Сюрреалистическая даосская притча времён распада формации.

Предисловие.

Всё сказано тысячи лет назад. Всё уже написано. Хотя… Ещё раз.

Ты, кто это читает, спроси себя. Зачем ты живёшь? Куда ведёт тебя твоя жизнь? Когда ты родился, над тобой повесили погремушку, чтобы твоё внимание не рассеивалось. Теперь ты вырос и, как и миллионы других людей сосредоточен, пусть на более сложных, но всё-таки “погремушках”. У тебя есть физическое тело - займись спортом. Есть голова, есть память - изучай науки и получай образование. Занимай место в обществе, зарабатывай, добивайся, покупай: квартиру, машину, загородный дом. Всё это необходимые вещи и без них казалось бы нельзя, но не возникало ли у тебя ощущение, что это суррогат, заменитель жизни, подделка реальности. Спорт не несёт здоровья, а образование не даёт знаний. Квартиры, машины и власть не приносят счастья. В конце концов, человек заболевает и умирает опустошённый, но обложенный определённым комплектом “погремушек”. Если это твой путь, то пей пиво и смотри телевизор дальше. Если же хочешь найти Свою дорогу…

Следуй за путником, и ты найдёшь ответ. Как путешествие в тысячу ли начинается с одного шага, так и долгая жизнь начинается с одного вдоха. Вдохни.

Особая благодарность тем, кто всю жизнь, ничего не делая, сидел скрестив ноги у склона холма. Благодаря им ещё растёт трава.

Глава первая.

Бродяга.

Он ушёл. Захлопнул дверь и выбросил ключ. Он пошёл в ночь и в дождь.

Дождь просто шёл и он просто шёл. И звали его Светослав.

Он свернул за угол своего старого дома и твёрдо пошагал по широкой, залитой водой улице, готовый смести всякого на своём пути.

Он устал. Он устал от необязательности, стяжательства и лицемерия, которые окружали его с детства. Устал ото лжи. Идя по лужам, он был сосредоточен, сосредоточен на главном, на том, что он не успел ещё и осознать. Но сейчас он думал о дожде.

Почему идёт дождь? Кому он нужен? Может быть, в самом деле, дождь идёт как ответ на наши мысли и поступки?

Основным вещество, постоянно циркулирующим между небом и землёй в обоих направлениях, является вода. Она же представляет собой универсальный растворитель и универсальный энергосъёмник. Наш мыслительный процесс это вершина биохимической и эмоциональной активности. Человеческое тело на 70-80% состоит из воды, которую оно постоянно испаряет, особенно при выполнении тяжёлой работы. Испаряясь, вода уносит на небо наши мысли и желания и возвращается на землю в виде дождя. Дождя грибного или химического, в зависимости от наших усилий. Всё живое тянется к небу и испаряет влагу, а живое всё.

Дождь лил, и мысли бурлили в его голове. Этот город - город, в котором он родился и вырос, создан из асфальта и железобетона. Город, в котором есть место для заводов и машин. Есть многоэтажные монстры, заглядывающие в окна друг другу, нашпигованные соседями, заменившими и небо и землю. Автостоянки, площадки для выгула собак, мусорные баки и свалки, дороги, рельсы и провода. Копоть вместо воздуха, асфальт вместо травы и финансовая заинтересованность вместо дружбы и любви. Где? Где? Где здесь место для человека? То самое место под солнцем. Где здесь жизнь? Где твой дом? Где тишина летнего вечера у твоего окна? Это тюрьма. Это зона вечных сумерек. Это “Ад Ужасных Страданий”.

В древности природа позволяла существовать человеку, она окружала его. И человек, чтобы выжить, изучал законы природы и жил с ней в гармонии, будучи её частью. Теперь люди позволяют существовать природе в виде узкой полоски травы и замученных, запылённых деревьев вдоль автодороги. Люди не захотели приспосабливаться к природе дальше, они изменяют окружающий мир под своё одурманенное сознание и затем вынуждены приспосабливаться к созданному ими же техногенному кошмару. Такое приспособление возможно только в случае мутации. И новые мутировавшие сущности говорят теперь о новой системе ценностей в новом мире. Это – петля. Биологическая жизнь невозможна в пластмассовом мире, духовная – тем более.

Дождь начал стихать. Светослав огляделся, он шёл уже несколько часов и погружённый в свои мысли, не заметил, что высотные дома уже закончились и теперь по сторонам тянулись частные строения: заборы, курятники, гаражи. Это окраина, совсем ему незнакомая, сырая и грязная.

Залаяла собака. Там вдали кто-то мелькнул. Одинокий фонарь высветил силуэт человека, за ним другого, третьего.

Их много.… Это цыгане. Странно, куда они ночью?

Табор молча переходил улицу.

Дождь едва моросил, когда Светослав дошёл до столба с фонарём. Там уже никого не было. Опять залаяла собака. Злобная псина бесновалась, гремя цепью. Лай подхватили соседские шавки. Заборы ожили. Какой-то маститый цербер обозначил своё присутствие двумя низкими звуками и полез назад в будку. Зазвенел будильник. Откуда-то раздался бой часов. Ещё немного и это всё должно прекратится, там впереди за разломанным сараем только тьма. Вероятно, она содержит нечто большее, чем самоё себя.

Фонарей больше не было, и когда глаза окончательно привыкли к темноте, он понял, что город кончился. Кончился лай и кончился дождь. Осталась только дорога и тишина. Тишина, возрастающая с каждым шагом. Обнимающая его, тишина уходящей ночи. Тишина со звуком шагов человека, ищущего дорогу в рай.

Где-то далеко впереди, у горизонта тьма начала уступать место свету. По краям дороги виднелись огороды и поля подсолнухов, впереди была неизвестность, но Светослава переполняла радость. Радость оттого, что он, наконец, начал действовать, пусть так странно и безрассудно. Будущее покажет кто прав, но в прошлом он больше оставаться не мог. Лучше делать, чем ждать. Просто ждать конца в этом искусственном мире, чтобы потом умереть под капельницей в душной палате. Просто умереть, когда кончится твоё время. Именно поэтому он выгрузил холодильник в рюкзак и захлопнул дверь перед прошлым. Эмоции захлёстывали его, и он нёсся на них как серфенгист на океанских волнах.

-Теперь всё у меня будет хорошо. Всё прекрасно. И эти поля и эта дорога, и эти лужи…

Дорогу перегородила большая лужа. В луже что-то лежало.

* * * * *

Пьяный бомж лежал лицом в грязной луже и пускал пузыри. Светослав, нагнувшись, ощутил зловоние, но, превозмогая себя, спросил:

- Вам помочь?

- Помоги себе сам, - пробулькал бомж. - Сверни налево и поговори с Великим

Философом.

Действительно, налево от грязной лужи проходила грунтовая дорога, ведущая куда-то в кусты, за которыми виднелся дивный луг. Какой там луг! Это было поросшее бурьяном поле. Прямо посреди поля стоял роскошный диван, на котором, обложенный цветными шёлковыми подушками возлежал упитанный мужчина в банном халате с лицом Дарвина. Не дожидаясь приближения Светослава, "Великий" начал излагать свою теорию:

- Когда динозавры перегрызлись между собой, появились крысы. Когда крысы начали лаять, они превратились в собак. Когда собаки объединились в стаи, они превратились в лошадей. Когда лошади начали кривляться, появились обезьяны. А когда приматы заговорили, они стали людьми. Люди же начали сильно умничать и ээ…э..., начали, эээ… продолжили... - “Дарвин”, почёсывая бороду, погрузился в бормотание.

Да, подумал Светослав, надо было сворачивать направо. И вообще не надо было нюхать бомжа. Теперь как же отсюда выбираться. Пойду напрямик, сквозь бурьян к дороге. Все равно уже промок. Надо-же было сюда забраться. Хотя странно, почему вокруг дивана было сухо, а везде мокрый бурьян? Ну да ладно, вон уже и дорога за кустами показалась.

