Пятница, три часа ночи, берег узкого обводного канала позади "дома на набережной". Черная «семерка» BMW с тонированными стеклами и неотстающий от неё ни на колесо Brabus с охраной медленно подъезжали к «Раю», где у входа суетились охранники в черных костюмах.

Машина остановилась. Один из вышколенных подтянутых молодых людей открыл дверцу. Светлана одернула коротенькую юбку от Gucci и, поставив ножку в туфельке на высоком каблучке на гранитную плиту, подхватив с сиденья сумочку Prada, подала руку подоспевшему из джипа охраннику.

Света – семнадцатилетняя привлекательная девушка из семьи известного московского предпринимателя, с модельной внешностью, негромким голосом и изысканными манерами. Даже при коротком общении с ней собеседнику сразу становилось ясно, что, несмотря на юный возраст, привилегии и баснословная роскошь давно стали для нее второй натурой.

- Вы сегодня долго? - хмуро спросил, повернувшись от руля, громила-шофер Рома.

- Как получится, - ответила негромким, но твердым голосом Света, выходя из машины. – DVD посмотрите, папе должны были обновить фильмотеку.

Роман молча вздохнул и направил лимузин к парковке, пестрящей полировкой новеньких Lamborghini, Porsche, Maserati и Bentley золотой московской молодежи, где кучковались давно перезнакомившиеся охранники и шоферы.

Внутри клуба как всегда буйствовал крикливо-шикарный, беспардонный, вульгарно-яркий, хвастливый гедонизм. Длинноногие модели, разрисованные в стиле «боди-арт», позировали «топ-лесс» рядом с выставленным напоказ только на сегодняшнюю ночь болидом «Формулы-1», а в нескольких шагах предлагались гипертрофированные яйца «Фаберже» – по 100 000 за штуку. Безупречно сложенные танцовщицы, чьи тела, прикрытые только крохотными лоскутами бикини, кружились на стойках над танцполом, где как всегда было полно народу.

Света рассеянным безжизненным взглядом проскользила по прыгающим головам, окутанных пеленой дыма, среди ярких лазерных лучей и мигающих огней. Её взгляд задержался на барной стойке, где на высоком стуле скучала, потягивая мохито, блондинка в кофточке с циничной надписью на спине: «No yacht, no plane, no money - no chance».

- Та-ак, Аринка уже на своем месте с дежурным бокалом, - констатировала самой себе Света и направилась к стойке, протискиваясь между беснующихся под попсовую песенку тел. – Привет, Арин, как настроение? Вижу – не очень, - окликнула её Света сквозь грохот музыки, садясь на стул рядом.

- А-а, привет, - протянула Аринка, вяло улыбнувшись одними яркими губами на загорелом личике. - Да, настроение – мрак.

Подруги дважды чмокнули воздух, коснувшись щеками.

Аринка – давняя подружка Светланы, симпатичная длинноволосая блондинка, острая на язык, колючая в общении, авантюрного склада характера, с часто меняющимся настроением, иногда взбалмошная, иногда неожиданно тихая и застенчивая. Её отец, в советские времена работавший в сфере торговли, на заре становления бизнеса в стране сколотил неплохой капитал относительно честным, как он говорил, путем и грамотно вложил деньги. Теперь имел свой банк и сеть автозаправок.

- А что так? – Светлана кивнула бармену, протянувшему ей бокал с её привычным коктейлем.

- Да-а-а.., предки задолбали уже. Отец весь вечер опять орал на мать – она кучу денег вчера в казино просадила. Он свой портмоне сегодня утром дома забыл, а за обедом у матери кредитку попросил расплатиться, а там – «в минусе». Знаешь, сколько там было? «И началось», - как мать говорит. Он и дома до ночи орал. Я еле улизнула. Не хотел отпускать, прикинь… Без охраны, на своем «Купере».

- Да уж, дела-а, - протянула Светка. - Ничего, успокоится до утра-то, наверное. Не грусти, подруга, отдыхай! Сегодня же последний день лета!

- Ага, завтра - в школу, - гыкнула Аринка. – Дурдом! Суббота, а они - «день знаний» какой-то придумали! Ты фартучек-то погладила?

- А то! С утра утюжила, - Светка искренне улыбнулась шутке. – Мне отец на первое сентября выпускного класса - не поскупился, заказал костюмчик у Brioni.

- Неплохо. А мне давно обновок не было, с мая предки ни шмоточки не купили. Теперь с этой маминой выходкой нескоро от папаши чего-то дождешься – и не подходи…

- Зато ты в Сен-Тропе неплохо отдохнула летом, я слышала…

- Всё-ё. Конец и этому теперь – у папашки какие-то проблемы с его банком, да нефть в цене падает. Он и яхту свою продает.

- Ого, сочувствую, - почти равнодушно сказала Светка. – А ты куда после школы планируешь?

- Лично мне – вообще ничего не надо, я бы замуж вышла хорошо и свалила бы куда-нибудь за море. А ты что же, работать собираешься?

- Не знаю ещё. Отец МГИМО обещал...

С верхних ярусов клуба, где размещались приватные кабинеты, послышался громкий крик и девичий визг, заглушающий шум грохочущих динамиков.

- Кто это сегодня гуляет? – спросила Светлана, кивая в направлении кабинета VIP-класса.

- Серёгин папашка сынку на 17 лет снял… Дури нанюхались – вот и орут, как резанные, - прокомментировала Аринка. – Придурки. А что.., Динка говорит, что кокаин нюхать не вредно, даже наоборот – от него фигура хорошо сохраняется.

- Дура ты, Аринка, подсядешь – не соскочишь. У меня подружка из старой школы так «сгорела», нам потом училка говорила, что она в другую школу перешла. Но я-то знаю – её мать у папан - управляющей в одном из магазинов…

- Да ладно тебе. Всё равно все нюхают. Это ж – не колоться.

- Где одно, там и другое… Нет. Я – пас с этим делом.

Сверху снова послышался визг. В проходе появилась пьяная полуголая девица в ажурных белых чулках. Её подхватили выскочившие парни и потащили визжащую и хохочущую обратно.

