- Я вам свою подарю, - Иван Петрович, распахнул заднюю дверцу и выпихнул на траву надувную женщину из Sex-shopа, - Не обижайте! – Крикнул он, разразившись зловещим хохотом.

Машина, натужно урча и покашливая, вползла в гору по каменистой дороге, усеянной крупными валунами и коровьими лепешками, мигнула последний раз красными огоньками стоп сигналов и скрылась за деревьями.

Мы смущенно рассматривали неожиданный подарок.

- Дурак, – Бросила Вера.

- Это будет Мара, - воскликнул я. – Мы ее утопим, вместе с Купало.

- Утопишь, ее, как же, - проворчал Димка, с усилием отводя глаза от обнаженной куклы. – На них даже сплав на Лосевском водосливе устраивают, целыми толпами.

- Самое неприятное, скрывающееся за афоризмом: «любовь слепа» - это не столько то, что ты сам утрачиваешь способность трезво оценить объект своего влечения и адекватно воспринимать связанные с ним события, - Изрек Сергей Семенович, стоя над распростертой куклой, - Но то, что другие этих способностей не теряют. Ух, ты! – Удивился он своему красноречию.

На берегу нашлась великолепная полянка. С двух сторон возвышалась гора, с третей за кустами несся поток, который вырывался из-за скалы, в конце порога, четвертая была открытым входом, через который просматривалась вся территория доступного к высадке берега. Через полчаса палатки стояли на облюбованных местах, весело потрескивал костер, мокрые вещи, развешанные на веревках, полоскал игривый ветерок. Ох уж эти женщины, в их запасниках нашлось даже необходимое количество бельевых прищепок. Лагерь выглядел, как деревенский двор, когда в дом после долгого отсутствия вернулись хозяева и в срочном порядке вывесили на просушку отсыревшие вещи.

- Где-то наступает тот порог, когда законы писаные отступают на второй план и остаются законы общечеловеческие, - монотонно бормотал Сергей Семенович, бродя по лагерю, раскладывая и перемещая вещи, - Нет, не так, не общечеловеческие, а просто законы жизни, это законы высшей справедливости. Но справедливости, ли? Закон - условен, все условное уходит за круги бытия, как не совпадающее с жизненными проблемами. «Один любит, другой позволяет себя любить». Возраст давно за сорок, муж осточертел, и сам охладел. Сдать в аренду, на хранение – милое дело. Куда он денется? И все под присмотром, только руку протяни. Так, что, друг мой Сеня, - Сергей Семенович загнал в полено топор, - Отодвинув самолюбие и гордость, спасибо надо сказать незнакомому товарищу, ублажающему твою супругу, пока изобретают ту виагру, что действует и в семье, а не только на стороне. Каждая мысль сворачивает на отношение полов. У женщин так же? Раз по морде, два по морде. При долгом общении любовник из разряда деликатесов переходит в потребительскую корзину. Хоть и приелся, а долго обходиться не можешь. Мужчина берет, женщина раскрывается, отдается, этого ей не прощают. Проститутке простят – у неё работа такая. Просто женщине не простят никогда, хоть и сделают вид, – Сергей Семенович направился к берегу, где светилась своим розовым телом оставленная кукла. - О соотношении ума и сердца: «Всякая страсть, которая оставляет место для смакования и размышления, не есть сильная страсть». Это Монтень в «Опытах». «Нюансы – лакомство мудрецов» - Искандер? Пусть будет Искандер. Мужчине для удовлетворения нужно четыре минуты в среднем, а женщине сорок. – Сергей Семенович подошел к кукле, - Разве не ясно, что природа имела в виду? – Обратился он к ней, - Сучки, все сучки. – Сергей Семенович наклонился, взял куклу за ногу и потащил ее к лагерю, - Что женщина не должна делать придумали мужчины. О проверочках: любите клубнику в сметане? А с корицей? А, если хрену добавить? А с горчицей? А, если дерьма намешать? Да каждый день? Ну, вот, а говорил, что любишь. Может, как раз потому, что знают, и не терпят жены, присутствия посторонних дам? Кастраты живут дольше. – Твердо сказал Сергей Семенович, закидывая резиновое тело за палатку, - Что смотришь? – обратился он к Диме, - Наливай!

Дима, подобрав отвисшую челюсть, послушно наполнил стакан, протянул его Сергею Семеновичу.