Пробравшись сквозь кустарник, Светослав взобрался на обочину дороги, но зацепился за какую-то проволоку и... И упал в лужу. Прямо лицом. Сверху плюхнулся рюкзак.

- Вам помочь? - пробулькал бомж.

- Помоги себе сам. - отплёвывался Светослав.

Всё возвращается на круги своя, но всегда есть выбор оставаться или… В данной ситуации “или” было заманчивее. Взбодрённый этой мыслью он поднялся из грязи, отряхнулся и пошёл дальше в утренний туман, разгоняемый солнцем.

Светослав шёл, дорога шуршала, солнце вставало, мир просыпался ото сна, потягивался, зевал, умывался, готовился к завтраку. Раздалось звон бутылок, звук отрыжки и из деревянной будки справа от дороги высунулось улыбающееся лицо с сигаретой. Блестящие глаза были увеличены мощными стёклами очков на перебитом носу. На загорелой лысине блестел солнечный зайчик. Это был сторож, он сидел в сторожке у поворота на какой-то карьер и после завтрака очередной поллитрой, рвался к общению.

- О, молодой человек! Туризмом решил заняться, - высунувшись по пояс из окна, кричал он навстречу. - А ты из города идёшь? Как там оно?

- Да вот, вышел пройтись по утру. - на ходу ответил Светослав. - А вы незнакомы с “Великим философом”? Он мне рассказал свою теорию эволюции, мол, динозавры превратились в крыс, крысы - в собак, а собаки …

- Тока не надо ля-ля, - солнечный зайчик исчез с лысины, - динозавры превратились в собак! Маразм! Динозавры, если ты хочешь знать, вообще не вымирали. Я тебе говорю! О! Динозавры превратились в экскаваторы, краны и бульдозеры, и питаются они людями. Бедолаги, попав в железное чрево, всю жизнь в паранойи дёргают за рычаги и надеются за это получить зарплату. Но они не знают, что именно они становятся душой динозавра и никогда не смогут выбраться наружу, потому что динозавр живёт дольше, чем его душа. Он ведь железный. А человек умирает и динозавр съедает следующего, приманивая его обещанием зарплаты и тот идёт, конечно, это же так почётно управлять такой большёй машиной. И так и мечется до самой смерти в промасленной майке среди каких-то рычагов. Вы зря смеётесь, у меня между прочим, два высших образования.

- Очень интересно, но с меня уже хватит двух глобальных теорий развития жизни за одно утро. – Сказал себе Светослав, ускоряя шаг.

Ещё долго слышался звон бутылок и матюки из будки. Нет, только вперёд, подальше от этого научного перегара, искаррёжившего всё живое. Вперёд по дороге расчерченной солнцем и тенями тополей. Только там впереди можно дышать всей грудью, только там можно найти ответы на вопросы, которые и не могли возникнуть в одурманенном цивилизацией разуме.

День прошёл прекрасно, под шелест листвы и пение птиц. Даже придорожная трава поражала удивительной свежестью. Ближе к вечеру встретились селяне с корзинами капусты и пастух со стадом из семи коров. Дорога сворачивала к холмам и терялась за ними. Хотелось есть и Светослав нашёл себе место среди яблоневого сада, уставший, но счастливый. Боль в ногах это не боль в душе, она проходит гораздо быстрее, тем более, если ты сидишь рядом с раскидистым деревом, под огромным небом и держит тебя мать-земля. Так он погрузился в сон, в одиночестве под деревом.

Так всегда и бывает. В одиночестве ты приходишь в этот мир, и только ты знаешь, почему ты кричишь при рождении. В одиночестве ты живёшь среди людей, и только ты знаешь, что есть твоя боль и твоя радость. В одиночестве ты уходишь из этого мира, и только ты по-настоящему переживаешь свою смерть. Живёшь ты и умираешь ты. И не надейся, что даже самые близкие люди поймут это. Только ты способен познать, откуда ты пришёл, куда ты идёшь, и кто ты есть. И спишь ты всегда один, между раем и адом. А утром…

Утром путь его лежал дальше, за пределы садов и огородов туда, где раскинулись сухие безжизненные равнины.

Глава вторая.

Пустынные равнины.

Равнина была пустынной, как и в начале времён, не тронутая ни кем, словно чистый лист бумаги, покрытый пылью веков. Только верх, низ и горизонт. И больше ничего, сколько не смотри. В таком месте невольно начинаешь искать опору, куда бы прислониться. Но не найдя ничего кроме неба над головой и земли под ногами, постепенно смиряешься и начинаешь вытягиваться между этими двумя полюсами. Пространство, постоянно пульсирующее между верхом и низом способно выпрямлять. И действительно Светослав начал чувствовать некую силу, тянущую его в этих направлениях. Ноги, получившие твёрдую опору, наполнились лёгкостью, а голова... О, чудо! Голова раскрылась как огромный цветок, смотрящий в небо. Это свобода! Можно было стоять или идти. Можно было бежать, но всё равно горизонт был чист. Отсутствие выбора предоставляет беспредельную свободу. Равнины захватили Светослава, и он нёсся в пространстве, потеряв чувство времени. Одинокий путник в бескрайних пустынных равнинах. В равнинах, где нет дождя и ветра, нет травы и цветов, они здесь просто не нужны, им некому дарить свою красоту.

Первая ступень истинной свободы это рабство. Если ты абсолютно свободен, то ты свободен от всех и вся. Но для этого сначала ты должен привязаться к чему-то более сильному, высокому и монолитному, чем эти “все и вся”, чтобы, освободившись от всего, ты ощутил дыхание пустоты. Но имеешь ли ты силы обрубить последнюю связь? Сможешь ли ты странствовать в беспредельном?

Относительность, слишком часто последнее время приходится делать на неё поправку. Правда изменяется в зависимости от точек зрения. Для человека идущего по плоской как стол равнине, Земля плоская. Но уже для лётчика, летящего на определённой высоте, Земля вогнута как китайская сковородка. Для космонавта на орбите Луны, Земля – это шар. А для видеоаппаратуры на борту космического корабля, подлетающего к орбите Юпитера, Земля всего лишь светлая точка. Если этот корабль доберётся до Плутона, то Землю он уже не увидит. Но только стоя на плоской Земле, под этим небом, человек видит человека. Человека нет на вогнутой Земле, Земле-шаре и Земле-точке. Для Плутона Земли нет вообще. Колумб и Магеллан искали золото и власть, и посеяли ложь, которая завела нас на орбиту Плутона.

А меж тем Солнце клонилось к закату, и длинная тень Светослава указывала ему путь на Восток, туда, где ещё не было ничего и где будет всё. Солнце садилось ... Тень дотянулась до горизонта и Светослав понял, что он не один. Чувство одиночества пропало. Это был звук. Нет, скорее некое присутствие звука, может быть фон. Кто-то ждал его прихода. Кто-то незнакомый, но очень нуждающийся в нём.

Ночь упала, запахнула чёрным плащом небосвод и рассыпала миллиарды сияющих бриллиантов в чёрной бархатной бездне. Если бы не ночь мы бы никогда не видели звёзды. Думая об этом, Светослав лежал лицом к небу и “пил” млечный путь. Душа рвалась к звёздам, таким далёким, но таким манящим. Их лучи проникали внутрь, уносили в глубь земли, путали мысли и плыли неясными образами, а затем вдруг вспыхнули утренним солнцем и ещё долго после пробуждения висели серебряными мушками перед глазами.

Солнце слепило. Свет скрывал истину, как будто спрашивал: “ Хочеш-ли ты знать правду? Нужна-ли она тебе? Что ты с ней будешь делать?”

Я не могу, я не могу не идти, думал Светослав. Все равно всё исчезнет и я и эти равнины, поэтому надо идти. Я хочу знать кто там.

