На свой день рождения Мария приглашает друзей, не задумываясь над тем, кто из них с кем в каких отношениях. Правда, последнее время, у меня закралось подозрение, что как раз наоборот: очень даже задумываясь. Таким образом, за одним столом оказываются разошедшиеся супруги, любовники бывшие, настоящие, иногда будущие. Все в одном котле. Этакий полигон для изучения нравов. Бывает очень даже забавно наблюдать отчаянные «пляски на сковородке». Как-то Вера попыталась высказать Марии пожелания о том кого надо, кого не надо приглашать. На что получила строгую отповедь: «Мой праздник, кого хочу, того приглашаю». Однажды мне довелось увидеть на Машином юбилее почти всех ее мужчин одновременно, начиная со студенческой скамьи. Это нисколько не испортило праздника, напротив, придало его атмосфере пикантный вкус. Настоящий ее мужчина испытание выдержал достойно. Не знаю, чем бы закончился эксперимент, будь он проведен со мной. Я дружу со всеми своими женщинами, но продолжаю их ревновать.

На этот раз, организовать что-то подобное Марии не удалось. Удаленность нашей дислокации от Питера не позволила собрать большое количество гостей. Ядро составила устоявшаяся компания местного проживания. Ждали Бориса, где-то он затерялся в своих вечных гастролях. Обещал приехать Димка с загадочным «сюрпризом».

Явиться на День рождения без цветов Не рискнул никто. Я потихоньку смотался в районный центр, где у вокзала оказался совсем неплохой цветочный салон. За вполне приемлемую цену мне составили пышную композицию. Иван Петрович напластал гладиолусов в собственном огороде с молчаливого согласия Клавдии, которая, сославшись на то, что плохо себя чувствует, осталась дома. Сергей Семенович торжественно вручил целую охапку полевых цветов. В огромном снопе трав можно было отыскать представителей всех, хоть мало-мало цветущих, растений местной флоры. В целом это выглядело довольно энергично. Борис, стыдливо потупившись, протянул Марии букет приморенных роз, которые бедолага вез несколько часов из Питера, конечно не подумав о том, что надо бы обмотать стебли влажной тряпкой. В качестве подарка Борис вручил несколько пакетов с луковицами тюльпанов из самой Голландии, куда занесло его с какой-то актерской труппой не то в качестве рабочего сцены, не то главного режиссера. Луковицы привели Марию в полный восторг. Действительно, по сравнению с высохшими луковками, теряющимися в собственной шелухе, что я видел в наших магазинах, эти светились жизненной силой. Казалось, стоит воткнуть их в землю, они тут же выбросят мощный зеленый побег.

- Это мне за оптовую покупку вручили, - смущенно улыбаясь, произнес Борис, протягивая Марии глиняный горшочек на пол-литра объемом, - бонус. Куда-нибудь пристрой.

- Чувствуется советское воспитание, что в руки попало, не выпустит. – Сергей Семенович покровительственно похлопал Бориса по плечу.

Стол был накрыт на лужайке во дворе. Мы приодетые по указанному случаю бесцельно слонялись от дома к калитке. Иван Петрович озабоченно оглядывал дощатые щиты, которыми мы оградили зону копаемого колодца. Покачав один из щитов, Иван Петрович удовлетворенно кивнул и махнул нам рукой, подзывая к себе.

- Для разминки, - произнес Иван Петрович, извлекая на свет бутылку коньяка, прихваченную со стола. Порывшись в карманах пиджака, он извлек оттуда три стопки. – Больше не поместилось. Я из горлышка. Нет возражений? – Возражений не было. Мы выпили, и день показался светлей.

- Разминочную завсегда важно, за полчасика – час. Чтобы организм настроиться успел, пришел в рабочее состояние. Потом спокойно пить можно, долго и с чувством. – Иван Петрович выдал всем по конфетке.

- Долго - это хорошо, а с чувством еще лучше, - резюмировал Сергей Семенович. – Димку ждем, что ли? Он на поезде? Тогда скоро должен прибыть. Что за сюрприз? Кто знает?

- Сюрприз, Сергей Семенович, на то он и сюрприз, чтобы не знать, иначе – не сюрприз, не интересно.

- Не спорю, Борис, интрига – вещь важная. Вон и наш долгожданный, – Сергей Семенович кивнул в сторону калитки, возле которой остановился обшарпанный «жигуленок» с эмблемой такси на крыше. – Поприличней не нашлось?