Потом появился полураздетый Серёга и, тряся в воздухе открытой бутылкой Asti-Martini, пытаясь перекричать музыку воплями: «Мы – дети богов! Это наш «Рай»! Это лучшее место для веселья, если есть бабло! Но деньги – не проблема! Жизнь прекрасна!» принялся поливать публику брызгающим из бутылки шампанским.

- Как же всё это надоело, - прошептала Светка. - Хочется отдохнуть где-нибудь подальше от всего этого кричащего самовыражения. Подальше от родителей, школы, дома, охранников-мордоворотов…

Представление продолжалось, и скоро ребята вынесли на руках почти совсем уже голую девицу с тающим у неё на груди и животе мороженым, предлагая веселящейся публике слизывать мороженое. Мужская половина танцпола восприняла идею «на ура», и вокруг хохочущей и извивающейся от щекотки девицы собралась толпа. Охранники были вынуждены вывести из зала двоих особо разбуянившихся подростков.

- Девчонки, привет! Чего не танцуете? – весело гаркнул, подскочивший к барной стойке парень. – Или, давайте к нам наверх – у нас весело.

- Нет уж, спасибо, - ответила Света. - Я лучше пойду, подышу свежим воздухом.

- Ты что, уже сваливаешь? Не поболтали же даже толком, - удивилась Аринка.

- Настроения нет. Завтра - в школу… Я портфель собирать, - съязвила Светка. – И тебе советую - не выспишься завтра.

Роман был очень рад неожиданно раннему возвращению хозяйки. С большей услужливостью помог сесть Светлане на задний диван авто. Машины помчались по ночному городу в сторону московского Беверли-Хиллз – окрестностей Рублёвки.

Чуть слышно шелестя шинами, лимузин летел по пустынному транспортному кольцу. За сумерками тонированного стекла показались ярко подсвеченные купола Новодевичьего монастыря, беспомощно простирающего руки своих золотых крестов черному небу. Казалось, Господь отвернулся от них, и эта тьма уже навсегда. Светлана проводила взглядом этот одинокий островок теплого золотого света в ночной бездушной пустоте огромного мегаполиса.

Как быстро промелькнуло лето, всего-то и успела слетать на какие-то пять дней на Сардинию. И всё остальное время каникул – за забором родительской усадьбы в Барвихе.

Опять видеть все эти надоевшие физиономии одноклассников, кичащихся друг перед другом: кто, где отдыхал, у кого какая обновка или что обещали подарить родители на очередной день рождения.

Светлана училась в Московской экономической школе. Для большинства из московской золотой молодежи дорога в Итон, Харроу и Винчестер начиналась именно с этой Московской экономической школы, основанной пятнадцать лет назад и ставшей за годы своего существования, наверное, самой элитной из элитных средних школ в России. Возможно, это была не самая лучшая школа, но она далеко опережала все прочие по популярности среди московской правящей элиты. Отправить туда учиться ребенка – это знаковый жест, все равно, что стать членом особого клуба. В ней учились дети Закромовича, дети Тударковского - когда-то богатейшего человека в России, который теперь, как говорят, шьет рабочие рукавицы где-то за колючей проволокой в наказание за то, что прогневил властьимущих. Учились здесь и дети Хавена, одного из первых российских банкиров-олигархов, теперь учащиеся в Англии. Учится ребенок Колиспаски - богатейшего в России человека, а также ребенок Людмилы Казаченко, дочери не менее известного политического деятеля, ныне почившего.

Поступление в школу стоило её отцу около полутора миллионов рублей. За год обучения Светин отец платил, кажется, что-то около трехсот пятидесяти тысяч, но это же гроши для любого уважающего себя богатого человека, любящего своего ребенка, - как говорил отец. И это гораздо меньше стоимости учебы, в Англии, например.

- Главное тут - связи, - вещал, поднимая вверх указательный палец, папа. – Связи нужны всегда и везде, без рекомендации от правильного человека жить теперь практически невозможно.

Света вспоминала, как на первое сентября в прошлом году под объективами камер и фотоаппаратов обожающих родителей учителя выстроили учеников младших классов на пороге школы, попросили каждого представиться в микрофон и рассказать, как он провел лето. Как смешно и неестественно звучали рассказы малышей, многие из которых не выговаривали правильно и всех букв, путающихся в географических названиях, об отдыхе на частных яхтах на Карибах, Мальдивах, Сейшелах, Бали, Багамах, в Каннах и на прочих мировых курортах.

Вспомнила, как в девятом классе её подружка Машка закатила истерику отцу оттого, что ей не понравился частный самолет, арендованный ее родителями для поездки на отдых. В итоге, поездка сорвалась. А с подругой долго ещё работал детский психолог, нанятый, конечно же, не за копейки.

У Светы тоже был свой психолог. Слава Богу, с серьезными проблемами родители Светы к нему пока не обращались.

Большинство девчонок в классе Светланы, как правило, мечтали выйти замуж за мультимиллионеров. Это раньше, как слышала Света от мамы, девочки втайне мечтали сделаться актрисами, которые тогда ассоциировались с красивой жизнью. Теперь было другое время.

В их классе, конечно же, было ядро ребят "на понтах", что называется. Если ты хочешь входить в их круг, надо соблюдать жесткие правила. Первое необходимое условие – дорогая одежда от лучших дизайнеров. Совершенно нормально, когда девочка ходит в школу с сумочкой от Dolce & Gabbana, носит туфли на высоком каблуке и красится. Нельзя обойтись и без часов с драгоценными камнями.

У Светы такие были. Как и своя кредитная карточка и всегда, как минимум, пара купюр по сто евро в кошельке.

Все девчонки Светкиного класса являлись клиентками московских салонов красоты. Что касается ребят – они увлекались масками для лица и маникюром.

Они никогда не спускались в московское метро. Если им хотелось устроить вечеринку, их родители снимали им на выходные целый особняк.

Три года тому назад, когда Света только перешла в эту школу, один состоятельный отец, чтобы отпраздновать день рождения своего сына, на личном самолете возил весь их класс на свою родину в Киев на выходные. Там они жили в номерах люкс в самом дорогом пятизвездочном отеле города и катались по Днепру на яхте.