Прошло три часа, прежде чем Светослав смог увидеть у самого горизонта зелёное пятно. Возможно, оно безмолвно звало его, толи он так думал, ведь это была единственная точка, за которую можно было зацепиться взглядом. Как бы там ни было но, проведя весь день в пути, добраться туда до заката он не успел. Зато смог рассмотреть новую цель. Там, посреди зелёной травы стоял человек, и именно он ждал прихода Светослава. Солнце садилось, Светослав шёл, а человек не двигался. И эта его неподвижность настораживала всё больше и больше по мере приближения, а когда совсем стемнело, чувство настороженности переросло в страх и стало комом в горле. Там, за темнотой ночи кто-то стоял и смотрел, будучи невидим, звал к себе, будучи неслышим.

Ночь прошла без сна. Звон в ушах сменился сильной головной болью и тошнотой. Ни лежать, ни сидеть Светослав уже не мог, и с первыми проблесками солнца он пошёл в бой, напролом сквозь сети страха, опутавшие его колючей проволокой, стянувшие череп.

Каменное изваяние из серого гранита олицетворяло человека, запрокинувшего голову и смотрящего в небо. Возможно, когда-то очень давно это была тонко обработанная статуя, но теперь только вблизи можно рассмотреть руки, сложенные у пояса, поддерживающего колчан и меч, да на груди просматривались украшения в виде концентрических кругов.

Светослав обошел вокруг статуи, посмотрел по сторонам и с удовольствием обнаружил, что страх, так мучавший его ночью, исчез. Это всего лишь камень и тут никого нет. Вот только головная боль тянула к земле, и с этим нельзя было не считаться. Он решил присесть, опёрся о камень и больно укололся. Нет, это укус! Степная гадюка скользнула в ковыль.

Надо срочно отсосать яд и как-то обработать рану, думал Светослав сползая к ногам идола.

Облака полетели по небу с немыслимой скоростью. Звёзды начали описывать круги и обрушили на землю свой свет, сплетая невиданные узоры.

“Не бойся, я вернусь”. - донеслось откуда-то.

Облака опустились вниз и принимая вид странных животных стали выползать из волн океана, бушевавшего вокруг. Пошёл снег. Начался буран. Нет, это песчаная буря, прорастающая травой, поднятая стадами антилоп, несущихся мимо. Пробежал кто-то с копьём. Это охота. Гул заполнил долину. Их тысячи… Поднимая облака пыли, показались всадники, закованные в латы, увешанные мечами, щитами, копьями и боевыми топорами. Пехота, вооружённая пращами и короткими мечами толкала стенобитные орудия. Боевые колесницы с лучниками. Обоз с провиантом. Шлемы, копья, щиты. Угрюмые бородатые мужчины шли на войну. И пыль, пыль до небес. Пыль заволокла всё. Одинокий всадник с топором в голове, оставляя липкий кровавый след, проехал немного на хромой лошади и выпал из седла. Лошадь упала чуть дальше. Лёгкий ветерок сдул их останки. Раздался плач ребёнка, и утреннее солнце осветило женщину с младенцем на руках, стоящую возле шатра. Рядом на огне готовилась пища. Запах гари наполнил степь. Пожар. Языки пламени озарили табун перепуганных лошадей. Эскадрон гусар умчался в сторону заката. Постреливая пулемётом, проехала тачанка. Скрип телеги сменился железным лязгом. У самого горизонта прошла колонна танков. Долина затихла. В лучах заходящего солнца виднелся одинокий путник. Подойдя ближе, он какое-то время не решался приблизиться, стоял и молча смотрел. Затем всё- таки подошёл. Лицо его казалось знакомым. Он посмотрел как-то странно, с облегченьем вздохнул и тут звёздный свет сгустился и заполнив всё, погас. Облака остановили свой бег и звёзды замерли.

Ковыль легко колыхалась от дыхания ночи. Светослав лёжа смотрел на небо. Небо мерцало глазами звёзд и молча смотрело на него, как будто учитель, задав вопрос, ждёт ответа ученика.

Ветер и солнце. Ветер, солнце и жажда звали в дорогу. Сколько ещё времени Светослав бродил по пустыне, он не знал. Восток, запад, север, юг, пыль и песок, камни и сухая трава. Не было ни дней, ни ночей. Были образы и забвение, и боль во всём теле, или боль без тела. Так он блуждал пока не вышел к реке.

Глава третья.

Река.

Широкая река мирно несла свои глубокие воды, протекая от далёких невидимых гор к дальним далям далёких равнин. Пустынный песчаный берег, залитый солнцем. Пучки сухих водорослей. Запах реки. Светослав расположился у самой воды, на небольшом холмике с кустиками высохшей травы. Подставив спину солнцу, он наблюдал стайки мальков на мелководье, проплывающие водоросли, отражённые облака. Лёгкий шелест волн связал его усталость, и она медленно уплывала, вытекая из мышц, из костей, уносилась рекой, растворялась водой. Пустыня отпускала его.

Несколько дней Светослав провёл на берегу. Ничего не делать тоже надо уметь. Днём он размышлял, бродил по берегу, ловил рыбу. Ночью сидел у воды и смотрел на звёзды. Звёзды на небе и звёзды на воде. Их отражения мерцали в глубине, растворялись, насыщая реку величием космоса, его беспредельным смыслом. Возможно не только вода, но и деревья, песок, камни, да и люди как-то впитывают его, этот звёздный свет. И так каждую ночь от создания мира, миллионы и миллионы лет. Звёзды приносят свет на землю, он материализуется во множество разных прекрасных вещей, которые в свою очередь изменяются, влияя друг на друга, вновь поглощая и преобразуя свет звёзд. Мы смотрим на эти разные вещи, различаем их по размерам, происхождению, долговечности, изучаем их и применяем их. Мы меняем их, они меняют нас. Мы изменяем их и они изменяют нас. Или мы только думаем, что изменяем их, но не они и не мы не меняемся. Мы ценим вещи за их качества и нашу способность их применять... Как это похоже на лабиринт из цветных стёкол, в котором заблудились глупые дети. И когда тобой оботрут все углы и ты, упёршись в свой последний тупик, разобьёшь себе лоб о стену и от этого свалишься на спину. То только тогда, возможно, твой тускнеющий взгляд вновь встретится с тем первичным изначальным светом. Светом тех звёзд, что несут его тебе миллионы лет.

Здесь и сейчас отражение звёзд пошло волнами и исчезло. Что-то очень большое с рогами и хвостом вошло в воду, покрутилось, фыркнуло и начало пить. Из кустов показался ещё один силуэт, за ним другой, третий. Стадо вошло в реку.

Пора собираться в путь. На том берегу было видно лес и хотелось переправиться туда. Как-то раз вверх по течению проплыла лодка с рыбаками, и по ночам доносились лай собак и пение петухов. Там должно быть деревня и кто-нибудь да поможет. Это наверно недалеко.

Он опять ошибся в расстоянии. Рассвет встретил Светослава криками чаек и блеском солнца на ряби волн. Пустынный берег, и только его следы на песке оставались рядом со следами птиц.

Вообще, это не самое плохое времяпровождение, думал он, идти по берегу реки, текущей навстречу. Кто-то пишет, считает, чертит. Кто-то плавит, точит, усердно пилит и паяет. Кто конструирует, кто собирает. Всё либо для денег, либо для самоутверждения, а затем кончается всё это каким-нибудь высокотехнологичным детищем вроде водородной бомбы. Ну конечно потом можно стать борцом за мир, но я лично предпочитаю вносить вклад в развитие цивилизации, самоутверждаясь прогулками вдоль реки.

Ближе к вечеру он увидел несколько глинобитных строений под камышовыми крышами, плетёные изгороди и лодки на берегу. Возле одной на рассохшемся бревне сидел старик и курил трубку. Дым окутывал его, проходил сквозь усы, седые волосы на голове и почти не рассеиваясь, поднимался вверх. Из-под густых бровей смотрели чёрные маслины глаз.

-Добрый Вам вечер.-Голос Светослава осип от долгого молчания.

-Добрый.-Дым пошёл кругами.

-Мне бы на тот берег переправиться. Я заплачу.

-Чем будишь платить?- Две струйки дыма пыхнули из ноздрей.

