Сегодня у нас не просто шикарный ужин. Он великолепен! Уверен, что сам барон, сегодня питается не многим лучше нашего.

Началось с того, что Элка, утром, поймала трёх голубей. Первые два так себе, молодые и костлявые, пошли на бульон. Зато третий – самый настоящий жирдяй. Девушка хотела продолжить охоту, но мы запретили, нельзя испытывать удачу на прочность, тем более, что мальчишки сегодня очень удачно сходили на реку. Как всегда взрослые оказались правы. К полдню, Санька смог поймать несколько крыс. Сегодня мы не просто ужинаем, сегодня мы пируем. Впервые за долгое время мы не солим рыбу – жарим. Все соседи моментально узнают, что удочка наша не сломалась, но нам, всё равно.

Мария готовила суп основательно. После того как первые костлявые голуби дали навар, наш повар, соскребла какое-то мясо на птицах, тщательно поработала скалкой и лишь затем положила в кастрюлю толстого пернатого. Когда мы разделывали крыс, соседи водили носами, но в нашу сторону не дергались. Но когда по округе распространился запах рыбы, пришлось драться. Трижды. Люди всегда и везде остаются людьми. Сами руками работать не хотят, а вкусно пожрать хочется. Кулаками у нас попросить не получалось ещё ни у кого, включая барона. Потери, в виде разбитых носов, рассеченных бровей и костяшек, давно не считаются. Нас очень трудно взять. Шестеро мужчин, четыре женщины, двое мальчишек, сплоченная команда, с разграниченной ответственностью. Плюс у нас есть – Враг. Самый настоящий враг всем кроме нас. Когда год назад, наши девушки его нашли, на берегу озера, никто не думал, что он выживет. Никто кроме Элки. Она его, буквально, с того света вытащила. Враг остался с нами, научил нас драться как следует, сплотил и заразил идей. ИДЕЕЙ! Сам того не зная, он нам помогал даже когда был без сознания первые недели.

Тело Врага мы выносили на свежий воздух, клали под навес и оставляли как пугало. Грязь, раны, ошметки кожи, струпья, не человек – старое, гнилое бревно с грибными наростами. К нашему стойбищу подходить боялись, не то чтобы что-то сказать. Думали, что Враг это сплошной вирус. Затем многие пожалели, что бросили умирать в зарослях камыша, беспомощного, с медведя, человека. Теперь, соседи могут нас одолеть, если объединяться, но у них на это не хватает мозгов.

Удача продолжала нас баловать. Примерно в пять часов, Мария как раз опустила в бульон жирного голубя, через палатки «пяти тузов» прошагала стая варанов, злобные, упрямые, тупые твари. Остановить этот черно-желтый поток нельзя, хоть все патроны всего лагеря истратить. Одно спасение отбежать на сотню метров в любую сторону от крайнего зверя в потоке и подождать. «Пять тузов» проспали, а предупреждать их никто не стал. Им никто не радовался когда они пришли и пока жили. На моей памяти, впервые, народ радовался приходу варанов. Наш праздник моментально вылетел из голов жителей, все набросились на развороченную стоянку тузов. Вараны жрут только живую пищу, вещи они не трогают, максимум, нагадят. Уже через десять минут после ухода зубастых ящериц, над остатками тузов завязалась первая драка. В их жилище есть чему поживиться. В любой другой день, мы непременно приняли участие в дележе, тем более, когда Врагу хватает двух-трёх ударов, чтобы положить противника на землю, но не сегодня. Мы откровенно игнорировали привычные мероприятия, полностью сосредоточившись на ожидание ужина. Мы сидели, лениво разговаривали, не забывая наблюдать за округой.

Все наши разговоры только о еде. Мы вспоминаем про жаренное мясо на шампурах. Про гороховый суп с сухариками из белого хлеба. Про жареную картошку, густо посыпанную мелко нарезанным зеленым луком. Про макароны и гречку, про рис и яичницу с колбасой. Мы говорим о многих вкусных вещах, которые ещё совсем недавно составляли огромный процент нашей жизни. Результат беседы получился внушительным и радужным. Ветер, встаёт, исчезает в полатке, некоторое время гремит какими-то деревяшками и склянками и выносит пыльную, литровую бутылку водки. Теперь наш ужин окончательно превратился в пир.