- Для достижения чего-либо нужно иметь цель в жизни, – продолжал Сергей Семенович, принимая от него стакан, - Но цель в бессмысленном мире, вообще говоря, нонсенс. Кроме того, цель начинает довлеть над личностью, определять его поведение. Мы, находясь в вечном поиске ускользающих целей бытия, творим этот мир в меру своих сил и возможностей, – Сергей Семенович шумно выдохнул из груди воздух и залпом выпил содержимое стакана. – Как праздник отмечать будем? – как ни в чем не бывало, спросил он.

Солнце окунулось в воды Мсты где-то за поворотом реки, спрятавшись за скалистый берег от нескромных глаз. Синий июльский вечер вполз между крутыми берегами, пропиленных водой скал. Видимое пространство сузилось до нескольких метров вокруг костра, но не исчезло совсем, а ощутимо дыбилось со всех сторон, звучало мерным рокотом. Иногда доносились неопределенные стуки, печальные вздохи.

Ввиду незнания купальских песен ограничились несколькими традиционно-туристическими. Женщины засветло нарвали цветов, и сейчас надели на головы, сплетенные ими венки, в которых особо выделялись желто-синие цветки Иван да Марья. Разговор не клеился. Больше молчали, каждый думал о чем-то своем, погрузив взгляд в пляшущие языки огня. Огонь исполнял свой бесконечно разнообразный танец, пробуждая в душе, дремлющие архетипы, мистический трепет, радостный подъем вперемежку с глубинными страхами. Где-то ухнул филин.

- Пора, - сказал Сергей Семенович, поднимаясь с бревна.

- Что, пора? – переспросил Дима.

- Купаться пора, - ответил Сергей Семенович, стаскивая через голову рубашку.

- Там водяной и русалки, - Альбина передернула плечами.

- А венки на что? Пустите по воде, русалки за ними, пока будут наряжаться да прихорашиваться, успеем искупаться, - Сергей Семенович, распустил брючный ремень, - Водяному стопку нальем.

- Он, что пьющий? – наивно спросила Вера.

- Он же водяной, - Сергей Семенович постучал костяшками пальцев по лбу, - «Вода, вода, кругом вода», а в ней немного водочки, хлебнет, как миленький.

Мария, превратила разделочную доску в импровизированный поднос, накрыв ее льняным полотенцем. Поставила на него бутылку водки, пластиковые одноразовые рюмки, приберегаемые для торжественного случая, уложила бутерброды для закуски. Прихватив полотенца, мы торжественной процессией отправились к реке.

Подойдя к берегу, Мария с Сергеем Семеновичем вышли вперед, низко поклонились в сторону реки:

- Братан Водяной, - начал Сергей Семенович.

- Сейчас брателла, принято говорить, - шепнул Димка.

- Брателла! – Возгласил Сергей Семенович, - Давай с нами по одной за праздник, не побрезгуй, от чистого сердца. – Сергей Семенович взял с подноса рюмку и аккуратно вылил ее в реку. – Хорошо пошла, - крякнул он, изображая водяного. – Айда, за мной! Завопил он, бросаясь в воду.

- Стойте, русалки! Девчонки, пускайте венки! – остановил я остальных.

Мария, Вера, Альбина сняли венки и опустили их на неспокойную поверхность реки. Река подхватила подарки, закружила, понесла в ночь.

- Теперь можно, - сказал я, выждав, когда венки отнесет подальше, - только осторожно, течение сильное.

Как человек слабо держащийся на воде я проявлял дополнительную осторожность. Аккуратно спустившись с берега, погрузился в реку, позволив ей протащить себя до ближайшего куста, за ветки которого я зацепился обеими руками и блаженно завис в воде, обтекаемый струями потока. Вода ударяла в лицо, пальцами-струйсками щекотала тело:

«Я купался в заливе

Сардинки счастливей,

Держась за веревку.

В пене прибоя путались ноги неловко».

Радостно проорал я, всплывшую в памяти, строфу из Саши Черного, надо отметить, в очень вольном пересказе, только сейчас, прочувствовав ее всем своим телом до легкого покалывания в большом пальце правой ноги.