- Здесь строго, народ, чем может, пробивается, так что на стоянке жесткая очередь. Подошла – езжай. Никто другой не поедет. Если водитель заерепенился - в конец очереди. Хватит, не хватит пассажиров, уже его проблемы. А поезд два раза в сутки. По городу особо не заработаешь.

- Так, сюрпризец, по-моему, ничего! – Сергей Семенович оживленно потер руки. – Отставить, мужики, рога поотшибаю.

- Полкан, стойку! – хихикнул Иван Петрович.

Димка, выбрался из машины, помахал нам рукой и галантно открыл заднюю дверцу. Из машины, опустив на землю обе ноги одновременно, как это делается, убей – не пойму, выпорхнула достаточно стройная дама в брючном костюме.

- Здравствуйте, мальчики, - бросила дама в нашу сторону, кокетливо улыбаясь. – Машенька, дорогая, дай я тебя расцелую, - тут же заворковала она, устремляясь к вышедшей из дома Марии.

- Альбинка! Приехала все-таки? Ну, молодец! Дима тебя встретил? Умница. – Подружки, вытянув губки, поцеловались, встав в позу целующихся голубков.

- Дима, – воскликнула Альбина, - это несносный тип! Представляете? Всю дорогу рассказывал непристойные анекдоты, просто не знала, куда деться от стыда, хоть под полку лезь, люди кругом, а он никак не уймется, - закатывая глазки, затараторила Альбина, - совсем, совсем не знала, что делать? Хотела по голове чем-нибудь настучать. Потом, по пути, отказался подвезти девочку. Сказал, что это не девочка, а «соска» какая-то. Делает минет всем подряд. Какой ужас. Представить страшно. Я бы за миллион не согласилась, незнакомому мужчине.

- Я бы тоже, даже знакомому, - скептически оглядев Димку, усмехнулся Иван Петрович. – Непрохонже тебе, Димыч.

- Да ничего я ей не рассказывал. Один, совсем безобидный, - обиженно отозвался Дмитрий, вынимая из машины букет, составленный в композицию, точь в точь, как мой.

- Для симметрии, очень хорошо, - продолжала стрекотать Альбина, - поставьте с другой стороны стола. Это уравновесит пространство, и оно не будет переворачиваться. Очень неприятно, когда пространство кувыркается. Ах, какая прелесть. Какая прелесть, – Альбина всплеснула руками, заметив копну сена, собранную Сергеем Семеновичем. – Кто это у нас энтузиаст «дикарей»? – Сергей Семенович скромно потупил глаза. - Очень мило. Очень мило. – Альбина остановила долгий взгляд на зардевшемся Сергее Семеновиче. – Такой большой мужчина, - раздельно произнесла она.

- «А я люблю военных, огромных, здоровенных…» - прокомментировал в сторону Иван Петрович.

- Здесь, вдоль дороги, есть такие замечательные зонтики, просто чудо. Таких больших, нигде не встречала. Восхитительно! И так много. Хорошо бы для Фэн-Шуй несколько штук. – Альбина снова бросила взгляд в сторону Сергея Семеновича.

- Будет тебе и Фэн и Шуй. Сейчас кобеля с привязи спустим, - многообещающе пробормотал под нос Иван Петрович.

Ой, совсем забыла. Это для тебя, Маша, с днем рожденья, - пропела Альбина, протягивая Марии яркий бумажный пакет. - Ты у нас любишь готовить, вот я и подумала, пригодится.

Мария, улыбаясь, взяла пакет, заглянула в него и, скрывая легкое разочарование, извлекла наружу кухонный набор: рукавицу и две прихватки из яркой ситцевой ткани.

- Правда, прелесть? Такой веселенький ситчик. Пироги из печки вынимать. Ты же любишь пироги печь? С черникой все время вспоминаю, – не замечая вызванной реакции, продолжала Альбина.

Вера, вышедшая из дома вслед за Марией, скорчила презрительную гримаску.

- Сколько лет, сколько зим? – ворчливо пробормотала она.

Заметив это, Иван Петрович ухмыльнулся в усы.

- Это Альбина, - представила гостью Мария, - Веру ты знаешь, остальные – наши мальчики. Александр Анатольевич, Иван Петрович, Борис, Сергей Семенович. Мы старательно закивали, Сергей Семенович браво щелкнул каблуками.

- Можно Сережа, - игриво вставил он.

- Дима, не обижайся - Аля так шутит, - обратилась Мария к Димке. – Правда, Альбиночка?

- Нисколько не шучу, - надув губки отозвалась Альбина, - пусть не думает, что своими сальными шуточками можно добиться моего расположения. Не дождется.