-У меня есть часы “Слава”.- Светослав протянул их старику, - хорошие, но они мне больше не нужны.

-Часы “Слава”? Хорошие, говоришь.– старик прищурился, повёл бровью, – Добро, садись в лодку.

Светослав устроился на носу. Старик оттолкнул лодку от берега, лихо запрыгнул внутрь и пыхтя дымом любимой трубки, принялся грести.

Старая, скрипящая уключинами лодка, старый загорелый рыбак, с жилистыми руками цвета красного дерева. Монотонно работая вёслами, старик будто слился с лодкой в единое целое, слился с плеском воды и как будто исчез. Закат зажёг небо, и река окрасилась кроваво-красным пламенем. Опять вода впитала небо, принимая его лик. Небо над лодкой, небо под лодкой и река, текущая от горизонта до горизонта. Происходящее поражало Светослава своей невообразимой реальностью. Мысли бывшего горожанина остановились. На это можно было только смотреть.

Власть реки. Власть неба и власть заката. Их влияние было безоговорочным, но они не соперничали, а взаимодополняли друг друга. И люди в лодке, находясь в этой власти, не чувствовали себя подавленными. Они плыли по течению, но в своём направлении, не нарушая тишины и гармонии вечера. Плыли, как плывут облака, как парят птицы, как день переходит в ночь.

Глава четвёртая.

Болото.

Неожиданный толчок заставил Светослава обернуться. Лодка чиркнула килем по дну и упёрлась в берег. Приплыли. Поблагодарив старика, он спрыгнул на мокрый песок, оттолкнул лодку и взмахнул рукой на прощанье. Тот кивнул в ответ, выпуская дым изо рта, и налёг на вёсла.

Вечерний туман, как будто зародившийся от трубки лодочника, стал покрывать реку. Светослав осмотрелся по сторонам. Он стоял на песчаной косе, за которой рос камыш. Лес был по-прежнему далеко. Хорошо бы дойти туда до темноты. Ночевать на сыром берегу совсем не хотелось.

Но за камышом оказалось болото. Нет, поначалу можно было свободно идти, но чем ближе к лесу, тем больше становилось грязи и ноги то и дело увязали в ней по колено. Светослав хотел было вернуться на берег, но туман смазал все краски и обезличил все вокруг: островки камыша, чередующиеся с осокой, одинокие чахлые деревца, покрытые мхом. Видимость шагов десять, не более. Сырость пробирала до костей. За соседними кочками сова нашла дохлую крысу и что-то угрожающе проухав Светославу, улетела в туман. Окончательно измотавшись в поисках направления, он понял, что заблудился. Сил идти больше не было, и забравшись на ближайший островок, он смирился с наступлением промозглой тьмы.

Ночь он провел, как леший, сидя на гнилом пне, обросшем поганками. Химеры, одна страшнее другой, являлись ему, но осознание полной безысходности привело к смирению и позволило дожить до утра. Утром болото выглядело еще более отвратительно: гиблая грязь и смрад, пузыри неподвижно застыли на гнилой воде. Светослав пристально смотрел на комаров, которые казалось, боялись такого взгляда и только поэтому кружили вокруг, не приближаясь. От неподвижного сиденья тело затекло и пришло ощущение, что все болото вокруг изменилось и пришло в движение, увеличиваясь до гигантских размеров. Когда комары достигли размеров слонов, а их писк перерос в рев драконов, взошло солнце, и первыми своими лучами рассеяло одурманивающий туман и видение растаяло. Если ноги увязли в грязи и нет никакой опоры, галлюцинации неизбежно становятся вполне естественным состоянием сознания. Жизнь на болоте – существование погрязших в туман иллюзий. Существа без опоры никогда не обретут ясности происходящего. Они обречены бесцельно видоизменяться, пока Создатель, по видимой только ему причине, не опустит в них искру светлого разума, кристаллизующую их скелет, открывающую им глаза, и позволяющую различать небо и землю.

В километре от гнилого пня была хорошо видна опушка леса впрочем, залитая водой. До реки было еще дальше и Светослав продолжил путь к лесу, тем более, что тут чаще попадались поваленные деревья, стволы которых, в какой-то мере, облегчали движение. Как бы там ни было, но только часа через три, основательно извалявшись в грязи и утопив рюкзак с остатками провианта, Светослав все же добрался до леса.

Глава пятая.

Глубокий лес.

На опушке стояло несколько лесных исполинов. Их гигантские ноги-корни поднимались из воды, подпирая могучие и прямые стволы. Мощные, вскинутые вверх руки-ветви растворялись “пальцами” в небесной дымке. Кроны деревьев сплетались в сеть, захватывающую и увлекающую небо вниз, как будто принуждая его тускло отражаться в стоячей воде. Два больших дерева тут же лежали с развороченными корнями и обломанными ветвями. Разноцветные стрекозы с гуденьем носились вокруг - довольно странные, но изящные украшения такого гиблого места.

Светослав переводил дыхание у подножья гигантов, стоя в воде среди плавающих опавших листьев. Суша виднелась где-то за деревьями в полусотне метров от него. Ещё немного, последний рывок из болотной грязи и тины, и вот она твёрдая земля, как это приятно, наконец, ступить на неё, получить опору.

Миллиард лет назад первое нечто выползло из воды, толи случайно, толи, спасаясь от опасности, и однажды обсохнув, не захотело лесть назад в болото.

А если б оно не вылезло?

Немного подсохнув, Светослав продолжил путь. Болото всё ещё появлялось в низинах и он решил ориентироваться по деревьям, придерживаясь наиболее крепких из них и так пробираясь дальше. Теперь он шёл по смешанному лесу и оглядываясь по сторонам надеялся найти хоть что-нибудь съедобное. Везде что-то летало, ползало, жужжало и норовило укусить. Ящерицы и мыши сновали в траве, что-то хрюкало справа в кустах и рыкало слева. Какой-то большой зверь, покрытый шерстью и с рогами, как тень прошёл невдалеке. Светослав, затаив дыхание, наблюдал за ним из-за дерева, прижавшись щекой к коре. Прямо над ним дятел долбил ствол. Кровосос впился в затылок.

Похоже, здесь едят все, кроме меня, думал Светослав шлёпая себя по шее. Срочно надо искать еду.

Звериными тропами шёл он в тёмно-зелёные глубины. И лес всё сильнее сжимал свои объятья, замыкаясь ветками за спиной. Деревья сменялись деревьями, кусты кустами, а там, где не было кустов, землю укрывала густая, доходящая до пояса, поросль папоротника. Зелёные и сухие ветки пёстрыми пятнами мелькали перед глазами, взмахивали и ложились под ноги, толи, приветствуя и приглашая, толи угрожая, но, в конечном счете, гипнотизируя и вводя в транс. Опавшие листья шелестели под ногами. Вспугнутые насекомые разлетались и собирались в тучи, лезли в глаза и под одежду.

Лесная глушь. Иной мир, почти без света, мрачный и влажный, поросший мхом, заваленный буреломом. Его вывернутые корни как пасти неведомых тварей, как распахнутые врата в подземелья тёмного царства. Таково сердце леса, оно бьётся с никому не слышимым ритмом и пульсируя, зелёной кровью вписывает новые главы в книгу Древа жизни, закручивая новые свитки вокруг стволов, из года в год и из века в век, укладывая и застилая их мхом. Тут нет места человеку.

Забравшись в такой густой лес надо было идти, идти быстро. Только так можно выбраться из него. Выбрать направление и во что бы-то ни стало идти. Но лес всё плотнее, обступал с каждым шагом, теснил стволами, царапал ветвями и окончательно закрыл небо.