Вера, несомая рекой, белесым пятном скользнула мимо, зацепилась за мои плечи, прижалась всем обнаженным телом. От лица, вниз сладкой судорогой пробежала дрожь. Вера, перехватив руки, взяла меня за голову, крепко припала губами к моим губам, повисла на мне, своей тяжестью затягивая под воду. Я, продолжая держаться за ветви, ответил ей, погружаясь в волны потока, испытывая ощущение странного полета, потеряв небо над головой, не обретя опоры под ногами. Поцелуй затягивался. Через минуту я бился в воде, как рыба, выброшенная на берег. После секундной борьбы, показавшейся мне вечной, я вырвался из Вериных объятий, подтянулся за ветви и встал на ноги, отплевываясь и переводя дыхание.

- Испугался? – засмеялась Вера, отплывая в сторону.

- Конечно, кто ж в темноте разглядит, русалка это или Альбинка?

- Какая тебе разница? – в голосе Веры засквозила угроза.

- У русалки хвост, а у Альбинки ноги, их раздвинуть можно, - мстительно пояснил я, уворачиваясь от брошенного пучка дерна.

- Ах ты, бабник, - замахнулась Вера кулаком, бросаясь ко мне.

Я не стал ожидать повторения подводной схватки и выскочил на берег. Дима, накрывшись полотенцем, мелко стучал зубами, пытаясь разлить водку по рюмкам. Альбина старательно ассистировала, держа перед ним поднос.

- Ведьмы, русалки, - ворчал я, взяв с протянутого подноса рюмку и бутерброд, - утопят, чуть зазевайся.

- Эй, котики, быстро на сушу, - крикнула Альбина в сторону реки.

Выпив еще по одной за здоровье водяного, мы побрели к лагерю.

- Грибов в этом году будет много, - сказала Мария, указывая на небо. - Если на Ивана Купола небо звездное, значит к грибам.

- Приплывем, надо будет веников березовых заготовить, - спохватился Сергей Семенович, - уже можно будет.

- Раньше нельзя разве? – поинтересовалась Альбина.

- Если раньше, то от них одна чесотка, - пояснил Сергей Семенович.

- Суеверие это, - вздохнул Дима.

- Суеверие, нет ли, зачем лишний раз гусей дразнить? Говорят старики, что до Ивана нельзя, значит нельзя. Тебе, какая радость днем раньше, днем позже?

- Мне, никакой. Главное, чтобы в бане веник хороший был.

- Вот и ломай после Купала, коль все равно. И травы лечебные так же собирать полагается, они в самую силу входят.

- Это к нашим травницам, - переадресовал Дима тираду на Марию с Верой, - их учили, что когда и почем.

- В институтах не всему учат, - Сергей Семенович, подтащил к костру лесину и принялся разделывать ее топором.- Сейчас костер раздуем, посмотрим, кто на что способен.

Сергей Семенович соорудил над прогорающим костром шалаш из веток и крупных поленьев, встав на колени, долго пристраивался, наконец, почти касаясь ухом земли, сильно дунул в щель между поленьями, в самую сердцевину костра. Кто-то резко дунул в ответ. Вместе с вылетевшим пеплом наружу метнулся огненный язык. Сладострастно облизав лицо Сергею Семеновичу, проворно спрятался за толстые ветви.

- Ах, так! – вскакивая, завопил Сергей Семенович. Смахнул с лица пепел, протер запорошенные глаза, обмахнул брови, опушившиеся светлой подпалиной. Оглядевшись вокруг, схватил полиуретановый подпопник, захваченный в поход предусмотрительной Альбиной, и яростно замахал им над костром. Внутри недовольно загудело, из-под разлетающегося пепла показались угли, наливаясь ярко-красным цветом. Сергей Семенович бешено махал своим опахалом, не позволяя огню оторваться от земли. Доведя угли до белого каления, он остановился. Не сдерживаемые ничем языки пламени жадно лизнули поленья, выбиваясь из всех щелей, и вскоре на поляне бушевал огненный сноп, достигая двух метров в высоту, выбрасывающий в ночное небо каскады искр.

- Кто первый? – Возбужденно спросил Сергей Семенович. Не дожидаясь ответа, он отошел в сторону, разбежавшись, прыгнул в середину огня. Пламя поглотило его, но тут же выпустило, не успев схватить, метнулось за ним вслед.

-А-а-а! – разбегаясь, закричал Дима.

И его пламя пропустило через себя, раздраженно взметнув языки, закручиваясь в спираль.

«Не перепрыгнешь», - жалобно пискнул внутренний голос, стараясь попасть под ногу, сбивая темп. «Остынь», - огрызнулся я, оттолкнувшись от земли, погружаясь в огненную стихию. Огненный смерч взвился навстречу. На мгновение мир исчез, поглощенный бушующим пламенем, сжигающим собой все, оставляя в сознании яркие отблески танцующих протуберанцев.