- Ничего я такого не думаю, - совсем смутился Димка.

- За это и получи, - невинно засмеялась Альбина.

Начинающая зависать над лужайкой неловкость испарилась, и мы весело устремились к столу.

- Маша, у тебя, как всегда, полный стол. Когда успеваешь? – щебетала Альбина, выбирая место. – Я последнее время увлеклась буддизмом. Мы не едим мясо. Можно только то, которое погибло случайно, не специально для еды.

– Мне всегда было интересно, как люди по вопросам пищи с ума сходят? Кошерно – не кошерно.

- Это из другой оперы, Иван Петрович, - Борис вожделенно оглядел стол.

- Догадываюсь. Так вот, список кошерных продуктов одобряется Бейт Дином, раввинским судом, значит. А во главе его стоит главный раввин России. Ни больше, ни меньше. Скажи-ка, Мария, а ты подвергала листья салата и капусты кошерованию?

- Что? – Мария вопросительно посмотрела на Ивана Петровича.

- Листовые овощи нужно кошеровать, для этого надо поместить их на пять минут в мыльную воду. И тщательно изгнать всех насекомых. А какие грибы у тебя, Мария? Маслята с подберезовиками? А как ты из них червяков выманивала? Некошерно, Мария, совсем некошерно. О! Джинчик. Вот это славно, чем-то евреям джин с ромом пришлись. Кошерны говорят все виды, правда, без искусственных добавок. Ну и мы джинчик уважаем.

- А как насчет пива? – поинтересовался Борис.

- Насчет пива, сложнее. Здесь уже кто успел подсуетиться, подтвердить кошерность у этого самого Бейт Дина. Тинькофф, по-моему, все сорта под иудеев залицензировал. Так что включен в список продуктов, проверенных Департаментом кашрута при Главном раввинате России. Не забалуешь. Остальные, как водится, не придают особого значения этому сегменту потребительского рынка. И с водкой то же. И правильно, все равно российский еврей не малейшего представления о кошерности не имеет.

- Вы очень несерьезно относитесь к этим вопросом. Все смеетесь. Питание очень важно. Даже и в христианстве. Вот, например, у нас буддистов, я разговаривала с одним ламой, если вы едите мясо, за него помолиться надо, – в голосе Альбины прозвучали нотки религиозного экстаза.

- За мясо?

- За животное.

- Слышал, Семеныч? Ты на говядину налегай, а икорку отставь. – Иван Петрович погрозил вилкой Сергею Семеновичу.

- С чего это? – не понял тот.

- Так за корову одну молитву вознеси и кушай на здоровье, а за банку икры до смерти не отмолишься. За каждую икринку покаяться надо. Правда, Альбина Федоровна? Ни выпить, ни закусить, весь вечер о землю лбами биться будем.

- Я бы вот этот огузок с большим удовольствием употребил, для меня так, даже очень, кошерно, - пробормотал про себя Сергей Семенович, бросая выразительные взгляды в сторону Альбины. Надо согласиться с ним, сохранившей вполне аппетитные формы. – Потом вместе и помолились бы. Это хорошо, что буддистка, я тоже не некрофил какой-нибудь. Люблю, что шевелится. И поактивней.

- Вон там салат с курочкой, ее Сергей Семенович вчера дверью зашиб, вам такое можно, - Иван Петрович указал на большую салатницу, - сейчас передам, - кушайте, не бойтесь. Сергей еще и на кролика прут железный обронил, нечаянно, тот сердешный и мяукнуть не успел. А рагу Маша отменное готовит. Помните французскую пословицу: «Чтобы сделать рагу из кролика, надо иметь хотя бы кошку»? Заверяю вас, это был кролик. Можем и уши предъявить. Маша, ты уши сохранила? – Продолжал балагурить Иван Петрович. – Он, Иван Петрович ткнул пальцем в Сергея Семеновича, - тут еще козла в бане сжег, но от него ничего не осталось. Рожки да ножки.

- А, козла зачем? – Альбина сделала круглые глаза.

- Чтоб не ме-мекал. Не любит, наш Сергей резких звуков. И баню не пожалел, не свою, правда.

- Безобразник прямо какой-то.

- Уж такой безобразник, такой безобразник. Вы его Альбина Федоровна, остерегайтесь. Он у нас свиреп очень, - Иван Петрович понизил голос, - особенно когда дело женщин касается. Здесь лучше не перечить. Весь поселок знает.

- Убью гада! – прошипел Сергей Семенович, дергая Ивана Петровича за рукав.

- Молчи, Семеныч, я тебе паблисити делаю. Тебе только глазом моргнуть останется, вполне достаточно будет.