А Светкина подруга Аринка, всегда недовольная кухней в школьном кафе, посылала своего шофера за суси в ресторан торгового комплекса Barvikha Luxury Village, находящийся недалеко от её дома, только потому, что привыкла к японской кухне и качеству приготовления еды в этом ресторане.

Аринка – та ещё штучка. Ей одно время нравился новый историк, появившийся в их школе в прошлом году. Она забрасывала его любовными письмами, строила глазки, томно вздыхала, сидя у него на уроке на первой парте. А потом, когда он её за очередную выходку чуть ли не публично отчитал, подговорила соседа по парте сделать фото на мобильник, а сама во время урока кинулась ему на шею. Фотку её родители потом директору принесли, много вопросов задавали. Историка уволили, не долго думая.

При такой изобретательности Аринка, в её 17 лет, до сих пор не умела толком себе укладывать волосы – она всегда ходила в парикмахерскую или вызывала парикмахера на дом.

Вспомнив Аринку, Света вдруг хватилась своей сумочки:

- Вот ведь! Из-за этих... в клубе забыла на стойке сумку с кошельком и телефоном...

- А? – Роман обернулся вполоборота.

- Ничего-ничего, - махнула рукой Света. Тем более, что машина уже неслась по холмистой змейке Рублево-Успенского шоссе русской Швейцарии. – Авось, Аринка заберет и завтра принесет в школу, а нет, так ещё купят: подумаешь - потеря...

Немного ещё попетляв между высоких елей по узкой дороге в ночном лесу, машины остановились у высокого забора с видеокамерами…

Первое сентября в этом году порадовало ясной солнечной погодой. Ярко голубые лоскуты чистого неба светились в прорехах крон деревьев над шоссе. Легкая желтизна, тронувшая листву берёз и клёнов, с грустью напоминала о кончившемся лете.

Света дремала на заднем диване лимузина под ставшую уже обыденно-привычной легкую перебранку родителей, она давно научилась отгораживаться от этого, заткнув уши наушниками плеера. Поспать так почти и не удалось.

Доехать в рабочий или подобный праздничный день по Рублёвке до Москвы – большая морока: дорога представляла собой вяло движущуюся змею из авто, переливающуюся красным светом стоп-сигналов машин. Поэтому семья выехала с большим запасом времени. Но таких «хитрецов» оказалось достаточно.

- А я тебе говорила: лучше позже выехать – всё равно ничего не выгадаем, - раздраженно говорила супругу Светина мама, подправляя утренний макияж с зеркальцем в руках.

- Ага, дай вам волю, вы будете спать до последнего, опоздаете во все возможные места, а потом обвините кого угодно: пробки, аварии на дорогах, стихийные бедствия… только не себя! Между прочим, таким вот образом только даете повод раздражения. А отсюда - семейные ссоры, нервы, сердечные приступы…

- Да? А ты такой вот святой прям.., с нимбом над головой? Ты вчера во сколько домой пришел? Ты на часы посмотрел, когда ложился? А ты не заглядывал в спальню к дочери? Ты в курсе, что она сама в четыре только явилась? Твоя, между прочим, дочь! А ей ведь только 17 лет, ещё школу не закончила! То ли ещё будет!

- Во сколько?! – удивился отец. – Да ты что, дочь? Или уже совсем самостоятельной стала. И уже шоферу:

- Ты, что ли, возил?

Роман молча кивнул.

- Тебе чего, работать у меня надоело? Сколько раз тебе говорил: никаких поездок домашних на моих машинах без согласования со мной!

- Владимир Эдуардович, ну что вы! Светлана по-хорошему попросила, ненадолго. Я думал…

- Думал он! Думать будешь, когда в таксисты пойдешь! Или в слесаря в сервис! Живут на всем готовеньком – как сыр в масле катаются! Машину чужую, как свою пользуют! Чтоб последний раз мне это! Понял?! – продолжал Владимир Эдуардович.

- Так точно. Понял, - тоном отчитанного школяра промямлил Роман.

- Ты бы лучше дочерью занялся – она растет у тебя, как трава, пока ты гуляешь, Бог знает где, - снова вставила супруга.

- Что значит «гуляешь»?! – вскипел глава семьи. Когда супруга задевала его самолюбие, он становился неуправляем и неистовствовал, не сдерживая себя. – Я был на деловой встрече! И это вообще – не твоё дело! Ты только и знаешь, что мотаешься по бутикам, косметическим салонам, приемам, ресторанам и презентациям! А это, между прочим, и твоя дочь! Почему это должно беспокоить только меня?! Я итак за учебу её плачу, насчет университета хлопотал вот! Костюм ей к школе заказал! А ты что делаешь?.. Нет, ты мне скажи! Что даешь ей ты?!

- На деловой встрече он был.., - негромким голосом передразнила супруга женщина. – Знаю я эти ваши деловые встречи в банях с водкой и девками…

- Что-о? Что ты там говоришь?! – озлился отец. – Роман, у тебя кондиционер вообще работает?! Душно, как в парилке! Ты давно в сервис машину возил?! – Владимир Эдуардович нервно ослабил узел галстука, достал из бара-холодильника бутылку минералки, резко открыл её и отхлебнул из горла.

Роман, боясь снова попасть шефу под горячую руку, молча понизил уровень внутренней температуры системы климат-контроля.

- А ты не очень-то веселись! – отец направил свой гнев на дочь, заметив, что она улыбается с закрытыми глазами и наушниками в ушах. – Если будешь так себя вести, будут тебе: и машины, и ночные поездки по клубам, и курорты, и обновки… Всё! Хватит! Учебный год начинается! А там - ЕГЭ, вступительные в ВУЗ! Тебе же в университет в следующем году поступать! Пора за ум браться!

- А? – с деланной наивностью спросила Света, широко распахнув глаза и вытаскивая наушники из ушей. – Ром, сделай, пожалуйста, теплее – я замерзла.

Роман, скрывая сокрушительный вздох, снова выставил прежнюю температуру.

Тем временем, машина наконец-то въехала в Москву. Дальше – рукой подать до Можайки, а там – на разделительную и с ветерком…

На подъезде к школе на несколько сотен метров растянулась пробка, стоимостью, эдак, на несколько сотен миллионов долларов: Porsche Cayenne, Hummer, лимузины BMW, Audi, Mercedes, Lexsus, Chrysler, Maybach с проблесковыми маячками, доставившие к школе бесценных малышей и их почтенных родителей, за которыми следовали внедорожники с телохранителями.