Где-то очень высоко в воздухе сгустились тучи, наполняясь влагой, как виноградные гроздья наливаются соком. Как по команде невидимой руки спелые капли, впитавшие силу неба, прорвали тучи и устремились вниз, сквозь холодный воздух, навстречу густому зелёному лесу. Верхние листья деревьев после первых ударов капель, увернулись от них, и те скатились дальше вниз, разбились о ветви и наполнили лес водяной пылью. Дождь ворвался в лес, заполнив его своим шумом. И без того сумеречная чаща погрузилась во мрак. Вода струилась по мощным стволам, вдоль трещин и изгибов коры, то, сливаясь, то, вновь разливаясь, проникая в мельчайшие ямки. Земля намокла и раскисла. Идти дальше было невозможно. Дождь усилился, и потоки воды понесли за собой грязь, опавшие листья и ветки. Одинокий силуэт измученного дорогой и голодом человека мелькнул среди корней. Он даже не пытался укрыться от дождя. Всесотрясающий грохот заглушил шум ливня, молния с шипением ударила в дерево. Великолепие природных процессов, какой животный ужас вызывают они своим непостижимым первозданным величием. Вновь шипящий, сокрушающий свет озарил чащу. Молнии шипели и скрежетали, прощупывая лес, перемешивая ослепительный небесный свет с мокрой густой тьмой.

Маленький перепуганный человек вцепился в мокрые корни большого дерева, вздрагивая при каждом ударе молний. Слёзы страха и слёзы отчаяния смывались дождём с его лица, и никто не слышал этого плача, разрывающего грудь. Он заблудился среди людей как теперь среди этого леса и лес не принял его, как не принимали его и люди. Ложь и зло были там, и здесь он понял, что обманулся. Он хотел любить всех и нести добро, но любовь превращалась в ненависть, а его дела приносили лишь зло и разочарование. Как будто ангел счастья, обернувшись, с ужасом увидел за собой лишь горе и разрушение, причиненное им, понял, что он ангел карающий.

Это полное падение на дно обители скорби, залитой грязью животных инстинктов выживания. Но даже из этой ямы, с самого её дна, к небу тянулись гигантские деревья, озаряемые блеском молний, как священные указатели истинного пути.

Ещё очень долго бродил человек по мрачному лесу, пока не понял, что все его тропы ведут в никуда. Если потерял веру, то никакая тропа не выведет тебя из зарослей ложных знаний, закрывающих даже стопы собственных ног, сухими колючками лжи преграждая путь. Никакие святые места за тридевять земель не откроют истины, а станут глухим лесом архитектурных достопримечательностей, заполняя разум ложью исторических подробностей, как тучи мух обседают гниющее тело некогда живого и прекрасного существа.

Дождь кончился, и сизый пар поднимался от земли, наполняя лес плотным душным маревом. Смерть приблизилась в плотную, и с треском упёрлась своими костлявыми пальцами в спину, упавшего на кучу обломанных веток, человека. В разорванной одежде, израненный, он лежал, запрокинув голову, среди мусора, снесённого дождём. Широко открытые глаза неподвижно смотрели вверх. События жизни, радости и печали, маленькие трагедии, тёплые нежные руки матери, страдание и наслаждение, всё от самого рождения вихрем неслось через угасающий разум.

Каждое живое существо в этом мире умирает одиноким. Так пусть так, среди мхов и деревьев глубокого древнего леса, чтобы прорости им и стать его частью. Частью живого существа, возрождающегося каждый год. Пусть плоть растянут волки и лисицы и всякая прочая живность, это лучше чем долго гнить в глубокой могиле, кормя червей и муравьёв. Это лучше чем стать экспонатом в анатомическом театре или невольным донором органов по воле “добродетелей” в белых халатах. Пусть мою печень склюют птицы, прилетайте все! Пусть меня поглотит лес, а то что останется, пусть испарится и поднимется вверх, насколько это возможно, вверх, насколько позволит Создатель. Вверх, вверх, вверх…

Глава шестая.

В центре вселенной.

Капля росы упала на лоб. Луч света высоких небес скользнул по глазам. И человек услышал запах варёной кукурузы. Вдох расправил его лёгкие. Вдох ещё и ещё. Мощнейшая энергия жизни хлынула в него с этим ароматом. Прямо в грудь, в живот, в ноги. Сердце наполнилось, непонятно откуда взявшейся радостью. Поднявшись на ноги и пройдя всего несколько шагов, он вышел на залитую солнцем поляну. Белый журавль пролетел в небе. О, чудо! Прозрачный ручей журчал у его ног. Пчёлы, перелетая с цветка на цветок, собирали сладкий нектар. Густой аромат лесных цветов и запах кукурузы.

- Я ждал тебя.

Светослав вздрогнул. Справа от него из зелёных зарослей появился человек в соломенной шляпе с корзинкой кукурузы.

- Да нет, я просто заблудился. Я искал… - Не узнавая свой голос, звучащий как бы со стороны, ответил Светослав. Впрочем, что я искал, думал он. Ничего я не искал. Шёл, куда глаза глядят, пока не заблудился.

- Может, ты искал счастье? – Человек сделал шаг навстречу, и как будто прозрачная волна прошла через Светослава, возвращая и освежая его сознание.

- Может. А почему?…

- Все его ищут, но идут в разные стороны, хотя и проходят через одни и те же двери. Вот ты попал в этот лес. А теперь тебе надо поесть. Ты же хочешь есть?

- Да, спасибо, я действительно долго не ел.

- Вот и хорошо. Я, Монос. Пошли. - Человек вышел на чуть заметную тропинку и улыбаясь поманил за собой в зелёный коридор из кукурузы. Одет он был в длинную льняную рубаху и широкие штаны, видимо домотканые. На ногах толи лапти, толи сандалии из коры и чего-то ещё.

- Я, Светослав. Я рад… Вообще я думал, что умираю от голода и удивлён, что здесь, в глухом лесу, вдали от цивилизации…

- Не торопись с выводами. На краю цивилизации может оказаться центр Вселенной. Модель мира, которую нам навязали, зависит от количества денег. Только так, якобы мы можем обустраивать этот мир. Но денег всегда не хватает, а обустройство мира по нашему пониманию приводит к разрушению большей его части. Миллионы людей рождаются с надеждой на счастье, но не имея духовной точки опоры, живут в аду. Все боги умерли. Если это нельзя продать, значит, это не должно существовать, ибо бытие имеет свой денежный эквивалент. В начале были деньги, и деньги были всё, и без них ничего не начало быть, что начало быть. Такова горькая участь периферии. Существование, как цепь повторов deja vu, словно из-за царапины запинающаяся грампластинка. И выхода нет из удавки бетонных стен насыщенных страхом неуплаты за свет и тепло, воду и воздух, за пищу сомнительного качества и за всё то, что называется этим странным словом “цивилизация”. Выхода нет, и пока человек смотрит в сторону её центра, его неминуемо сносит центробежная сила. Товарно-денежная цивилизация как локомотив, несущийся под откос, уносит в ад миллиарды душ. Финансово-зависимый мир это мертворождённый организм, разлагающийся уже тысячи лет. В нем никогда не было жизни. Это отрава, разъедающая, проникающая в пульс твоего сердца. Но она же закрутила пружину твоей настоящей жизненности. Пружину, которая вытолкнула тебя из утробы мертворождённого и привела в этот лес. Если человек имеет силу, его не удержать под контролем. Эдем никуда не исчез, он существует в каждой травинке, каждой капле воды, в каждом луче солнца. Только человека там нет. Человек сам себя изгнал оттуда и поэтому Рай и человек несовместимы. Поэтому ты и умирал там, где всё живёт.

Кукуруза кончилась. Среди ярких пятен цветов и причудливых кустов и деревьев стоял такой же причудливый дом с большим навесом перед входом. Плетень частично огораживал двор. Дом глинобитный, местами деревянный состоял из всего, что могла дать окружающая природа. Он как будто родился из неё. Несколько палок, видимо служивших когда-то для укрепления стены, проросли и обвили ветвями её часть. Под навесом грубый стол со скамейкой, на столе помидоры у стены дрова, корзины, циновки. У потолка связки кукурузы и лука. Двери в дом были открыты, внутри виднелся большой камин, треножник и котёл. Оттуда и разливался аромат варёной кукурузы, наполнявший всю округу.