Вера, за ней следом Мария прыгнули через костер.

- Я боюсь! – прокричала Альбина, отчаянно мотая головой - Дима, давай вместе.

Взявшись за руки, они разбежались и вдвоем пронеслись сквозь огонь, который охватил их обоих, не выбрав кому уделить больше внимания.

Вдоволь напрыгавшись, мы сидели вокруг костра, который, устав так же как мы, прилег у ног добродушным псом.

- Здорово! Сто лет так не прыгала, - удивленно рассмеялась Мария, с трудом переводя дыхание. – Что у нас есть для пополнения сил? Она обвела стол хозяйским взглядом.

- Дайка нам, Маша, вон тех «спермотозавров», - Сергей Семенович указал на маслины со стручками перцев, в качестве хвостов, воткнутыми вместо вынутых косточек. – Очень уместная закуска в такой праздник. Просто символ любви и плодородия, - запустив пальцы в банку, он выловил маслину с длинным стручком-хвостиком.

- Сергей, во всем ты найдешь, эротический смысл, - пожурила его Альбина.

- Неужели не похоже? – удивился Сергей Семенович, демонстрируя хвостатую маслину. – И афродизиак, наверное, мощный. Правда, Анатольич?

- И то и другое, - подтвердил я, - а вместе, просто убойный.

- Вот видишь? – Сергей Семенович с наслаждением отправил в рот своего «спермотозавра», вслед за рюмкой водки. – Рекомендую. А вам, Альбина Федоровна, - невольно подражая интонациям Ивана Петровича, - и присутствующему здесь Дмитрию, особенно.

- Чем обязаны? – Димка поднял бровь.

- Так Дима, по приметам, кто в ночь на Ивана Купала через костер, взявшись за руки, прыгнет, того скорая свадьба ожидает. А это дело сил много требует, - серьезно разъяснил Сергей Семенович.

Дмитрий поперхнулся маслинкой, Альбина нервно хихикнула.

- И, что назад пути нет? – поинтересовался я?

- Почему нет? Только смешной очень, – Сергей Семенович порылся в кармане, достал портсигар, вынул сигарету, прикурил от тлеющей головни. - В речку при луне помочиться надо, – Сергей Семенович глубоко затянулся. - Прилюдно, - строго добавил он. – Противоядия все так устроены, чтоб думали до того, а не после. Но отступного всегда взять можно. Так, что не смертельно.

Вера потянула меня за рукав:

- Пойдем, погуляем, - предложила она.

- Пошли, - согласился я, поднимаясь с бревна.

В десяти метрах от костра ночь была другой. Не такой беспросветной, как казалось. Привыкшие к темноте глаза, не ослепленные пламенем, различали кусты и деревья, берег реки, струящуюся ее поверхность, мерцающую металлическим светом, дорогу, уходящую к звездному небу, отдельные камни и валуны. Небесный свод, усыпанный звездами, отделялся от земли четким контуром окружающих скал. Мы медленно пошли по дороге, поднимающейся в гору. Вскоре, лагерь, освещенный светом костра, скрылся за поворотом. Мы остались наедине с небом на земле. Дорога сделалась круче и неожиданно закончилась на обширном плато, по краю которого пролегало шоссе. Ущелье, в котором протекала река, действительно было пропилено в известковых породах ее потоком. Сделав несколько шагов по светлой ленте асфальта в сторону Посада, мы поспешили убраться с дороги, уступая место ревущей кавалькаде мотоциклистов. Пять машин неопределенного происхождения с грохотом пронеслись мимо, занимая всю ширину асфальта. Перекрывая треск и завывание моторов, за мотоциклами тянулся шлейф из матерных частушек, изрыгаемых мощными динамиками магнитофона. Дикое ржание парней и визг девчонок сопровождали наиболее заковыристые выражения. Свернув в лес, мы стали продираться в направлении лагеря. Споткнувшись о корень, Вера упала на колено. Я нагнулся, чтобы помочь ей подняться.

- Смотри! – горячо зашептала Вера, указывая направление.

- Ни фига, себе, - недоверчиво присвистнул я.

На уровне глаз, в узорчатых стрелах папоротника светился огненный цветок.

- Папоротник раз в году цветет, только в эту ночь, - шептала Вера, всматриваясь в темноту, - Кто найдет, тому все клады откроются, все богатства доступны станут. Надо хватать, и домой бежать быстро, никому не показывать.

