Май, 1943 года.

«Здравствуй. Не зачем писать число, не хочу тебя расстраивать, так как письма ходят крайне редко. Надеюсь, это найдет тебя… Ты знаешь, как у меня дела. Не хочу тебе врать, что все хорошо и безоблачно. Но, с другой стороны, я жив. А это главное для нас с тобой. Тебе тоже нелегко и, наверное, страшно. Но не бойся. Я приду. Только дождись… Помнишь, как в стихах К. Симонова? Знаю, помнишь. Потому что стихи о нас. И ты их читаешь. И я читаю, и все здесь читают. Правда одна книга на весь батальон… Но ничего, читать пока не разучился!

Но я обещал рассказывать все, что у нас происходит. Скрывать не буду (только маме не говори, а то у нее сердце слабое… а тебе обещал…). Вчера неприятель подошел слишком близко. Была перестрелка. Много наших убито и ранено. Мне попал маленький осколок в ногу. Не больно. Я тогда думал о тебе и поэтому мне совсем не больно. Кстати, сейчас из госпиталя. Но меня скоро выпишут. Я хочу защищать Родину, не могу лежать без дела. И точно знаю, что выживу. Потому что думаю о тебе, о наших будущих детях. Как ты, с улыбкой просыпаешься утром и будишь меня… я открываю глаза и целую тебя… а потом к нам прибегают наши дети. Мы уже ведь решили, что у нас будут мальчик и девочка. Так вот, они подбегают и ложатся рядом с нами. И мы все лежим, разговариваем, смеемся. У нас будет самая счастливая семья. Самая – самая. И ничто не помешает нашему счастью, веришь? Ты всегда мне верила. Потому что я никогда не вру.

Передавай привет моей маме. Я ей написал за последнее время 6 писем… а ответа все нет. Надеюсь, с ней все хорошо. Передай ей, что у меня тоже. Я держусь и очень её люблю.

Меня уже зовут на уколы. А я их боюсь, но я снова буду думать о тебе и о нашем будущем. Не волнуйся за меня. Жди.

Целую. Лёша».

Июль 1943 года.

«Мазеров Алексей Николаевич погиб при выполнении секретного задания. Соболезнования родственникам и знакомым погибшего».