Подобравшись к школе чуть ближе, пассажиры «семерки» увидели причину образовавшейся пробки: прямо напротив школы раскорячилась огромная фура – видимо, вставшая здесь ещё до прибытия к месту празднования начала учебного года нарядов милиции и ГИБДД. Неизвестно почему фуру не получилось отогнать раньше, пока не начали прибывать экипажи дорогих машин с бонзами всех мастей и их горячо обожаемыми детками.

Ближе к школе пробка встала намертво – похоже, фуру обследовал вызванный милицией на всякий случай кинолог с собакой.

Владимир Эдуардович, и без того на нервах, чертыхавшийся на переднем сиденье, махнув рукой, вышел из машины и нервно закурил.

Света молча наблюдала, как ГИБДД-эшники уже цепляли фуру к пригнанному тягачу. Самого шофера фуры не было видно – похоже, с ним давно где-то в своей машине разбирались инспекторы.

Наконец отец грузно опустился в кресло и выдал жене:

- Значит так, волындаться здесь с вами у меня больше нет времени – я, собственно, планировал вас только до школы довезти, у меня сегодня несколько встреч. На первую я уже, благодаря вам, опоздал. Так что… Я поеду. А вы уж тут без меня. Лен, проводишь Светлану сама? Никак у меня со временем не получается, - обратился он к супруге.

- Значит, так ты о дочери заботишься?! – обиженно возмутилась жена. Привез и бросил? Даже не предупредил меня! А у меня, может, тоже планы на сегодня были! Ты даже дочери цветов не купил в школу.

- Ничего, не пострадают твои планы! – парировал глава семьи, протягивая дочери бумажку в 200 евро. – На! Цветы купишь, и на такси до дома останется.

Света молча сунула в карман пиджака нового костюма купюру и, ничего не сказав, вышла из машины, с силой хлопнув дверцей.

Она даже не оглянулась, когда из машины вышла мать – знала, что та не пойдет с ней к школе, а как только скроются за поворотом машины отца, начнет названивать по мобильнику своему Юрочке. То, что у матери есть роман на стороне, Света знала давно, но ничего не говорила матери, не подавала вида, очень боялась, что об этом однажды узнает отец – уж слишком заметными и неприкрытыми были её долгие воркования с кем-то по телефону, частые поездки по магазинам и походы «с подружками» по ресторанам. Как отец этого мог не видеть - она не понимала. Наверное, слишком был занят работой, а может, сам жил двойной жизнью, и всё это его вполне устраивало.

Света неспешно подошла к эпицентру событий, где какой-то толстобрюхий господин в дорогом костюме, не обращая внимание на своё чадо и на компанию охранников, пытавшихся его урезонить, матюгами крыл, на чем свет стоит, ГИБДД-эшников, «устроивших у школы в праздничный день этот беспредел» и водителей фуры - их оказалось двое. Стоявший со слезами на глазах и большим букетом цветов в обнимку малыш в новеньком костюмчике виновато смотрел на всех – ему как будто было стыдно за своего отца. Первый школьный день в его жизни явно обманул свои ожидания.

Водители-дальнобойщики старались ничего, кроме извинений не отвечать разбушевавшемуся папаше, тем более что уже сполна получили от милиции. Машина, тем временем, уже была отбуксирована в соседний переулок, и ситуация постепенно входила в нормальное русло.

Света прошла чуть дальше по улице и села на лавочку в сквере – как раз напротив отбуксированной фуры. Она издалека наблюдала за подъездом у школы, где здоровяки-охранники выпрыгивали из подъезжающих машин, распахивали дверцы лимузинов своих хозяев, чтобы школьники и школьницы – в том числе семилетние малыши – могли торжественно войти в ворота школы. Одни дети несли подарки, другие еле тащили громадные композиции из цветов.

Все были одеты аккуратно и изысканно. Маленькие девочки все, как одна были с громадными бантами – наверное, те, кто собирал их в школу, считали, что чем больше банты, тем лучше.

- Детки «божков», - уныло отметила про себя Света, наблюдая за происходящим и вспоминая вчерашние вопли пьяного Серёги в клубе, поливавшего толпу шампанским.

Она встала со скамейки и подошла ближе к забору школы. По времени вот-вот должна была начаться торжественная линейка. Идти туда совсем не хотелось. Рядом с ней за происходящим наблюдали водилы фуры, одновременно продолжая копаться в моторе машины под поднятой кабиной.

Когда от школы отъезжал очередной лимузин с тонированными стеклами и синей мигалкой, маленькая девочка, вышедшая из него со своими разодетыми родителями, вдруг вспомнила, что забыла свои шарики в машине. Детское личико тут же превратилось в плаксивую гримаску. Её отец молниеносно дает поручение телохранителю, который через несколько секунд семимильными шагами уносится с кобурой на груди вдогонку отъезжающему лимузину, одновременно набирая шоферу на мобильнике, и в скором времени снова бегом, такими же прыжками возвращается к школе со связкой воздушных шариков. Забавно смотрелся с шариками этой бегущий бугай.

Зрелище от души развеселило дальнобойщиков. Один из них – совсем молодой, крепко сложенный парень хохотал таким заразительным искренним смехом, что Света невольно залюбовалась им, тоже улыбаясь. Она даже позавидовала, как простодушно и открыто он смеялся.

Второй водитель, постарше улыбался в усы. Похоже, этим они отвечали за своё недавнее унижение.

- А ты чего к своим не идешь? – крикнул молодой парень Свете, отсмеявшись. – Сейчас, поди, уже уроки начнутся, беги давай, знаний набирайся. Новые «хозяева России», блин, - сказал он уже еле слышно и зло сплюнул на асфальт.

Света ничего не ответила. Молча подошла к парню и протянула свою белую ладошку:

- Света, - представилась она.

Парень, явно не ожидавший от неё такого поступка, кое-как обтерев руку о грязные штаны, осторожно пожал Светину ладонь и улыбнулся.