- Садись, - Монос поставил на стол миску кукурузы, и кувшин с водой. - Хочешь лука? Живите просто и ешьте просто. Так кажется, сказано?

Светослав “набросился” на кукурузу.

- А я буду питать твою душу. – светился радостью Монос.

- Да, живёте Вы просто. – Помидоры были особенно вкусными.

- Где эта жизнь? Если жизнь - это отсутствие ограничений, то тело, плоть, как они ограничивают нас, заставляя всё время, заботится о себе. И как, в сравнении с этим, безгранична жизнь духа! А если позволить телу всё, что оно пожелает, то оно ещё сильнее ограничит тебя и поработит и дух и душу. Тело как колба заключит твой дух и заставит бесноваться эмоции, а потом оно сгниёт и что останется?…

Ты думаешь, ты живешь, когда ты ешь? Ест тело, но тело – не ты. Правда радуется душа, но дух при этом спит. В этом твоя жизнь? В этом жизнь и обезьяны и лошади: нюхать и искать пищу, есть, размножаться и умирать. Но дух бессмертен и он - это путь, по которому следует душа.

Серые люди в серых городах влачат серое существование, ищут свет там, где его нет и в результате приходят к безысходному состоянию, погружаясь в бездну мрака и безверия. Города обесчеловечивают. Нельзя заменять пение птиц и запах цветов грохотом моторов и выхлопами машин, только потому, что они, машины, делают за тебя какую-то работу.

Вода в кувшине оказалась кисло-сладкой.

- Мёд и травы, - пояснил Монос, - видишь как мало надо человеку для счастья.

- Спасибо. Вы действительно вернули меня к жизни. Вы говорите такие странные и сложные для меня вещи. Похоже, что Вы знаете какой-то секрет. Может быть секрет счастья.

- Поживи у меня немного. Ты голоден. Умеешь слушать. Я дам тебе, что ты ищешь. А счастье… Вот три пути. Первый – радоваться тому, что есть. Но если то, что есть, не есть благо, а напротив? Кто знает, что есть для него благо? Палач тоже может радоваться блеску крови своей жертвы и тому, как искусно он выполняет свою работу.

Второй путь противоположен первому. Ясно представить свою мечту, сосредоточиться на ней и жить в ней. Но мечта это иллюзия, она может быть совсем нереальна и невыполнима.

Третий путь объединяет первые два – радуясь тому, что есть, идти к благой мечте. Выбирай. Всё это некая работа с энергией счастья. Есть ты, и есть некая энергия радости и счастья. Надо только правильно настраиваться на неё и соотносить с предметом влечения, которым может быть и бутылка вина, и деньги, и власть. Через них, как думает большинство, приходит эта энергия. Но это лишь блуждание золотыми коридорами. Какая разница из чего сделаны кандалы и петля на шее?

- Но это страшно. Это безысходность.

- Так кажется. Сказано ведь: ”Ходите узкими путями”. Чтобы найти счастье, надо найти себя. Древность пропитана мудростью, но мы её до сих пор не успели оценить.

То о чём я говорю, это не моё умозаключение. На самом деле, вообще ничего придумать нельзя. Всё это от начала времён висит над всеми нами как некое прозрачное невидимое облако и стоит, хоть чуть-чуть расширить свою духовную сферу, как попадаешь в него и можешь черпать знания, заложенные его Творцом.

Оставайся. Дорога скорбей позади.

Глава седьмая.

Беседы у камина.

Что время? Многие годы могут быть потеряны, будучи проведёнными в праздности или в суетном труде. И лишь минуты, потраченные на познание Истины, компенсируют утерянное время и послужат светильником, освещающем и прошлое и будущее. Время не мерило Истине. Ни восходы, ни закаты, ни времена года не изменят никого, но лишь осознание Истины.

Монос учил ненавязчиво, но постоянно, каждым жестом и словом, и любым действием. Его мысль окружала, наполняла и вдохновляла, и не забывалась никогда, проникая в самые глубины души. Следовать его советам не составляло труда, лишь минимум усилий и даже пот и боль превращались в радость познания, несущую счастье единения со всем живым. А живым было всё. Небо и земля, лес и вода, ветер и огонь повернулись к человеку и служили ему.

Природа это пирамида, поднимающая к небу. Следуй ей и поднимешься к звёздам. Разрушь ее, и окажешься в яме с гнилыми трупами.

Они тренировались, совершенствуя тело и дух. Они возделывали огород и собирали травы, упражнялись на восходе и размышляли на закате. Их совместные действия слились в ритуал, а ритуал превратился в молитву. Молитву созидания и преобразования. Они менялись, не изменяя ничего вокруг себя. Небо и земля пребывали в гармонии, а древний лес окружал их стеной.

В один из вечеров, сидя у камина Монос открывал Истину, рассуждая о молитве как сжатой формуле создания мира:

- В широком смысле, молитва это осознанное расширение энергий с определённой целью. Любовный акт, по сути своей и представляет собой молитву о создании новой телесной жизни. Духовные и телесные энергии мужчины и женщины сливаются в единый вихрь, который расширяясь, соединяется с первоэнергиями Вселенной, вызывает в них резонанс и обратной связью создаёт новую жизнь.

Первоэнергии, о которых я говорю, на самом деле скрыты от человеческого осознания но, раскручиваясь в проявленном мире, они трансформируются в небесную, земную и горизонтальную энергии. Поэтому, говоря о небесной энергии, я могу выделить Солнце и Луну, а также звёздные и планетарные энергии. К энергии земли, конечно, относится собственно энергия земли под нами. Что же касается горизонтальной энергии или энергии пространства, то это энергии ветра, грома и молний, деревьев и гор, огня и воды. Но такое деление весьма условно, так как вода, скажем, может подниматься в виде пара или опускаться в виде дождя, то есть исходить от Земли или от Неба. Тоже можно сказать и об огне. Молнии-же больше принадлежит Небу, деревья и горы – Земле, хотя оказывают значительное горизонтальное влияние. Активность земной и горизонтальной энергии зависит от активности неба.

Новый человек, в зависимости от времени и места своего возникновения, поглощает различное количество этих энергий. Они же формируют его энергетическую структуру по определённой схеме.

Вначале образуется нижняя энергетическая полость. Это большое пространство внизу живота, в котором находится воспроизводящая энергия. От нижней полости спереди и сзади к голове ответвляются два сосуда-регулятора, отвечающие за основной баланс энергий в теле. Ещё несколько сосудов проходят в ноги и руки, образуя сложную сеть более мелких каналов, питающих внутренние органы. Все эти сосуды и каналы содержат в себе множество маленьких полостей, выходящих к коже и обеспечивающих связь человека со Вселенной. По мере дальнейшего формирования возникает пронизывающий сосуд, и образуются ещё два важных энергетических центра: средняя полость, в области груди и солнечного сплетения, отвечающая за эмоциональную сферу и верхняя полость, в центре головы - полость духа.

- Эта энергетическая структура, о которой Вы говорите, это и есть душа?

- Нет, душа – это производная энергетической структуры, её квинтэссенция, сжатая формула, содержащая жизненный опыт, эмоциональный и духовный. Душа связана с внутренними органами через эту структуру и имеет в них опору, как в базовых эмоциональных и духовных центрах. Так сила воли, ясность ума, смелость и страх представляют собой проявление энергии почек. Доброта, злость и вспыльчивость характеризуют качество энергии печени. Сосредоточенность, задумчивость характерны для энергии селезёнки и поджелудочной железы. Состояние энергии лёгких проявляется как печаль, подавленность, наполненность или опустошённость. Сердце представляет собой наиболее активный в отношении души орган. Радость, счастье, благожелательность, любовь и ненависть характеризуют его энергию. Но помимо этого другие вышеперечисленные состояния также характерны для энергии сердца, так как оно в значительной степени влияет на энергии всех органов. В связи с этим можно говорить о каждом человеке, что он добрый и злой, храбрый и трусливый, радостный и подавленный, рассеянный и сосредоточенный. Это лишь зависит от доминирующей в нём энергии.