- В Питер, что ли?

- Да, ну тебя! Пошли, глянем.

Мы, почему-то пригнувшись, осторожно двинулись в сторону цветка. Цветок отступал, по мере нашего продвижения, но продолжал гореть ровно, приглашая за собой.

- В темноте трудно определить расстояние, - тоже шепотом сказал я, продираясь сквозь еловые ветви. – Колючие, черти.

- Здорово как, ведь никто не поверит, я б сама не поверила, - возбужденно причитала Вера. - Надо поближе подобраться, неужели сорвем? Клад отыщем, я с тобой поделюсь.

- Почему ты? Может, я поделюсь или вовсе делиться не стану.

- Куда ты денешься. Делиться он не будет, меня, что в реку сбросишь? Так я плавать хорошо умею.

- В мешок зашью, - прорычал я.

- Я тебя первая утоплю. Раз плюнуть. Ой! – воскликнула Вера, отшатываясь назад.

Лес неожиданно кончился, обрываясь в пропасть, на дне которой бушевала река, преодолевая каменные преграды. На противоположном берегу высоко над водой одиноко горел костер, пригрезившийся нам легендарным цветком.

- Вот так и пропадают охотники за кладами, - я носком шлепанца спихнул в пропасть валяющийся на краю булыжник. Тот беззвучно упал вниз.

- Все равно здорово! Красотища, какая! – восхитилась Вера, вставая на край обрыва, - Полетать ужасно хочется, как птица. Можешь, взять вот так, взмахнуть крыльями и полететь?

- Запросто, только пингвином.

Вера не удостоила меня ответом, отдаваясь набегающему ветерку.

Тараща, как совы в темноте, глаза, поддерживая друг друга на осыпающейся тропинке, мы спустились с горы. Тропинка привела прямо в лагерь, только с противоположной стороны. Из Машиной палатки доносилось мягкое посапывание, больше никого не было.

Сергея Семеновича нашли у реки, сидящим на берегу в обнимку с резиновой куклой. Он крепко прижимал ее к груди, мерно раскачиваясь, напевал какую-то грустную песню о несчастной любви и разлуке.

- А мы цветок папоротника видели, - Вера подробно поведала наше лесное приключение.

- Как и во всем, надо вовремя остановиться, - прокомментировал Дима. Он и Альбина, держась за руки, незаметно подошли сзади. – Отступи, и сказка останется жива. До скончания дней рассказывали бы про чудо.

- Она и так жива, очень красиво, - ответила Вера. - Главное, что успел почувствовать, как изумился, как сердце сжалось.

- Рождение легенды возможно, если не докапываться до истинных ее истоков, оставлять место фантазии, - вставил и я свое слово.

- Сейчас мы приступим к творению новой легенды для местного населения, - встрепенулся Сергей Семенович, откладывая куклу в сторону.

Димка незаметно отошел к реке, из-за бугорка была видна только голова и плечи, с его стороны послышалось характерное журчание.

- Это все суеверия, Димыч! – крикнул в его сторону Сергей Семенович.

- Для профилактики, - еле слышно проворчал Димка.

- Мне тоже надо? – насмешливо спросила Альбина.

- Одного достаточно, - смилостивился Сергей Семенович. – Как, Анатольич, ты сказал, эту бабу зовут? – Сергей Семенович указал на лежащую у его ног женщину.

- Мара. Символизирует смерть, в противоположность Купало, хотя есть разночтения, но это уже дискуссия.

- Мы, смертушку эту украсим, у меня и свечи есть, - Сергей Семенович зарылся в карманах.

- Куда вставлять будешь? – ехидно спросил Дмитрий, присоединяясь к нам.

- «Господа, офицеры, молчать!» - гаркнул я.

- Хорошо, что нет с нами Ивана Петровича, а то бы он все опошлил, - парировал Сергей Семенович фразой из другого анекдота.

Надо отметить, незримое присутствие Ивана Петровича, проявлялось постоянно, и, казалось порой, что Сергей Семенович выступает в роли его рупора, прибегая к его словечкам и интонациям.

- У меня маленькие, в гильзах, мы их на грудь и на живот прикрепим, – Сергей Семенович извлек из кармана пригоршню свечей-плашек в алюминиевых гильзах.

- Правильно, антимоскитные, чтоб комары не накусали, нашу девочку, - одобрил я его идею.