Её тонкая ухоженная ручка смотрелась как что-то чужеродное в большой и грубой грязной ладони шофёра.

- Андрей, - назвал себя он. – А это Петрович… Борис Петрович – напарник мой, - сказал Андрей, махнув рукой в сторону второго водителя.

Борис – загорелый светловолосый мужчина лет пятидесяти – поднял голову от мотора, кивнул Свете и поманил напарника:

- Ты лучше иди помоги, ключ вот здесь подержи, а то до вечера тут загорать будем, а нам к ночи надо в Выборге уже быть…

Андрей принялся помогать товарищу.

- В Выборге? – удивилась Света. – Это же, кажется, далеко?

- Нам такие расстояния – нипочём, - засмеялся Андрей. – Сегодня здесь, завтра там! Привычное дело. Вся жизнь на колесах!

- Длинная у тебя жизнь, балаболка? Ключ лучше крепче держи – проворачивается же, - одернул его Петрович.

- Здравствуйте, дорогие ученики и уважаемые господа-родители! – заголосила писклявым голоском завуч школы в микрофон, стоявший на крыльце школы. В толпе собравшихся стих гул и защелкали вспышки фотоаппаратов.

- Разрешите поздравить вас с новым учебным годом и пожелать…

Света подошла ближе к копошащимся у мотора водителям:

- А можно мне с вами? – произнесла она, подчиняясь мгновенному настроению.

- Куда «с нами»? – поднял голову Петрович.

- Ну… С вами поехать.., – повторила Света.

- Ага… А нам потом в тюрьме сидеть за похищение или совращение малолетней? Нет уж, спасибо, итак сегодня уже сполна получили. Ступай, девочка, своей дорогой. Вон, ваши сейчас уже в школу пойдут, - отрезал Петрович.

- Светка, ты чего там делаешь? Привет! Давай сюда быстрей! – вдруг услышала Света голос Аринки из-за прутьев школьной ограды. Та, с трудом протолкавшись к забору, махала ей рукой.

Света нарочно повернулась к ней спиной, продолжая упрямо стоять у машины.

Через минуту Аринка была уже рядом и затараторила.

- Ты чего тут? Пошли, там все наши давно собрались. У нас новенький… Мальчик – просто потрясный… И вежливый такой. Пошли, а то Людка к нему уже клинья подбивает. Ты, кстати, вчера в клубе сумочку свою оставила, не хватилась, чтоль даже? Валерка-бармен забрал, сказал, что лично отдаст.

- Не пойду, - тихо, но упрямо проговорила Света. - Возьмите. Я заплачу, - настаивала она, обращаясь к шоферам. - У меня есть деньги.

- Светка, ты куда это собралась? – не унималась Аринка. – Совсем глупая?

- Отстань! – бросила ей Света. Аринка умолкла, но уходить не собиралась.

- А что, Петрович! Может, возьмем? С нас-то какой спрос? Ну, попросила девушка подвезти – мало ли.., наше-то какое дело? - Андрей, улыбаясь, подмигнул товарищу.

Петрович молча обтер руки о тряпку:

- А ну-ка, помоги… Ща должна завестись…

Шоферы аккуратно опустили кабину на место. Петрович запрыгнул на водительское место, и через секунду мотор с грохотом завелся, обдавая теплой копотью солярки стоявших рядом.

Девчонки от неожиданности попятились.

Андрей подмигнул Свете и крикнул сквозь рев мотора:

- Мы притормозим там за углом, - он махнул рукой в сторону улицы.

Света кивнула.

- Светка, ты дура, чтоль?! – крикнула Аринка. Куда ты собралась? С кем?! Приключений на свою задницу захотела?! Да тебя найдут в лесу через пару дней или мертвую, или… Она не успела договорить, потому что Светлана уже решительно направилась быстрой походкой к улице. Постояв несколько секунд, Аринка бросилась за подругой.

Фура, как было обещано, стояла за углом, дверца кабины приоткрылась. Светка, ловко скакнув на ступеньку кабины, схватила протянутую руку Андрея. Аринка бросилась за ней.

- Ого! У нас уже две пассажирки? – засмеялся широкой белозубой улыбкой Андрей.

Аринка тоже уселась на широком сиденье, расправляя юбку костюма.

- А как зовут нашу вторую спутницу? – спросил Андрей.

- Арина, - тихо представилась Аринка.

- Очень приятно, Андрей, - он был весьма рад компании двух симпатичных особ. Петрович за рулем только сокрушенно покачал головой.

Машина, тем временем, уже выезжала на третье кольцо.

- Значит, побег, девчонки? – продолжал балагурить Андрей. – А и правильно! Долой школу, учителей и надоевших родителей! Я сам когда-то в школьные годы так удрал из дома. Иногда нужно смотреть на жизнь не только из родительского гнездышка – на самом-то деле она другая!

- А куда вы едете? – осторожно спросила Аринка, встревоженная веселостью молодого водителя.

- Мы-то? Вообще, у нас груз – в Гётеборг. Но пока: Питер, Выборг, там – на паром.

- В Швецию? Здорово… Никогда далеко на машине не ездила. Только на самолете летала, - начала осваиваться Арина.

- Далеко летала? – спросил Андрей.

- Да тоже – по Европе, в основном: Франция, Англия, Испания, Швейцария, Австрия… Ну-у Таиланд там, острова Океании, в Штаты на папиной яхте заходили…

Андрюха немного опешил от такой «географии»:

- Петрович, ты слышал?.. Мне и сказать-то нечего.

Борис глянул на Аринку:

- Ну и куда же бежите от такой хорошей жизни?

- Да я-то вот со Светкой.., - улыбнулась Арина, указывая на подругу.

- А вам, уважаемая, чего в жизни не хватает? Или надоело всё это? Захотелось новых впечатлений, поближе к народу, так скать? Поди, не видите ничего из-за заборов родительских особняков?

- Не нужно смеяться, - серьезно сказала Света. - Мы не какие-нибудь избалованные, ничего непонимающие дурочки, купающиеся в роскоши. Мы - тоже люди, у нас тоже бывают проблемы.

- Ага, «богатые тоже плачут». Ну ладно.., у ваших родителей могут быть свои заморочки на их уровне. А вам-то - их детям, что от жизни надо?