Наливают даже Элке, но всего лишь один раз. Больше ей нельзя. Она нам нужна сегодня больше чем кто-либо из нашей команды. Даже Враг стоит на втором месте после нашей охотницы за голубями. Зато Элка получает самый жирный кусок от всех блюд. Никто этому не возражает, напротив, каждый стремится сделать Элке приятно. Мы много смеёмся. Тихо в кулак, чтобы соседи не вспомнили, как нам сегодня хорошо, но всё равно, хорошее настроение и ожидание перемен, ощущение наступление хорошего этапа в нашей жизни, осязаемо как дым. Ветер, снова исчезает в палатке, снова отчаянно шумит вещами и приносит ещё одну бутылку и с ней две пачки сигарет. Я никогда не курил, но глядя с каким удовольствием, наслаждением и детской радостью курит тот же Враг, беру сигарету и прикуриваю. Никакого кашля или других противных ощущений. Мне очень нравится вкус табака на языке.

Первым проснулся Враг. Бесшумно оделся, выскользнул на воздух и растворился в темноте. Пока он разведывал, что происходит в стойбище, мы готовимся к последней ночи здесь. Женщины и мальчишки деловито проверяют давно упакованные тюки и мешки, мы занимаемся оружием или экипировкой, так говорит Враг, так сегодня ночью будем говорить и мы. Наш разведчик вернулся примерно через час. Мы жадно слушаем его рассказ, всем уже нетерпится наконец сделать то к чему так долго готовились.

Бесшумно окружаем палатки барона. Слуги и прихвостни хозяина настолько обленились и заплыли, что они конечно же спят на постах. Кто может напасть на войско чудовища, спрятавшемся в человеческой оболочке? Кто наберется храбрости, или тупости? Никто. Любой спор с любым из баронских вассалов, заканчивается жестоким мардобоем и дополнительными поборами. Нам страшно, но Враг спокоен и уверен. Постепенно мы через прикосновения и шепот заражаемся силой нашего военного лидера. Первого часового Ветер убирает, словно по учебнику. Легко, заваливает на спину спящее тело и одним движением перерезает горло. Второго, убивает Санька. Он не торопился. Медленно вырезал сердца из груди давнего недруга. Я наблюдаю за его работой и думаю; а что завтра будет делать бывшая женщина и Саньки и этого ублюдка. Третьего снимает Враг. Он даже нож не достал. Обхватил ладонями голову постового и свернул толстую шею. Покойники, в наследство, оставляют нам три винтовки с полными магазинами и запасными обоймами. Мы с Элкой приближаемся к автобусу, здесь в дело вступаю я. Хочу, чтобы мои движения напоминали движения Врага, но со стороны, я, наверное, смотрюсь неуклюже. Я медлителен и вял. Правая рука дрожит, рукоятка резака влажная и скользит по коже. Воздух рвет горло и легкие. Спасибо Элке. Девушка кладет мне руку на плечо и ощутимо сжимает мышцы. Прихожу в себя, дыхание становится ровным, капли пота, больше не текут по ресницам. Зажимаю гадине рот и несколько раз всаживаю лезвие в сердце сволочи. Я его ненавидел. Всю жизнь здесь – ненавидел. Боялся даже. Теперь мой гнев, заслуженно, накормлен. Элка проникает в кабину, начинает хозяйничать, стараясь не шуметь. Появляются наши мальчишки с канистрами бензина. Бак оказывается полным, парни быстро затаскиваю емкости в салон. Враг хорошо нас обучил. Действия отрепетированы до щелчка. Не зря нас гоняли на учениях до красных кругов перед глазами. Мы начинаем грузиться в огромный, желтый транспорт, с которым связаны все наши мысли и цели. Из главной палатки выходит заместитель барона – та ещё мразь. Никто из нас не успевает сделать ни шага, как Мария спускает, одну за другой, две стрелы. Лук ей сделал Ветер, и наша кормилица не зря каждый вечер тренировалась. Вор, насильник, убийца и кусок сала падает на землю с пробитыми глазницами. Больше никаких осложнений. Мы в автобусе, все кроме Врага и Саньки. Две ручные гранаты, синхронно брошенные в палатку барона, должны надежно прикрыть наш обход. Остальные расположились вдоль окон со стволами наперевес. Первая часть плана закончена.