Украсив Мару венком, закрепив пластырем свечи, мы исполнили над ее распростертым телом варварскую танцевальную импровизацию под «Venus» в исполнении «Хора Турецкого», зажигательно-ностальгическую мелодию, изливающуюся из портативного магнитофона. Потом, подхватив Мару на руки, мужской половиной участников «аутодафе», держа высоко над головой, вошли в воду.

- Ну, плыви, дорогуша, - напутствовал ее Сергей Семенович, отталкивая куклу, - здесь тебе сегодня делать нечего. Поищи кого-нибудь другого себе на забаву.

Кукла закачалась на волнах, как бы нехотя развернулась и устремилась вниз по течению, захваченная главным потоком. Вскоре только слабые огоньки свечей указывали на ее местоположение.

- Следующим номером нашей программы, - обсохнув и закусив, возгласил Сергей Семенович, - купание красного коня! – он вышел в круг, скинул одежду, повертелся, демонстрируя свою стать, старательно втягивая живот.

- Не красного, а сивого, - вставила Вера.

- И лысого, - добавила Мария, выбираясь из палатки.

- Все это гнусная инсинуация, - отмел комментарии Сергей Семенович. Сделав несколько гимнастических движений, он упал на землю и покатился по траве. – Исключительно необходимая и полезная традиция на Иванов день - купание в росе, - кряхтел он, переваливаясь с боку на бок, - Укрепляет здоровье и возвращает молодость.

- Кто ж так в росе купается? – рассмеялась Мария, указывая пальцем на поднявшегося на ноги Сергея Семеновича. - Иди, обмойся, чучело.

Сергей Семенович стоял мокрый, облепленный песком, грязью и разным растительным мусором. На локте красовались ошметки от прилипшей коровьей лепешки.

- Хоть бы место выбрал подходящее, а росу собирать простыней надо, - Мария извлекла из палатки простыню. - А потом отжать.

Минут пятнадцать мы возили отяжелевшие от росы простыни по высокой траве. Я не стал отжимать свою, а просто завернулся в ее холодные объятья. Ткань плотно прилипла к телу, нисколько не защищая от утреннего холода. Вера нырнула ко мне. Мы сидели на бережку, свесив ноги с уступа, как йоги, пытаясь просушить простыни теплом своих тел. На востоке забрезжил рассвет, прогоняя волшебную ночь первыми лучами возрожденного солнца.

- Какой дурак умудрился взять с собой пельмени? – разбудил нас раздраженный крик. Дима, чертыхаясь и матерясь, пытался стряхнуть с руки липкую белую массу.

- Это не пельмени, - отозвался из палатки Сергей, - А зефир. Я его в Девкино купил, сюрприз хотел сделать. Подмок немного, но сладкий, - он на четвереньках выбрался из палатки.

- Я сейчас такой сюрприз устрою, - пообещал Димка, - Как лягушку рукой схватил, противно ужасно. Сейчас их тебе на лоб приклею.

- Лучше Альбинку облепи, приятней облизывать будет.

За палаткой послышались приглушенные звуки борьбы. Димка схватился с Сергеем и, они, отчаянно сопя, покатились по траве, пытаясь подмять один другого под себя.

Солнце стояло высоко. Не смотря, на бессонную ночь и короткий отдых, тело хорошо отдохнуло, в голове было ясно и легко. Я выбрался из палатки, потянулся навстречу солнцу и бросился в реку. Сильными гребками выгреб на середину, позволил реке пронести себя пару десятков метров. Поплыл к берегу. Вера подала полотенце. Как это здорово утром окунуться в прохладную воду, смывая остатки сна, наливаясь энергией природы.

День прошел в веселой кутерьме. Загорали на солнце, гоняли по поляне мяч, ходили в луга и в лес. Веселою гурьбой взбежали по тропинке к обрыву, на который прошлой ночью вывел нас «Аленький цветочек». С обрыва просматривался весь порог во все своем великолепии.

- Дуракам везет, - прокомментировал Димка.

- Надо посмотреть, что впереди, - предложила Альбина.

- Зачем? Самое сложное прошли, - заспорил Сергей.

- Не искушай Господа своего, - припомнил я фразу из Библии.