- Ребята, с которыми я дружу, все милые, хорошие люди, – ответила Света. – Они добрые, щедрые, открытые. Но у них масса проблем, они периодически страдают от приступов депрессии и сильной апатии. Причина проста. У них есть все, но они ничего не добились сами. А они достаточно умны, чтобы понимать, что это значит. У них нет цели в жизни, а этого достаточно, чтобы всякого сделать несчастным.

- Хэх, нам бы ваши проблемы, - хмыкнул Андрей. – Тут неделями дома не бываешь, чтобы семью накормить, а у вас – всё готовенькое. И ладно бы – самое необходимое, а то: яхты, курорты, машины, квартиры, особняки, рестораны…

- Да ладно тебе, Андрюх, - прервал его Борис. – С кем ты говоришь? С девчушками малолетними? Это вопрос к властьимущим.., - Борис махнул рукой и переключил скорость.

Тем временем, машина вырвалась из тесного города и помчалась по шоссе.

Девчонки притихли. Мужчины тоже молчали.

Паузу прервала некогда популярная песенка «в тему», зазвучавшая из динамиков магнитолы. Андрей увеличил громкость. «Нас не догонят… Нас не догонят!» - уверяли девицы срывающимися голосами из динамиков.

Аринка забормотала губами:

- «Дальше от них, дальше от дома. Ночь-проводник спрячь наши тени… За облака, за облаками…

Нас не найдут, нас не изменят - им не достать звезды руками…»

Светка неожиданно для себя подхватила громче, и уже вдвоем они запели в полный голос, срываясь на крик под громкую музыку:

- «Мы убежим, все будет просто. Ночь упадет, небо уронит. И пустота на перекрестках… И пустота… Нас не догонят! Не говори - им непонятно. Только без них, только не мимо. Лучше не так, но не обратно. Только не с ними… Только не с ними!»

Аринка, открыв полностью окно, высунулась из кабины. Ветер трепал её волосы, залетал в кабину, развевал занавеску за головами. Светка тоже высунулась в окно и, жмурясь, подставила лицо прохладному ветру. Продолжая голосить, они махали водителям рядом идущих машин. Некоторые сигналили в ответ.

Весёлое настроение передалось Андрею. Он тоже попытался выглянуть в окно, обнимая девчонок за плечи и что-то выкрикивая.

- Значит так! – напомнил о себе Петрович из-за руля, косясь на руки развеселившегося Андрея. – Сейчас доезжаем до первого населённого пункта, где есть станция, и вы, девушки, возвращаетесь обратно на электричке.

- Петрович, ты чего? – удивился, садясь обратно на свое сиденье, Андрей.

- А то! – отрезал Петрович. – Раздухарился больно, смотрю… Хочешь в ментуру загреметь? У них папы-мамы такого в заявах напишут – век не отмоешься, под статью пойдешь… Нас-то слушать не станут.

Света, угрюмо слушавшая спор водителей, перебила:

- Остановите здесь, пожалуйста! Мы поймаем попутку обратно.

- Ты чего, Светка?! – воскликнула ничего непонимающая Аринка. – То в машину прыгаешь, то «остановите»? То едем, то не едем! Не пойму я тебя! Чего ты хочешь?! Сидели бы сейчас в школе за партами! Я, как дура за ней ринулась…

- Остановите, остановите, - повторила Света.

Фура медленно остановилась у обочины.

Светка молча открыла дверцу, выпихнула из кабины подругу и, вылезая, сказала шоферам:

- Всё правильно. Спасибо. Счастливой дороги!

Она спрыгнула на пыльную придорожную щебенку, махнула рукой Андрею, выглянувшему из окна, и пошла вперед вдоль шоссе. Фура отъехала, тарахтя и поднимая клубы пыли.

- Ну и куда мы теперь пойдем? – догнала её Аринка.

- Не знаю. Не домой – это точно, - бросила Света.

- А куда?

В это время у обочины притормозила какая-то иномарка, и высунувшийся из окна черноволосый южный парень крикнул:

- Привет, дэвчонки! Садис, подвезём! Куда такие нарядные?

- Попадем сейчас с тобой в приключение, - проговорила себе под нос Аринка, а парню крикнула смело:

- С папой поругались! Вон он нас ждет! – махнула она рукой вперед, где у стоянки удачно припарковался Land Cruiser. – Езжайте, ребят, езжайте!

Смуглая голова скрылась за тонированным стеклом, и машина резко набрала скорость.

- Пойдем отсюда подальше, - сказала Света, спускаясь вниз по откосу дороги. Аринка последовала за ней.

Они шли по пояс в траве по огромному полю. Шум дороги стих вдали. Где-то над головами звенел жаворонок, зависнув в воздухе – как будто сейчас была середина лета. Света собирала в букет ромашки, распугивая разлетающихся в разные стороны кузнечиков. Аринка шла рядом, касаясь ладонями стеблей травы. Солнце здорово припекало голову, но прохладный ветерок холодил волосы, ласкал кожу лица. Вдруг, Аринка, скинув свой пиджачок, побежала вперед, высоко поднимая колени, потом остановилась и, раскинув руки, как будто желая обнять всё голубое небо над головой, упала в траву на спину:

- Ех! Хорошо-то как! – закричала она. – Благодать какая!

Света подошла к ней и тоже опустилась на траву.

Девушки лежали голова к голове, глядя на облака.

- Аринка, а ты чего в жизни больше всего хотела бы? – спросила Света.

- Да много чего… Шмоток новых, костюмчик – не хуже твоего, платье шикарное на выпускной, чтоб все девки обзавидовались, на «Евровидении» хочу поучаствовать, тачку новую покруче хочу… А вообще, Светка, хочу так влюбиться – чтобы до бессонницы, чтобы мальчик был «умереть – не встать», и главное, чтобы самой любить… С детства такого не было.

Света улыбалась, слушая:

- А в детстве было?

- Ага. В детском саду. У нас парнишка был такой симпатичный…

Света засмеялась.