Элка заводит машину, рёв мотора, наверняка будет всех в стойбище. В палатке барона, включается свет, начинается какое-то шевеление, в соседнем жилье тоже самое. У меня по пистолету в каждой руке, моя цель следить за небольшим сараем, в котором ночуют троё жандармов хозяина. Когда они появились на улице? Как я их проморгал? Не важно. Я успеваю исправить оплошность до того момента, как они подняли автоматы. Стреляю как сказочные ковбои в больших шляпах и в высоких сапогах. По две пули на товарища, в грудь и в живот. Возможно, что кто-то и останется жить. Раздается первый взрыв, и моментально второй. Враг с Санькой запрыгивают в открытые двери, мальчишки быстро вручают им по карабину, с взведенными затворами. Мария, выпускает ещё одну стрелу и кого-то из прихвостней барона бросает на тлеющие угли перед входом главной палатки. Элка разворачивает автобус и двигает прямо на тронный зал нашего местного короля и бога. Мы стреляем, стараясь не тратить патроны впустую. Кого-то размазало на переднем бампере, кому-то раздавило ноги. У нас за спинами вопли, стоны, проклятья, хрипы и крики. Прав Враг, опять он прав. Звучит всё это лучше чем песня волн на рассвете. Автобус выскакивает на центральную улицу стойбища, наш водитель не отказывает себе в удовольствие проехаться по шалашу «ящериц». Из-под колёс летят одежда, какие-то вещи и человеческие конечности. Почти все бойцы, кроме меня и Саньки, перемещаются в хвост салона и начинают редко, на верного, отстреливаться. Граница лагеря. Вторая часть плана – осуществлена. Навстречу нам бегут троё постовых. Идиоты. Остались бы на воротах, спрятались бы за будку, остались бы живы. Одного снимает Санька, второго я, третий, пытаясь отпрыгнуть, поскальзывается, падает и попадает под довольную улыбку Элки. Машина немного подпрыгнула. Всё. Теперь точно вторая часть завершена. Получилось даже легче, чем мы рассчитывали.

Мы едем к озеру, к остаткам бетонной дороги. Эта дорога идет на север, в леса, где нет баронов, где есть возможность, попробовать начать нормально жить. Мы не знаем насколько нам хватит бензина, но Враг говорил, что на заброшенных дорогах ещё попадаются древние заправки с не совсем сухими танками. Мы будем ехать, чем дальше от стойбища, чем дольше - тем лучше. В салоне начинается праздник, самый настоящий. Все кричат, хлопают друг друга по спинам. Объятья, смех, радостные слёзы, наполняют машину. Элка визжит и хохочет одновременно, автобус начинает вилять, но на это никто не обращает внимания. Все затоплены радостью.

Не знаю, как её заметил. Девчонка лежала на обочине, грязная, в лохмотьях, с обритой головой и с черными мешками вместо глаз. Рабыня тузов. Избитая, несчитанное количество раз изнасилованная, со сломанной рукой, голодная, слабая, она уходила в степь умирать. Никто в стойбище её не принял бы. Если бы мы не вырвались, мы тоже не пустили её к костру. Сейчас немного другое дело. Я очень надеюсь, что – другое. Смотрю на всех наших, подолгу заглядывая в лица. Первой кивает Мария. Сразу же за ней – Элка. Я люблю их. Я бесконечно их люблю. Враг, молча, открывает дверь. Выхожу, поднимаю девчонку на руки, возвращаюсь. Бывшая рабыня вздрагивает, прижимается ко мне и начинает реветь. Мария отталкивает меня, берет беднягу под свою опеку. В салоне тихо, лишь мотор счастливо гудит. Праздник закончился быстрее, чем все об этом подумали. Нас ждёт долгая, тяжелая, жестокая дорога.

Совершенно иной вкус, терпкий, но желаемый, насыщенный и незабываемый. Как двенадцатилетнее виски.