На следующее утро двинулись дальше. Разведанные полкилометра прошли, как по учебнику. За исключением того, что мы с Димкой столкнулись посредине реки, вспомнив, про две плиты, одну у правого, другую у левого берегов, стараясь обойти каждый свою. В результате скатились вместе по оптимальному руслу, как раз напротив Понеретки, подземной реки, впадающей в Мсту несколькими струями, изливающимися из двух низких пещер на левом берегу. Вода, насыщенная взвесями, приобрела медный оттенок, казалось, что мы плывем в потоке расплавленного металла. Вовремя обходя валы и сливы очередных порожков, выплыли на спокойный, хотя и быстрый участок перед деревней Ровное.

- Ура!- крикнул Сергей, - Опеченские пороги преодолены полностью. Дальше на карте ничего нет. Ровное, наверное, потому что, пороги закончились и течение ровное.

- Ура! – хором прокричали мы.

По правому берегу показалась старая церковь, квадратная в основании, с восьмигранным барабаном во втором ярусе. Церквушку венчал луковичный купол с крестом. Каждый ее уровень захватила буйная зелень. Оставив деревню позади, заподозрили что-то неладное. Развернув лодку кормой, я внимательно всматривался в непонятную белесую полосу, пересекающую реку поперек. Тут меня осенила догадка о происхождении названия. Перед нашими лодчонками возник ровный водяной ров, в который вода падала мощной струей шириной от одного берега до другого.

- Вниз! – скомандовал я Вере, встречными гребками разворачивая лодку вокруг своей оси носом к сливу. Затем сделал несколько сильных гребков, попытавшись за оставшийся короткий временной промежуток придать ей добавочную скорость относительно воды.

- Вера, оказавшись лицом к порогу, застыла в изумлении, глаза ее сделались круглыми и глубокими. В следующий момент она проворно сползла на дно лодки, тем самым, снижая положение центра тяжести, и увеличивая остойчивость судна. Лодка ухнула вниз. Радоваться успешному преодолению преграды, не было времени, нас закидало на длинном перекате. Началась молотилка, которая, как окажется, продлится с небольшими перерывами несколько километров, чуть не до самых Боровичей.

- Эй, туристы, у вас все целы? – прокричал нам сержант в расстегнутой форменной рубашке и сдвинутой на затылок фуражке, когда мы проплывали мимо группы людей, сгрудившихся у стоящей на берегу милицейской УАЗки.

- Наши на месте. Что случилось? – прокричал в ответ Сергей.

- Бабки говорят, утром девушку пронесло мимо. Вы кого-нибудь видели?

- Нет, не встречали.

- Сама видала, своими глазами, - закивала головой сгорбленная старушка, для убедительности притопывая клюкой. – В веночке и тело светится. Знать, невинная душа в ней была.

Мария выразительно посмотрела на Сергея.

Если найдете, оставьте сообщение в ближайшем населенном пункте! – прокричал вслед сержант.

- Обязательно! – отозвались мы.

На Мару мы с Верой наткнулись в одной из проток. Она, розовой тряпицей, полоскалась, зацепившись за сук упавшего в воду дерева.

- Вот и новая легенда, о девушке, утонувшей в ночь на Ивана Купала, которую водяной долго таскал по порогам, а потом превратил в русалку, - печально сказал я, снимая останки Мары с веток. - Тела, ведь так и не найдут.

Боровичи отметились фермами автомобильного моста, соединяющего две части города. Река стала широкой и спокойной. Когда город остался позади и проплыл над головой последний бетонный мост, нас сморила дрема. Сложив головы на тугие баллоны, мы сладко посапывали, несомые рекой к уже недалекому дому.

В этом месте река делает поворот. Мы встрепенулись, просыпаясь, лодки одна за другой выплывали из-за кустов, огибая отлогий мысок. Вечерело.

На мысочке расположилась компания. Сергей Семенович возился с мангалом, старательно раздувая угли. Рядом стояла его жена с шампурами в руках и еще одна полная не знакомая женщина. Мария возилась по хозяйству, превращая китайскую клеенку в волшебную скатерть-самобранку. Валентина с Клавдией стояли в сторонке, о чем-то шептались, изредка бросая настороженные взгляды, как бывает, когда люди попадают в не очень знакомую компанию. Дима с Борисом вели очередную литературную дискуссию.

- Нельзя Блока в рекламу, - горячился Дима, - Это святое, а они из него брэнд. – «Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет…», сколько девчонок затаив дыхание, слушало эти стихи по ночам? А сейчас? Попробуй, прочти. Засмеют. «Мегафон», черт его побери.