- А что собой представляет средняя полость?

- К средней полости на самом деле относятся две полости с разными функциями. В области солнечного сплетения находится полость, в которой накапливаются энергии от потребляемой пищи и от дыхания. Опускаясь в нижнюю полость, они питают весь организм. Но к средней полости относится также сердечный центр, который по сути своей представляет собой “котёл”, в котором “варится” весь эмоциональный внутренний мир человека и который оказывает огромное влияние на духовную сферу.

- Духовная сфера это верхняя полость, полость духа?

- Да, но о ней я расскажу позже, а пока давай варить кукурузу.

Монос поставил перед собой котел, и они вдвоём наполнили его кукурузой. Светослав обратил внимание на взгляд Моноса, когда тот наливал воду из кувшина. Он смотрел внимательно, так как будто читал книгу или оценивал произведение искусства. Так смотрит художник, когда пишет, он один видит невидимые для других подробности, те самые подробности, которые все считают мелочами, но именно они отличают мастера от дилетанта. Монос повесил котёл над огнём и сел рядом, погрузившись в молчание.

Большой камин был добротно сложен из аккуратно подогнанных камней. Он был довольно вместительный и позволял разжечь сильный огонь. Но это только в холода. Сейчас же всего несколько поленьев, сложенных пирамидой, тихо потрескивали, отбрасывая тёплый свет, согревающий душу. Два человека у камина молча смотрели на огонь. Два человека, очаг, треножник с цепью и крюком, и котёл с золотистыми початками кукурузы, таков необходимый набор для этого ритуала.

Небо затянули тучи, и пошёл дождь. Капли барабанили по крыше, скатывались длинными струями с навеса и разливались большими лужами вокруг дома. Пузыри в лужах лопались, исчезая без следа, и возникали снова, совсем другие, но такие похожие, проводя свою ничтожно короткую жизнь в непрестанной попытке стать больше других, себе подобных. Но всё это только вода, она наполняла лесные ручьи, омывающие лес и где-то очень далеко вливалась в реку. Весь мир погрузился в дождь, а в маленьком домике посреди огромного леса в центре Вселенной учитель и ученик варили кукурузу. Вода в котле булькнула, и Монос продолжил речь:

- Дух человека не имеет ничего общего с тёмными и лукавыми духами, зловонием или запахом изо рта. Наш дух это вид тонкой энергии, полнота которой определяет силу воли и внимание, сосредоточение и боевой дух, сферу жизненных интересов и, в конечном счёте, устанавливает вектор направления всех жизненных сил, который в значительной степени влияет на жизнь после смерти.

Внутри тела дух опирается на более грубые энергии внутренних органов, о которых я уже говорил, они питают его вторичную сущность. Но несоизмеримо большую опору дух имеет во внешнем мире. Это вселенские связи с первоэнергиями, заполняющими и созидающими всю Вселенную. Эти энергии первичны и поэтому дух, опирающийся на них, является изначальным. Вся Вселенная – сфера жизненных интересов духовного человека. И поэтому его жизнь никогда не будет полной и счастливой пока страдает хоть одно существо. Так Творец создал всю Вселенную. Так Он создал Нас. Так каждый творит свой мир. И центр этого мира - это центр духа, изначальная полость духа в центре твоей головы.

Вселенная существует для одного. Вселенная – это ты. Ты это центр Вселенной. Никто не спешит тебе на помощь, если ты ничего не делаешь. Кто за тебя увидит этот центр в тебе? Кто осознает твою связь со Вселенной и твоё Божественное происхождение? Кто, если не ты? Когда если не сейчас? Я не собираюсь делать инъекцию истины. Лекарство ты должен принять сам.

- Что надо для этого сделать? Как этого достичь?

- Сначала надо научиться дышать и овладеть сосредоточением. Правильное дыхание регулирует пустоту и наполненность, а сосредоточение позволяет видеть энергию, определять и изменять её качество. Соединение этих навыков позволит проводить дальнейшую очистку и трансформацию каналов.

- Хотелось бы понять, к чему приводит очистка? Что чувствует человек, когда она произошла?

- Когда канал очищается, человек ощущает эйфорию, свет и укрепление. Он понимает нечто, связанное с чистотой этого канала, просветление ума и освобождение от груза старых проблем. Как будто, наконец, удалось открыть двери старого сарая и в свете дня стало ясно, что сарай, со всем его содержимым не нужен. Он и не был проблемой. Его просто сдует ветер, как кучу сухих листьев. Есть простор. Есть новые горизонты. Это просветление, наполняющее и вдохновляющее. Количество просветлений связано с количеством каналов. А полное просветление – это открытие всех каналов и сосудов и соединение трёх полостей с первоэнергиями Вселенной.

- Это похоже на святость. А зачем быть святым? Что это даёт?

- Святость бывает земная и небесная. Земная святость это по сути нормальное состояние человека, открытого и соединённого со Вселенной. Человека, у которого энергии трёх полостей очищены и сбалансированы.

Святость небесная – это Святое Бессмертие, оно наступает после распада физического тела и зависит от воли Святых Небесных Сил. Но полная трансмутация человеческой личности, хотя и зависит от Неба, невозможна без активного участия самого человека.

- Говоря о святости, Вы говорите о Святых Силах. Это предполагает существование иных, не святых сил. Что есть зло? Необходимо ли его знать?

- На пути к Истине, все, что препятствует этому, является злом. Изучая зло, сам станешь злом. Надо повернуться к свету, следуя любви и гармонии. Сосредотачиваться следует только на благих вещах. Я говорю о возвращении домой. Небо и земля человеку больше чем родители. Возвращение к центру тяжёлый процесс. Истина проста и общедоступна, но мы привыкли от неё отворачиваться. Это началось тысячи и тысячи лет назад, когда вместо самосовершенствования люди начали изменять окружающий мир под себя. Процесс так набрал силу, что давно вышел из-под контроля. Центр Вселенной затерялся среди ложных центров внешних структур созданных борцами за идеи, славу и, в конечном счете, за власть, власть над миром. Людей много, структур много и они как смерчи вращаются, поднимают пыль, затмевают разум и втягивают в себя всё новые и новые души. Ослепшие люди блуждают в них как в лабиринте из потаённых комнат и коридоров. Этот процесс невозможно прекратить в целом, но каждый человек в отдельности ещё способен сделать выбор. Хотя надо признать, что начинать довольно тяжело, особенно если нет осознания необходимости но, учитывая резонансные свойства энергий, можно с уверенностью сказать, что если каждый сделает шаг, то все вместе мы пройдём “миллионы миль”. А пока хватит мудрствовать. Пора есть кукурузу.

* * * * *

Запрокинув голову и вытянув руки к небу, Монос широко раскрытыми глазами всматривался в лазурную даль. Лёгкая улыбка не сходила с его лица. Простояв так около часа, он почувствовал приближение Светослава. Его взгляд светился небом.

- Обязательно попробуй эту технику, она позволяет довести до предельной пустотности всё земное и тогда небеса открываются.

- Нужно ли верить когда упражняешься, или для познания объективной реальности не нужна вера субъекта?

- Если сознание очищено, нет никакого субъективного мира. Субъективное восприятие это результат помрачённого сознания. Реальность только одна. А вера… Конечно, она нужна. В основе всех дел лежит вера.

Вселенная пронизана множеством каналов, они как коридоры лабиринта. Это поле веры, которое окружает каждого человека. Вера - это ключ, позволяющий открывать двери в этих коридорах. И следуя по ним, человек приходит к подтверждению или опровержению некоторых истин.

Каждый может верить во что угодно, и если упорно двигаться в выбранном направлении, всегда можно найти знамения истинности этого пути. Поэтому религий так много. По сути, каждый человек создаёт своё ведение мира – свою религию, а степень искренности и чистоты его намерений по отношению к другим определяет, насколько эта религия будет светлой.