- Смотри у меня, - зловеще пообещал Сергей Семенович.

- Ты ноздри-то сильно не раздувай, для Альбинки побереги, страсть изображать будешь. Больно, балбес! – Охнул Иван Петрович, получив чувствительный тычок в бок.

После соблюдения традиционных ритуалов, тостов за здоровье именинницы застолье приобрело непринужденный характер. Иван Петрович с Димкой погрязли в очередном литературном споре, Сергей Семенович настойчиво искал под столом, ускользающую туфельку Альбины, Вера, изучающе поглядывая на них, о чем-то шепталась с Марией. Борис, потерпев фиаско в попытке завладеть общим вниманием, переключился на меня, взахлеб рассказывая о голландских впечатлениях. Я слушал вполуха, пытаясь одновременно следить за коллизиями литературного спора, маневрами Сергея Семеновича, быстрыми взглядами-молниями Веры. В какой-то момент Сергей Семенович непроизвольно дернулся и, задрав край скатерти, недоуменно заглянул под стол. Опустив скатерть на место, болезненно морщась, Сергей Семенович запустил под стол руку, явно потирая колено. Затем наклонился ниже, погружая руку в подстольные недра - маленький, но мирок, живущий по своим правилам. Он скрыт от праздного взгляда, там иногда случается то, что может не случиться снаружи. Завязываются новые знакомства, встречаются знакомые старые, свершаются примирения, объяснения в любви, назначаются свидания. «Да?» - «Нет!» Все ясно без слов. Альбина резко встала. Протянула Сергею Семеновичу пустой бокал:

- Налейте, Сережа, шампанского.

Сергей Семенович, застигнутый врасплох неожиданным всеобщим вниманием, выдернул руку из-под стола и наполнил протянутый бокал.

- Я все ждала, когда будем дарить подарки, - обратилась Альбина к Марии.

- Да уж подарили, - презрительно фыркнула Вера.

- А вы, оказывается, все вручили заранее. – Альбина извлекла откуда-то маленький цветной пакетик. – Милая Маша! Я долго думала, что бы тебе подарить. И, наконец, решила. – Альбина, вынув из пакета черный продолговатый футляр, протянула его Марии. Мария потянула крышку, та подалась с натугой, потом резко открылась. В футляре на атласной подложке покоилось жемчужное ожерелье. У женщин вырвался восхищенно-недоверчивый вздох.

- Искусственный? – с надеждой спросила Вера.

- В ювелирном покупала, сказали, что настоящий, - невинно потупив глазки, ответила Альбина, наслаждаясь произведенным эффектом. Жемчужины были крупные, ровные, одинаково светились перламутровым светом - не бесформенные камешки, которыми были завалены рынки, когда в страну хлынули изделия массового ювелирного ширпотреба. – Пусть жемчужинки будут белыми, как снег. Чтоб мы видели: у тебя все в порядке. Жемчуг всегда говорит о здоровье своего хозяина. Пусть никогда не тускнеет, светится - значит у тебя все хорошо. Это ожерелье своей силой восстановит твою внутреннюю гармонию, повысит работоспособность, придаст больше жизненных сил, излечит от раздражительности.

- И пародонтоза, - вставил Иван Петрович. – Львам, вроде не очень подходит. – Иван Петрович насмешливо подмигнул Вере. Та бросила на него раздраженный взгляд.

- Это, как лекарство от головы, Иван Петрович, - мило улыбаясь, обернулась к нему Альбина, - одному больше помогает, другому меньше, кому, - она многозначительно посмотрела на Ивана Петровича, - вовсе ничем не помочь. Дураком жил – дураком помрет. Камни для любого знака годятся, только к некоторым из них они больше предрасположены. А жемчуг, между прочим, действительно пародонтоз лечит и кровь останавливает. Откуда вы мое отчество знаете, разрешите спросить?

- Кто ж вас, Альбина Федоровна, не знает, в определенных, конечно, кругах? - ответил Иван Петрович, придав лицу загадочное выражение.

- Сдается мне, плохо кончится, Ваня, – толкнул в бок Ивана Петровича Сергей. – Откуда знаешь? Ты ж ее в первый раз видишь.

- Тихо, - Иван Петрович приложил палец к губам. - Димка билеты выкинул, а я подобрал.

- Там же одни инициалы.

- Ну, какое другое отчество может быть у Альбины в ее-то возрасте? Только самое простое.

- Мог и промазать.

- Не промазал же, - хмыкнул Иван Петрович.

Окончание следует ---->