Альбина с бокалом шампанского в руке разговаривала с крупным высоким мужчиной. Вера о чем-то рассказывала Егору. Тот внимательно слушал, изредка кивая головой. Иван Петрович, присев на корточки с чем-то возился на берегу. Поодаль на скамейке, сооруженной из двух чурбаков и изъеденной дождями и солнцем доски, сидела Даниловна, незлобиво постегивая прутиком двух козочек, которые паслись рядом, время, от времени тычась Даниловне в юбки, выпрашивая хлебных корок. Пашка, сидя на занесенном на мысок бревне, в ватнике, резиновых сапогах, походил на мужичка-лесовичка, вышедшего посмотреть на свет, может и себя показать. Он держал в руках высокий стакан с апельсиновым соком, дымил Беломором, поглядывая на реку. Заметив нас, хитро улыбнулся. Слегка кивнул головой.

- Привет туристам! – Закричал Сергей Семенович, воздев руку, как член политбюро на трибуне Мавзолея. Поприветствовав нас, как приветствовал всякую туристическую группу, он вернулся к своему занятию.

Его супруга с интересом разглядывала нашу флотилию. Полная женщина демонстративно отвернулась, склонившись к Сергею Семеновичу, завладела его вниманием.

Мария, подняв голову, от стола, скользнула равнодушным взглядом.

Димка радостно встрепенулся, схватил под руку Бориса, что-то возбужденно стал ему объяснять, указывая рукой то на одну, то на другую лодку. Борис сделал удивленные глаза, весело прыснул в кулак, недоверчиво покрутил головой.

Вера, встав на цыпочки, радостно замахала рукой, что-то сказала Егору. Тот улыбнулся, тоже взмахнул рукой. Обнял Веру за плечо, притянул к себе. Так они и стояли вместе, улыбаясь, провожая нас взглядом, тесно прижавшись друг к другу.

- Саш, молочка не хотите? – Крикнула Даниловна, поглаживая егозливую козочку.

Иван Петрович, оторвавшись от своего занятия, направился, было к остальным, остановился, посмотрел на нас грустным взглядом. Сзади подошла Клавдия.

- Ваня, - тихо произнесла она, не то, побуждая, не то удерживая.

- Поздно, - коротко отозвался Иван Петрович.

Клавдия взяла его обеими руками за пальцы правой руки и смотрела на нас глазами, полными слез.

Альбина, незаметно развернула своего мужчину спиной к реке, не давая ему обернуться, выглядывала из-за его плеча, лукаво улыбаясь. Она подняла бокал, салютуя, слегка пригубила шампанское. Её глаза влажно блестели, отражая последние лучи заходящего солнца. Одними пальцами Альбина послала свой привет.

- Кажется место занято, - тихо сказал Сергей.

- Дальше? – Дима почесал в затылке, спрашивая и отвечая одновременно.

Я стоял у среза воды, наблюдая круги от брошенного камня. Они разбегались в стороны, отражались от валуна, торчащего над поверхностью, складывались в причудливую картину, качаясь на еле заметной широкой волне. В переплетении волн появилась новая незнакомая нота. Я поднял взгляд. Глаза наши встретились. Валентина, сделав несколько шагов в мою сторону, остановилась, внимательно наблюдая за нами. Я поднял руку и, как бы перебирая клавиши, проиграл:

- До – ре – ми - фа…

- Соль – ля – си, - продолжил я.

- «Села кошка на такси», - жизнерадостно заорали мы в лодках, - «А котята прицепились и бесплатно прокатились!»

Мы загорелые, молодые, влюбленные друг в друга и окружающий мир, разразились радостным смехом.

Иван Петрович бросился к берегу, выхватил из кармана коробок, чиркнул спичкой. Маленький огонек с треском побежал по шнурку, нырнул в цветную коробку. Иван Петрович отскочил в сторону. Несколько мгновений ничего не происходило, затем в небо взвилась ракета, рассыпавшись разноцветными огнями, другая рванулась ей в след. На реку спустился туман, ракеты одна за другой уходили в его толщу, расцвечивая белые клубы цветными огненными вспышками. Туман плотной пеленой окутал все вокруг. Я снова поднял руку, соприкоснувшись подушечками пальцев, ощутив вибрацию среды, проиграл:

«До-Ре-Ми-Фа…»

Конец

«…Соль-Ля-Си»

«До!»

- Это новая октава? – спросил я.

- Какая, к черту, очередь?