- А чё ты смеёшься? Знаешь, как мы дружили? Клялись друг другу в том, что как вырастем, поженимся и никогда не будем расставаться! Он знаешь, как меня защищал? Меня раз мальчишки из старшей группы хотели поколотить – он один против всех драться пошел. Получил, конечно. А ещё, когда я на дерево залезла и боялась слезть, полез меня снимать… Он даже обещал, что возьмет меня к себе жить, что уже договорился с родителями.., про моих, правда, не подумал.., - Аринка улыбнулась. – И всегда утром в садик что-то приносил мне: яблоко, шоколадку, жвачку…

- Мдаа… Красивая любовь, - согласилась Света. – Ну и куда он потом делся?

- У него родители в МИДе работали. Уехали куда-то… Потом – не знаю. Мы и не виделись больше.

- Печальный эпилог… Ну а кроме любви, «большой и чистой»?

- А что ещё нужно? Ну, хочу, чтобы мать с отцом цапаться прекратили. Чтобы мать уже каким-нибудь делом занялась… Она и не работает, и со мной не общается совсем: только «привет», «пока», «как дела?». Отец – и то больше… А ты-то чего от жизни ждёшь?

- Не знаю я. Только точно знаю, что не хочу на всем готовеньком. Понимаешь? Я хочу сама всё делать: одна жить, самой решать, куда учиться пойти, самой поступить, и чтобы нравилось, а не куда родичи скажут. И работать потом пойти – куда захочу. Думаешь, я не смогу сама? Надоело, что мать с отцом во всё лезут. А любовь… Да, любви хотелось бы – именно такой: сильной, и чтобы земля из под ног уплывала. Только такого я ещё не встречала. Все ребята знакомые… Кто помешан на своей внешности, кто весь в мотоциклах и машинах, кто на наркоту подсел или только и знает, что по клубам тусуется. Поговорить даже не о чем. Книжек в руках не держали – в чатах только сидят сутками, самовыражаются. А воочию – двух слов связать не могут, поговорить не о чем. Это меня отец гонял с детства: и книжки, и языки… Я бы уехала куда-нибудь далеко…

- Куда? В Европу? В Штаты? А там что делать? Замуж? Детей рожать?

- Не знаю я, Арин, сама не знаю, чего хочу – пусто как-то…

В это время солнце скрылось за облаками, усилился ветер, а со стороны Москвы небо совсем почернело.

- Похоже, быть дождю, - констатировала Аринка, поднимаясь. – Промокнем, где сушиться будем? Костюмчик новый испортишь.

Светлана встала, стряхнула сухие травинки с пиджака и, глядя вдаль, сказала:

- Смотри, там, кажется, лесок впереди, давай туда – от дождя хоть укроемся.

Девчонки побежали в высокой траве по склону холма. Света размахивала букетом ромашек, стараясь не споткнуться. Ветер всё сильнее клонил к земле траву, прокатываясь волнами по соцветиям и колоскам. Небо всё чернело. Вдруг, сверху сыпанули первые крупные капли дождя. Зарокотал гром немного подзадержавшейся летней грозы. Девчонки завизжали, прикрываясь пиджаками, и припустили быстрее. Мокрая трава больно хлестала по коленкам. Ноги были уже абсолютно мокрыми.

Когда подбегали к опушке, одежду можно было уже выжимать. Света остановилась, раскинула руки, запрокинув голову, подставила ливню лицо, ловила струи губами.

- Светка! – кричала Аринка. – Давай быстрей! – но потом, поняв бесполезность этого, остановилась и тоже подставила лицо дождю.

Светка подкинула навстречу летящим каплям охапку ромашек, и они полетели в разные стороны, разлапив стебли и цветы. Снова громыхнул гром – толи от восторга, толи от струй холодного дождя у Светки перехватило дыхание. Она закричала: «Ура-а-а-а!». Аринка подхватила, и через минуту уже обе девицы скакали под дождем, как чумные, срывая и подкидывая в воздух пучки мокрой травы и цветов. Немного угомонившись, наконец, укрылись под деревьями. Дождь мельчал. Небо посветлело. Становилось действительно прохладно. Девчонки решили пойти вдоль опушки леса. За изгибом березовой рощи впереди показалась деревенька, незаметная с холма. На краю деревни, у самого леса стояла небольшая церквушка. От стен её местами отходила штукатурка, купола давно не видели свежей краски, не то что позолоты – всё говорило о давнем запустении, но в её высоких окнах теплел свет огня.

Не сговариваясь, направились почему-то именно к ней, ступая босыми ногами в рваных чулках по мокрой холодной траве. Размокшие туфли держали в руках.

Наконец туча отступила к горизонту, и дождь прекратился. Мокрые одежды неприятно липли к телу. Дорогой Светин костюм был уже похож на тряпку. От холода девчонок проняла мелкая дрожь. Выглянуло солнце, немного согревая теплом своих лучей.

Света робко ступила на каменный порог прихода. Сквозь потрескавшийся от времени камень местами пробивались стебли травы. Девушка взялась за большую старинную ручку двери и потянула её на себя. Дверь поддалась. Изнутри повеяло теплом с запахом ладана и воска свечей, и ещё почему-то запахом свежего хлеба.

Света сразу почувствовала острый голод, вспомнив, что с раннего утра ничего не ела. Девушки переглянулись, и, раскрыв шире большую деревянную дверь, ступили внутрь.

Внутреннее помещение было небольшим. Несколько образов висело по стенам справа и слева меж высоких решетчатых окон, перед ними - подсвечники с редко стоящими в них горящими свечами. На стене против входа возвышался иконостас с множеством образов святых.

Девушки осторожно прошли к иконостасу, оставляя мокрые следы босых ног на деревянном полу.

У большого креста перед алтарем лежала связка церковных свечей.

Аринка достала одну, подожгла зажигалкой и поставила перед крестом.

Света тоже взяла свечу, зажгла её от уже горящей и поставила рядом. Аринка взяла ещё одну.

- Арин, кажется, когда ставишь свечки, креститься надо. Ты креститься-то умеешь? – спросила Светлана. – Ты крещёная вообще?

- А то… Меня родичи в Звенигороде крестили – я ещё маленькая была. Только в церковь я как-то не ходила больше.., - с этими словами Аринка перекрестилась слева направо, ставя свечу.

Света повторила за ней, зажигая очередную свечу.

