятаками легли мне на веки – и слезы больше не текут из-под них. Я отравлена. Меня рвет твоей показной заботой, каждой ее буквой: «П-о-з-д-р-а-в-л-я-ю с Н-о-в-ы-м г-о-д-о-м»…

«С Новым годом, сынуля. Желаю тебе счастья, милый. Если ты еще не встретил свою любовь там, в этом году пусть она тебе встретится. Пусть она будет настоящим Ангелом, пусть даст тебе все тепло, которого я не смогла тебе дать. Вспоминай меня иногда. Хотя я знаю – у тебя там так много дел. Но все равно – вспоминай. И навещай. Хотя бы во сне. Целую. Твоя мама.»

Я складываю открытку. На ней – задумчивый ангелочек, весь посыпанный серебринками. Я в детстве такие любила. Думала, они драгоценные. Сошкрябать пыталась. Получалаааа.

Мамочка. Ты все такая же молодая. Смотри, мамочка, я старая уже. Забываю, что куда положила. Вчера очки искала целый день, а нашла в холодильнике. Оливье приготовила, морковь вместе со шкуркой порезала. Ничего, я и так съем. Угощать-то некого. Видишь, как это хорошо, - не надо переживать, что кому-то не понравится стряпня. Это очень хорошо – быть одной, мамочка.

Положу открыточку рядом с портретом. Как он улыбается, красавчик мой… Сыночек мой… Плохо быть одной, мамочка. За стеной смеется кто-то… Веселится. Дай Бог им всем счастья.

Что такое счастье? Это – когда в игрушках на твоей елке отражается много людей. Не могу больше сидеть одна, не могу больше ждать тебя. До двенадцати – всего пять минут. Я хочу выпить шампанского, хоть с кем-нибудь. Где бутылка? Бокал. Нет, лучше два. Все. Бесславно бегу с поля битвы – одиночество с видом победителя вольготно разлеглось на моем диване…

Мобильник на полу вздрагивает в последних конвульсиях. И хрипит. Нет, это не хрип… Это… Это твой голос. Ты кричишь что-то в трубку. Кажется… Я люблю тебя? Я не слышу из-за шума в ушах. Господи… Мне надо перезвонить, мне надо спросить – это правда, то, что ты сказал? Оставляю распахнутой дверь, ступеньки подпрыгивают навстречу моим шагам. Это стук каблучков или кровь бьет барабанную дробь на моих перепонках?

Ах! Я стою на площадке, как полная дура – облита с ног до головы шампанским и со сломанным мобильником в руке. Какая-то девушка испуганно лопочет извинения. «Плевать!» - кричу я. – «У тебя есть телефон?». И она безропотно дает мне последнюю надежду на спасение. «Что? Что ты сказал? Ты – что? Любишь? Ты идешь сюда? Да, я жду. Правда, мое платье…» Мое платье… Какая чепуха! Я разворачиваюсь к девушке, мне очень хочется ей что-то сказать, что-то хорошее. Но она протягивает мне бокал с шампанским. И я пью этот солоноватый коктейль, потому что мои слезы капают прямо в бокал. «Я дура?» - «Нет».

Сморщенное острое личико выглядывает из-за двери. Затем старушка появляется вся – бочком, бочком, неловко, стеснительно. «Девочки, что у вас тут?». «У нас тут шампанское. И Новый год» - отвечаю я. «Ааа» - протягивает она. – «Ну, Новый год – это хорошо. С праздником вас». И проем медленно затягивает ее обратно. «Бабушка, а у вас оливье нет?» - говорит девушка. «Есть. Только там морковка со шкурками». «Это ничего, мы ужасно голодны. И у нас есть шампанское».

Мы сидим прямо на ступеньках второго этажа и пьем шампанское. А в моих елочных игрушках, там, на пятом – много пузатых людей строят друг другу смешные рожицы.

А за окном ветер бросает серебринки за шиворот молодому человеку, за пазухой которого урчит маленький теплый котенок.