1.
***
Кизыл-Арват, мой Город – на - Песке,
Мой переход из молодости в зрелость,
Где было все - любовь, тоска и дело.
Вернее, служба. И - граница на замке.

Кизыл -Арват: базар, вокзал, овраг,
Военный гарнизон за каменной оградой,
Пустыня с трех сторон – не зацепиться взглядом,
А с южной стороны – зубчатый Копет-Даг.

Базар. Воскресный день, всеобщее гулянье
Семейных, холостых, картошка по рублю.
Верблюжий рев, быков, коров мычанье…
Советский Туркестан. О нем я не скорблю.

Вокзал. Военным людям - вход и выход.
Вход в Туркестан. А выход – в жизнь иную,
В ту жизнь, о которой лишь тоскуют,
Кто - шумно пьянствуя, кто - сидя дома, тихо…

Овраг. От горных кряжей до песков
Струится длинной высохшей рекою,
Недвижен, выжжен солнцем и спокоен.
Не верь. Здесь все меняется легко…

Военный гарнизон. Здесь служба, дом, семья.
Здесь проходила жизнь, быть может, мимо
Того, к чему стремились ты и я…
Но время движется неумолимо,

А память из глубин своих выносит
Воспоминания на расписном подносе:
Восточный колорит, коричневые лица,
Я перелистываю памяти страницы…

***

Лет двадцать семь назад, в нежарком декабре
Пришел приказ Министра обороны:
Призвать запас, раздать защитные погоны,
И погрузиться в эшелоны на заре.

Советский «партизан», Аника-воин,
Он описания отдельного достоин:
Шинель, ремни, мешок, штык-нож, лопата,
А что меж ними - называется солдатом.

И потянулось войско на восток.
Ночами ехали, днем в тупиках стояли,
Зачем, куда… Мы этого не знали.
Но бабы, видя нас, несли к глазам платок.

Что значит «эшелон»? Тушенка, каша, водка,
Безделье вынужденное, карты и лото,
На полустанке ржавая селедка
В киоске… И еще не знал никто

Что ожидает нас, и где мы встретим год
Восьмидесятый, бедами груженый,
И сколько нам еще грозит невзгод,
И с кем все это обсуждают наши жены.

Но время тянется, и вот пришла минута
Прибытия в село Тахта-Базар.
Мороз, поземка, ветер дует люто,
Пытаясь забросать песком глаза

Составу личному… Но служба - не конфета.
Привыкли мы к ненастью и песку,
Для туркестанцев не в новинку это,
А значит, нет причин впадать в тоску.

И вот, стоят на мирном полустанке,
Питая любопытство чабанов,
Орудия, БээРДээМы, танки
И БээМП. Поболе ста стволов.

И туча войска. Тьма. Развернутые части
Дивизии скадрованной давно,
Теперь наполненной составом разномастным
Солдат встревоженных, но знающих одно -

Все это не похоже на ученья,
На показуху, сбор, или игру,
На чью-то прихоть или развлеченье…
Зачем нас привезли в эту дыру?

Зачем нам выдали снаряды и патроны?
Зачем у каждого заряжен автомат?
Но маневровый тепловоз увел вагоны,
А мы ушли в пески. Там все нам объяснят.

Сначала то, что нам необходимо
Уменье Родину оружьем защищать,
Затем расскажут о долгах, вестимо,
Которые мы ей должны отдать.

Ну, и так дальше…На политзанятьях
Нам скажут все, что знать нам надо всем.
Останется за кадром, вот проклятье,
Ответ лишь на один вопрос – зачем?!

Тем временем поставлены палатки,
В буржуйках задымился саксаул,
А в кухнях каша… Салом с луком сладким
Ее заешь, и стройся. В караул.

Бесхитростно нелегок быт солдатский
Зимой, в пустыне, или на горах,
Где ночью донимает холод адский,
А днем – сознание, что это не игра…

А снегу навалило по колено,
Где не проехать, где и не пройти…
Прошло два месяца такого плена
До той поры, когда приказ уйти

На зимние квартиры был получен
И перед строем, как положено, озвучен.
Затем пришли платформы и вагоны,
И начались в Кизыл, обратно, перегоны…

2.
***
Что за два месяца могло произойти?
Казалось бы - не срок, пустяк, песчинка
На долгом нашем жизненном пути…
Не тут-то было. Вышла здесь заминка.

Все дело в том, что в эти злые дни,
Пока в снегу мы время коротали,
Стволы теряли, а потом искали,
Другие части были введены

В Афганистан. По просьбе и во благо,
Чтоб защитить, пресечь, нести добро,
Решеньем высшего ареопага
На неопределенно долгий срок.