- Неправильно креститесь, барышни, - услышали они вдруг за спиной мягкий голос.

Они обернулись. Рядом стоял молодой священник в рясе с приятным открытым лицом, обрамленным бородой, как у русского богатыря – доброго молодца. – Православные крестятся справа налево, оставляя грудь прикрытой рукой. Вы ведь православные? – спросил он, еле заметно улыбаясь в бороду. – И с непокрытой головой женщине в церкви нельзя, - добавил он, шагнув бесшумно к аналою и доставая из-за него две светлые косынки.

Девушки послушно накинули платки на мокрые волосы.

- И кто ж вы такие будете? – снова спросил он.

- Дети богов, - неожиданно ляпнула Аринка и тут же смутилась своих слов: - А вы?

- Все мы – дети Божьи, - ответил, улыбаясь одними глазами, молодой батюшка. – Отец Никодим моё имя. Что это вы свечи зажигаете? Не забава ведь.

- А пусть светлее будет, - сказала Света. – Мало же свечей горит. От них и на душе светлее.

- Пусть, - снова улыбнулся глазами отец Никодим. – Я вижу, вы промокли совсем. Пойдёмте-ка со мной, - с этими словами он пошел, чуть прихрамывая, к дверям, поманив за собой девушек.

Пройдя через внутренний двор церкви, они оказались в светлой горнице дома, где, по-видимому, жил священник.

Девушка с южными чертами лица и с убранными в пучок черными волосами, в простой холщевой рубашке и юбке до пят встретила вошедших.

- Ань, накорми девочек и дай что-нибудь сухое - переодеться, - обратился батюшка к ней.

Анна, молча кивнув, повела девушек в соседнюю комнату.

Насухо вытерев волосы вышитым рушником, девчонки облачились в длинные льняные сарафаны и белые рубахи. Они так здорово смотрелись в этой простой крестьянской одежде с распущенными волосами, что Анна залюбовалась ими.

- Светк, ну ты прям, как сестрица Алёнушка, - сказала Аринка, глядя на подругу.

- Ты тоже хороша, - улыбнулась Светлана, заплетая волосы в косу.

Анна унесла сушить мокрую одежду.

- Вот. Совсем другое дело, - заулыбался уже открыто отец Никодим, глядя на вернувшихся девушек.

Садитесь, барышни, - пригласил он их к столу, указывая на лавку.

Снова появилась Анна и захлопотала у стола, нарезая ломти свежего хлеба и разливая щи по тарелкам.

- Какой у вас хлеб… настоящий, - сказала Аринка, держа в руках ещё теплый ломоть хлеба. – И душистый такой, - добавила она, вдыхая аромат хрустящей корочки.

- Сами печем, - пояснила Анна, тоже садясь за стол перекрестившись.

Ели молча. Девчонки с аппетитом хлебали горячие щи, обжигаясь, дули на ложки. На второе ели простую картошку в мундире, с зеленью и солью.

- Никогда не ела так картошку… Не знала, что это так вкусно, - говорила Аринка, отправляя в рот очередной кусок картофелины с зелёным луком.

После обеда отец Никодим отправился на двор рубить дрова – как он сказал, надо наколоть побольше дров на зиму, чтобы и приход отапливать, и дом, да ещё и избу рядом – там решили организовать детсад для поселковых. Старый колхозный садик давно стоял полуразрушенным, а теперь, вроде, народ потихоньку на землю возвращаться стал – снова потребность возникла, решили, что при церкви проще, чем старое здание восстанавливать.

Долго сидели за столом, пили чай с печеньем и разговаривали. Анна рассказала девушкам много интересного.

Оказалось, с отцом Никодимом – в миру Алексеем, Анна познакомилась в госпитале Грозного, куда его привезли тяжело раненного после обстрела боевиками колонны Подмосковного ОМОНа, где он служил. Это случилось в пригороде Грозного в марте 2000 года. Она – молодая симпатичная чеченская девушка, подрабатывающая в госпитале, сразу влюбилась в крепкого парня, который, молча, сжимая от боли зубы, учился ходить после операции на коленном суставе. Он делал ей из бумаги смешных человечков и зверят, рассказывал вечерами сказки, которые сам сочинял. Так начался их роман. Потом.., уже в Москве, куда он вернулся с ней, снова были больницы, повторная операция… Потом – его бесполезные попытки найти работу с инвалидностью, хлопоты с получением пособия. Потом.., потом в их жизнь пришла церковь и православие. Он закончил семинарию, был посвящен таинством рукоположения в священнослужители и был направлен поднимать этот некогда заброшенный приход. Она всюду следовала за своим супругом, старалась во всём поддерживать и помогать. Приняла православную веру. Детей им Бог пока не дал, но они не теряли надежды. Да Анна и так постоянно занималась с поселковыми детишками всяким рукоделием. И других дел хватало: хозяйство вести, помогать по содержанию храма, ремонтировать его по мере возможности на невеликие пожертвования прихожан, хлопотать о стройматериалах, дровах, об устройстве садика…

Девушки с интересом слушали рассказ Анны, удивляясь истории их любви. Их жизнь казалась им наполненной каким-то сокровенным простым, но глубоким смыслом.

Потом помогали Анне готовить занятие с детишками.

Ближе к вечеру, когда одежда подсохла, отец Никодим предложил отвезти их к станции на своей старенькой "копейке".

С Анной прощались, как с давней доброй подругой. Света подумала, что обязательно вернется сюда – чего бы ей это ни стоило.

В машине отец Никодим, совсем, как Алексей сказал:

- Девчонки, будет тяжело на душе или трудности в жизни, приезжайте. Приезжайте так просто.

Что я сам для себя понял: главное жить с Богом в душе, с верой в голове и миром в сердце, и всё обязательно будет хорошо. И, чтобы было, куда вернуться. А дорога к Богу у каждого в жизни своя и своей протяженности. Бог всё правильно делает, Он - с нами. И дал нам для спасения великое чувство – чувство любви.

Когда электричка тронулась, Света всё смотрела на отца Никодима, стоявшего у машины с поднятой рукой и сжимала в кулачке крестик, который сунула ей, прощаясь, Анна.

Света знала, что обязательно вернется сюда.