Книга была влюблена в шторы. Она лежала на столе и тяжко вздыхала, глядя, как они колышутся сквозняком. «Эх, – говорила книга. – Почему же я не сквозняк...» Книга плакала. «Да брось ты! – смеялся сквозняк. – Все мы похожи. Все мы хотим того, чего у нас нет».

***

Как-то раз подоконник, выпив лишнего, шатался. Он кричал гадкие вещи, клялся в том, что убьет окно – но его никто не слушал. Кто станет слушать пьяного, если никто не слушает даже трезвого...

***

У одной веревки было железное правило: никакого мыла. Она четко следовала ему, пока однажды на нее не повесили плохо простиранное белье. «Ну что ж такое, – возмущалась она. – Стоит отвернуться – все сразу мылом уделают!» Мыло молчало. Белье тоже.

***

Карниз был глупый. И звонкий. По нему били капли, издевались над ним, а он радовался – хоть кого-то вдохновляет. Капли летели вниз, падали на асфальт и умирали. Карниз оставался.

***

Как-то раз проводу надоело проводить ток. Току это не понравилось, и он пошел искать другой провод. «Ищи-ищи», – ухмыльнулся провод ему вслед. А потом задумался. Ведь если ток уйдет, то и жизнь станет никакой. Не скучной, не веселой. Не правильной, не ошибочной. Никакой. «Постой! – закричал он. – Не уходи!» Но было поздно. Ток уже ушел, громко хлопнув розеткой.

***

На крыльце одиноко стояло ржавое ведро. Оно смотрело по сторонам и думало, куда б податься. Слева был металлолом, справа – свалка. А прямо ничего не было, только здоровая пустая улица. Немного поразмыслив, ведро пошло на металлолом. Переселение душ – вещь определенная, решило оно. И зря.

***

Один зуб болел. Другой – нет, хотя уже подумывал об этом. И пришел однажды один к другому в гости, и разговорились они. Обсудили, как правильно болеть, да что для этого делать. Оба довольны остались. А один даже поменял взгляд на жизнь.

***

У одного коромысла была аллергия на ведра. Этот факт изрядно мешал и ему, и им. И однажды пришло оно к доктору, и тот осмотрел его. И сообщил: «Вам, милое, надо побольше смолы потреблять». Страшно даже вспоминать, что было дальше.

***

Звезда очень хорошо умела падать. Глядя на нее можно было загадать много желаний – так уж вышло, что ничего другого, кроме как падать, она не умела. Ах, как много людей и звезд владеют этим искусством в совершенстве! Звезда падала, и опять оказывалась на небе. И снова падала. «Это ад, – пожаловалась однажды она соседке. – Настоящий ад: находиться на высоте, и точно знать, что скоро неизбежно упадешь». Соседка не понимала. Она никогда не задумывалась о своем падении.