Нам отводилась в том другая роль:
Мы, на манер засадного полка,
Осуществляли зимнюю гастроль
Как подкрепленье, чтоб наверняка

Хватило сил, коль вопреки прогнозам,
Навстречу полетят гранаты, а не розы…
Но не было там ни гранат, ни роз,
А были только ветер, снег, мороз…
***
Мороз для всех свои поставил рамки,
В которых вывод может быть один:
Будь Аладдин ты, иль не Аладдин,
Тебе не обойтись без теплой лампы,

Способной и согреть, и осветить…
Иначе, как не пыжься, не прожить
В горах или в пустыне на морозе,
Сей приговор, в стихах он, или в прозе,

Равно действителен на холоде для всех…
Короче, закрепить теплом успех
Кулибины армейские старались
И с целью сей изобрели «Поларис».

Машина адская палатку согревала,
Но и взрывалась яростно, бывало,
Затем вокруг все загоралось ярко…
"Поларису" нужна была солярка.

В войсках такое бытовало мнение,
Что нужно топливо для отопления,
А будет ли когда-то наступление -
Это явление из области сомнения…

Все кончилось печально, тем не менее,
Был дан приказ нам двигаться вперед,
Но техника тогда имеет ход,
Когда горючее в достатке дизель пьет…

После скандалов, обвинений и разборов
Дизтопливо из тыла подвезли,
И, снова в тыл отправив прокуроров,
Войска отправились, куда их повели,

Маневр, неясный всем, осуществляя…
Учебным, к слову, оказался он.
Чему учились – до сих пор не знаю,
Но знать и не хочу. Таков войны закон.

***
Прошло и это, мы привыкли ко всему:
Налажен быт, устроены «удобства»,
Обычным стало тыловое жлобство,
Когда хватает сала лишь тому,

Кто ближе к кухне, к тылу обитает.
Кто дальше – тому сала не хватает…
Но были радости и в этой жизни нашей –
Всегда хватало всем с тушенкой каши,

Которая нам быстро надоела –
Всегда холодная, она еще скрипела
Песком пустыни вечно на зубах:
Дул ветер день и ночь в палаточных стенах…

***

В один из дней слух облетел пехоту,
О том, что мы идем в Афганистан.
Не все, но многие, в составе автороты.
Поставлена задача будет нам

Доставки грузов, стройматериалов,
Чтобы построить в поле городки.
А штатных автобатов не хватало,
Вот мысль и пришла раздеть полки

Резерва нашим бравым генералам,
Которым долго думать ни к чему.
Все так и вышло, новость не застала
Врасплох военных… Сердцу и уму

Уж опостылело давно в тылу холодном,
Наскучившем, немытом и голодном
Чего – то от кого – то нудно ждать…
Казалось - лучше долг стране отдать.

И вот штабы ,бумаги расписали,
Кому положено – приказы подписали,
Колонна выстроена – целых сто машин,
Назначен командир. Как водится – один.

Приказ получен – началось движенье
На пункт погрузки топлива и дров,
Поскольку было наше назначенье
В защите войск от хлада и ветров…

В конце - концов закончилась погрузка,
Граница пройдена, остался мостик узкий
Над речкой, всем известной, позади.
Мы шли вперед… Что ждет нас впереди,

Всех, безусловно, интересовало,
Но мы об этом знали очень мало.
Лишь слухи, что правдивы, как всегда,
Давали знать о том, что ерунда,

Которую несло начальство наше,
Не соответствует действительности той,
Что ждет нашу колонну за горой…
Что ерунда действительности краше.

Официально информация гласила,
Что введены по просьбе наши силы,
Что мысли и стремленья наши чисты,
Что ждет народ интернацьоналистов,

Которые, отдав священный долг,
Помогут здесь афганским демократам
Сбить спесь с заокеанских супостатов.
Те, якобы, на самолеты полк

«Джи ай» умелых погрузили в Пакистане,
И операцию продумали заранее,
Чтоб захватить навек Афганистан…
Им помешать – вот наш советский план.

Для этого войска в страну и введены,
Чтоб тех опередить – не допустить войны.
А если не поймут, и сделаются злей –
Надрать им холку на чужой земле.

Все так, все складно, все понятно мне,
Да только есть и слухи на войне…
Колонна встречная, идущая в Союз,
Чтобы забрать для войска новый груз,

Стояла у моста. Пусты были машины.
С проезжей части их столкнув наполовину,
Солдаты строились, команду выполняя,
Шла перекличка. Списки проверяя

Перед границей, громко матерясь,
Трудились командиры. Тут же связь
Между собою мы установили.
Кричали мы – ребята, где вы были?

Они кричали нам – мы были там,
Где скоро быть придется, видно, вам.
Но вы там ничего хорошего не ждите…
И мы поехали… Жми на педаль, водитель!

3.
***
Гадюкой серою афганская бетонка
Ползла неспешно сквозь долины и хребты,
Моторы свою песню пели звонко,
Крутили головами я и ты,

Осматриваясь в новом, чуждом мире,
Где нет и не было высоковольтных мачт,
Где каждый чувствовал себя мишенью в тире,
Где нет иных, кроме поставленных, задач…

Дорога то струилась над рекою,
То забиралась вверх, под облака,
Колонна шла, мир был объят покоем,
И думалось, что это на века,

Что нет людей в заснеженной пустыне,
Что горный край безлюден был всегда,
Что только ветры выли тут доныне,
Что спал весь мир до появления солдат.

