Мы курили марихуану, сидя на балконе, смотрели вдаль на лесок и молчали. Витек все порывался вдуть мне паровоз, но я отказывался. Время тянулось медленно, и сказочное состояние наступало скачками. Мысли лезли в голову еще более-менее структурировано, но уже чувствовалось, что структура потихоньку начинает нарушаться.

Наконец, трава сделала свое дело, и в скорости захотелось есть. Я сообщил об этом Витьку.

– Я тоже уже об этом подумал, буквально только что, – ответил Витек. – Пойдем, поедим?

– Неплохо бы, – резюмировал я, и мы пошли на кухню.

Витек покопался в холодильнике и вытащил из морозильной камеры окорочка. С большим трудом содрав с них полиэтиленовый пакет, он поинтересовался:

– Как есть будем – так, или поджарим? – И глупо хихикнул.

– Ну, если – так, то пользы больше, а если не так – то вкуснее, то есть поджарить когда... – Начал было рассуждать я, но быстро потерял нить рассуждений и сбился. Витек тем временем тупо смотрел на ледяной окорок, зажатый в руке. Мысли его были где-то далеко.

Дав ему подумать пару минут, я вдруг выпал из своих мыслей и сказал:

– Витек... Так мы поедим?

– А, да! – Встрепенулся он, и поставил сковородку на плитку. Налил в нее масла. Масло сразу начало шипеть и стрелять, обильно обрызгивая пол и стены. Я заметил, что стена над плитой явно не впервые выдерживает натиск масленой волны: масло уродливым, плотным пятном проступало поверх белой когда-то эмали.

– У тебя часто так? – Спросил я.

– Как? – Парировал он.

– Ну так – что масло во все стороны летит... – Уточнил я.

– А... Нет, не часто... Не знаю, откуда на стене эти разводы, если ты об этом, конечно.

– Да, именно об этом.

Мы замолчали. Странно как-то получалось: если вся стена в масле, то, наверное, оно должно часто стену эту самую обрызгивать. Или кто-то должен намеренно размазывать по ней масло. А Витек говорит, что нечасто такое получается. Неужели он совсем не моет стены?

– Мою, куда ж без этого... Один же живу... – Сказал он, и я понял, что последнюю мысль произнес вслух.

– То есть оно просто появляется и все? – Удивился я.

– Да не совсем, – начал рассказывать он. – Сначала – немного, потом – больше... Потом я мою стену, и все нормально некоторое время... Потом опять появляется... Правда, все чаще и быстрее. Последний раз стену мыл пару дней назад всего...

Мы опять замолчали. Получалась какая-то чертовщина. Масло вело себя, как разумная субстанция. Или, скорее – как субстанция, не имеющая особых границ, но явно умеющая расти. Может, еще и размножаться... Субстанция, стремящаяся выжить под напором чистящих средств. Интересно, может ли оно проявлять какие-нибудь активные действия?

– Не знаю, – сообщил Витек, и я осознал, что опять произнес вслух последнюю мысль.

Витек меж тем начал бормотать загробным голосом:

– Масло пробуждается в полнолуние... Масло-оборотень... Принимающее днем облик бесформенного жира... Оно ползет по стене, подбираясь к сонному человеку, и выжидает... Это жир-убийца, призванный стереть человечество с лица Земли, дрожите, черви, млекопитающие, куски мяса! Он придет к вам, когда вы спите, и никого не оставит в живых, никто не уйдет от кары, никто не остановит натиск беспощадных липидов! Да! И вот человек спит, а жир подбирается к нему, обливает вокруг него стены, пол и потолок, капает на лицо и одеяло... А потом накидывается на него, заливает рот, нос, уши и прочие дырки и душит!!! – Последние слова он проорал. И захохотал во весь голос, истерично. А я, испытав в начале его речи неожиданный приступ страха (марихуана все-таки искажает восприятие), загрузился. Мысли стали совсем тяжелыми.

– Жрать давай, – резюмировал общий ступор Витек через пятнадцать минут. Окорочка уже успели подгореть.

Мы поели. Вроде бы и хотелось есть, но еда как-то плохо пролезала в глотку, болезненно что-то раздвигая в горле. Я чувствовал, что по горлу растекается жир. Меня начало сильно клонить в сон, и я ушел. Когда я обувался и выходил на лестничную площадку, я слышал, как Витек включил на полную громкость какой-то сумасшедший металл.

Придя домой, я зашел на кухню и посмотрел на стенку над печкой. Жира на ней было совсем мало, и был он совсем незаметен. А я мыл стену аж полгода назад, и не особо тщательно. «Наверное, - подумал я, - врет все Витек – редко он стену моет».

Через две недели мне сообщили, что он умер от удушья.