Молчали горы, не летали птицы,
Безмолвны были скалы, снег и сушь,
Осталась в прошлом и вдали граница,
Здесь были - сто машин и Гиндукуш.

Дороги кольца нас вперед и вверх вели,
Натужно двигатели тягачей гудели,
Вот, наконец, до перевала Мир-Али
Мы дотянули груз наш еле-еле...

Уразумев, что пройден перевал,
Что будет веселее вниз дорога,
Наш командир скомандовал: привал!
И мы, на радостях, расслабились немного,

К столбу на шишке перевала подошли,
Арабской вязью надпись там белела,
И перевод английский – Mir Ali.
Зачем-то столб подвергнут был расстрелу

Еще до нас. Когда войска здесь шли,
Палили, видно, во все стороны ребята,
И столб их тоже чем-то разозлил,
Вот и пустили в дело автоматы.

А мы достали фотоаппараты,
И начали сниматься, как туристы,
Ведь мы ни разу не слыхали пули свиста,
Мы были не бойцы, хоть и солдаты.

Приказ был на движенье скоро дан,
Опять колонна вытянулась коброй,
И ранним утром, солнечным и добрым,
Пришли машины в гарнизон Шинданд.
***

Жизнь начиналась новая, с листа.
Не первый раз, казалось, мы в походе,
И в Туркестане все непросто было, вроде,
Но здесь была другая маета…

Здесь - не помыться толком, не поесть,
А главное – во всем неразбериха.
Не сразу поняли, почем такой фунт лиха,
Но быстро поняли – здесь лихо, точно есть.

Вот лихо - встречи с радостным народом,
Который оказался дик и рван,
И многочислен… Наш же "партизан"
Был разномастен, и в семье не без урода.

Короче, стало ясно очень скоро –
Ущерб наносят встречи с населеньем,
Оно крадет, что видит, без сомненья,
Или выменивает у другого вора,

То бишь, обычного советского солдата,
Готового на все, до автомата,
Меняться с каждым местным пареньком.
Кто с азиатами хоть как-то был знаком,

Тот их любовь к любой торговле знает.
Колонна едет – а запаски исчезают.
Пропали пилы, топоры, и молотки,
Зато в карманах у солдат звенят брелки,

Фонарики, духи с запахом роз…
Торговле бойкой не мешал мороз,
И, если у деревни мы стояли,
Колонну словно мухи облепляли

Десятки коробейников таких.
Лишь офицеры отгонять пытались их,
И то не все. Иные отдавали
И честь за вещи...Сами воровали.

Был случай, ящик боевых патронов
Отдал начмед за два магнитофона.
Хотя его за это наказали,
Особого значенья не придали:

Патронов - море, некуда девать,
Что их жалеть – ведь некого стрелять.
И весь советский опыт был за нами,
Когда воров пристойно звали «несунами»…

***

Другое лихо заключалось в том,
Что все привыкли к трудной, но работе.
И, ходок через пять, казалось всей пехоте,
Что ей не угрожает здесь ничто.

Привыкли проходить через границу,
Машины загружать и разгружать,
Рубли на деньги местные менять,
Туркмены ли, афганцы – те же лица…

И, пусть ходили о душманах разговоры,
О редких выстрелах, с гор, в сторону машин,
Солдат не верил, что опасны эти горы,
И выполнять команды не спешил…

***
Но все иллюзии кончаются когда-то,
За них назначена немалая цена,
И на войне бойцами станут все солдаты.
Все, кроме тех, чья жизнь принесена

В жертву иллюзиям. И в качестве оплаты
За боевое становление солдата...
Жизнь - дань за право посмотреть войне в лицо.
Чужая смерть солдата делает бойцом.
***

4.
***
Однажды, как обычно, шли в колонне,
Все было, как всегда - ночь,снег, мороз,
Крутые серпантины… На подъеме
Заглох, остановился бензовоз.

И, как обычно, все вперед ушли,
Зато подъехала ремонтная летучка.
Сначала заводить пытались ручкой,
Не вышло. Не сговорчив Мир-Али…

Майор, технарь, велел снять генератор,
Ремонтникам, и быстро разобрать.
Водилам приказал взять автоматы
И встать в дозор. Вернее – в нем лежать.

Вот здесь и здесь - два сектора обстрела.
Чтоб не замерзнуть – положите тюфяки.
Часа на два рассчитывайте смело,
И не курить. Заметны огоньки.

Неровен час, вражина подберется,
Не забывайте – мы в чужой стране.
И вы солдаты, а не просто хлопцы.
И мы не на работе – на войне.

Сказал – и в кунг. Солдаты – на морозе.
Прошли минуты – показалось, час.
Какие, на хрен, могут быть угрозы
В горах безлюдных, кроме холода, для нас?

Собак не держат на таком морозе!
Небось, другие нежатся в тепле,
А мы должны валяться на земле?
И вот они в кабине. В бензовозе.

Им повезло - их уничтожил взрыв.
Летучку взрывом сбросило с горы.
Других бы лучше мамы не рожали:
Еще живых, их резали ножами.