Поле веры окрашено всеми возможными цветами и оттенками. Но всё меняется: и окружающий мир, и места проживания людей, и их религиозные взгляды. Процессы эти взаимосвязаны. И поле веры изменяется постоянно. Изменив окружающий мир, геометрию пространства, внося туда техногенные факторы, человек попадает под воздействие иных энергетических потоков, которые, в свою очередь, изменяют его самосознание, его духовность. Это всё тот же принцип внутренней трансформации материи в духовность, где физическое тело влияет на дыхание, дыхание - на энергию, а энергия – на дух.

Помрачённый дух создаёт новые религии технически пересыщенной эпохи, порождает взаимозависимую сеть устройств, бесчисленное множество техно- монстров, служащих опорой измождённым телам. Телам, которым всё больше и больше нужна техногенная медицина, применяющая новые виды энергий. Две тысячи лет потребовалось людям, чтобы признать будущее за энергетической медициной, и теперь они создают генераторы имитирующие природную энергию. Что будет, когда люди признают истинность духовной медицины? Какие имитаторы духа создадут они, и будут ли они к тому времени людьми?

Человек только тогда человек, когда у него над головой небо, а под ногами земля. Древние заповеди говорят: “Не поклоняйся никому кроме Бога” и “Отец наш, живущий на небесах”. Разве поклон и уважение одно и тоже? Зачем кланяться равным, тем более помрачённым? Посмотри на дерево, чем больше оно клонится в сторону, тем больше вероятность, что оно сломается.

* * * * *

Центр полон тишины и покоя. Имеющие могущество не знают. Знающие не имеют могущества. Поэтому мудрый правитель оставляет всякую власть и уходит в пустыню, а глупый мирянин жаждет власти над миром.

Лао Цзы. Неизданное.

* * * * *

Утренний свет коснулся коленей Моноса, он открыл глаза после медитации, протянул руку и посмотрел на ладонь, как бы оценивая качество света:

- Всё от Единого. И заповедь всего одна - возлюби Бога своего, Бога-создателя своего, того, кто создал всё. Никто не может видеть Его, но лишь Его творение, подлежит изучению, но не столько материальное проявление, сколько духовная основа должна стать предметом созерцания. Не стоит тратить много времени на познание внешнего мира, так как это приводит к потере себя и образованию деструктивных вихревых потоков. Сосредоточиться, прежде всего, надо внутри себя и найдя и познав внутри себя божественный свет, держаться его всеми силами осознания. И только через расширение этого внутреннего божественного света, человек сможет увидеть его и во всём сущем, его окружающем. Познав через этот свет себя, человек увидит единую объединяющую всех любовь. В этом свете нет друзей и врагов, а есть лишь ближние, то есть окружение. Это центр. Такова реализация заповеди "Возлюби Бога своего всем разумением и возлюби ближнего своего, как самого себя", где слово "себя" указывает на основу для её выполнения. Центр божественного света в человеке не нуждается в очистке, а лишь в постоянном осознании и тогда нет ненужных преобразований окружающего мира, нет ненужной медицины, нет смерти и перерождения. Есть только центр, сияющий центр - создатель всего. Что ты слышишь читая: “Я есть альфа и омега, начало и конец.” Что ты слышишь? По вере твоей дано тебе.

* * * * *

Лёгкий ветерок шевелил макушки сосен. Пахло хвоей. Стоя у поваленного дерева, Светослав спросил:

- Почему часто после регулярных медитаций возникает суицидальное настроение?

Монос, смотря на отражение облака в луже, ответил:

- Счастье в этом мире возможно только при погружении в иллюзию. Медитация разрушает иллюзию, и человек, достигая состояния чистого листа, видит реальный обесчеловечивающий его мир, который давно гниёт и умирает. Настоящее счастье возможно лишь в раю, откуда человек сам себя вытолкал, и через это смерть вошла в этот мир.

- Становится страшно, что я один. Просто стою один, посреди огромной Вселенной и в меня вливаются, пусть даже беспредельные энергии счастья и любви, но я же один.

- Ты не одинок. Раз есть этот беспредельный поток счастья и любви, значит, есть и миллиарды существ, которые настроены на резонанс с этим потоком, от чего он и появляется. Все живые существа хотят счастья, и за вдохом следует выдох. Если ты чувствуешь одиночество, значит, генерируешь только свою энергию вовне и тебе ещё не удаётся достичь резонанса. Когда ты почувствуешь возвращение энергии, отдачу и опять возвращение, поток значительно возрастёт, а это уже не одиночество – это поддержка. Это дуальность всего сущего. Все мы ищем соответствие. Когда оно есть, мы счастливы, нет – несчастливы.

Ты опираешься на внешние материальные образы. Отсюда и проблема. Не надо искать опору там, где её нет. Опора находится в другом месте. Продолжай заниматься и ты осознаешь то, о чём я сейчас тебе рассказал. Возможно, для этого тебе необходимо найти более уединённое место, чтобы лучше сосредоточиться на душе.

Глава восьмая.

Обитель ветра.

Самосовершенствование невозможно без боли. В древности учителя били учеников палками, пока те (ученики) не достигали просветления. “Палка” Моноса – это одиночество.

Одиночество, как и незнание, позволяет раздвинуть горизонты познания. Незнающий имеет гораздо больший потенциал к познанию, чем человек загруженный клише. Одинокий человек меньше ищет опору во внешнем мире, среди друзей и знакомых. Он не обременён стереотипами в поведении, он может открыть такие двери, куда никогда не войдёт человек постоянно оглядывающийся на окружающих, ищущий среди них оправдание и поддержку в своём обусловленном поведении. В этом сила одиночки, и в этом его слабость, ибо он один на один и с Богом и с дьяволом. Только одиночество может задать вопрос, и только одиночество может найти ответ. Толпа не способна ни задавать вопросы, ни отвечать на них. Зачем Бог дал человеку разум, но при этом окружил его ему подобными!?

Светослав шёл среди каких-то развалин. Город был разрушен толи землетрясением, толи войной, толи людским невежеством. Короли и простолюдины, оглохшие от собственных идей и поэтому не слышавшие голос Неба, истощали здесь своё человечество в борьбе за какие-то ценности: еду, деньги, славу, власть. Сколько было потрачено сил, сломано копий, доказано “правд”. Как гордились победители, как страдали побеждённые. Но это ничего не изменило. Тут велись споры и считали деньги. Тут была любовь и ненависть. Тут играли дети и готовили пищу. А тут, во время голода, брат съел брата, и голова младшего ещё долго лежала у стены. Но и радость, и печаль, и прекрасное, и ужасное исчезли. Теперь всё превратилось в прах. Остались только камни. Угрюмые серые поросшие травой камни.

Это время - посланник Творца, убийца Вселенной вооружённый острыми когтями стрелок часов, способный стереть всё, и наши достижения и наше горе. Убивая, он учит. Учит, подводя итог. Перечёркивает всё, чтобы мы задумались о другом. Каждый раз, когда мы совершаем нечто, или не совершаем ничего, время изменяет всё наше на своё. Так каждый миг миллионы лет и миллионы лет как один миг. Прошлое не сейчас. Будущее не здесь. Ты прошлое, ты будущее, ты сейчас.

Монос говорил: ”Ты не плоть, ты свет, ибо Творец твой Свет. Но если ты плоть, то ты прах, зависящий от времени. Свет и плоть в одной оболочке? Ты плоть пока ты плоть. Ты дух пока ты дух. Но ты изначально свет и свет твой беспределен, так как Творец беспределен, а ты Его образ и подобие.”

Тропинка упёрлась в высохший источник у подножия горы. Обходить было неудобно. Возвращаться не хотелось. Отсюда вообще хотелось бежать. И Светослав полез вверх, по камням и уступам, подальше от мрачных руин, всё выше и выше, цепляясь за какие-то корни и ища ступени там, где их никогда не было.

Воздух становился прозрачней. Сбитое почти до крика дыхание, дрожь в ногах, боль в пальцах рук. Пот пропитал одежду, струился по лбу, капал с бровей и разъедал глаза. Посмотреть вниз значит захлебнуться от ужаса высоты и сползти на брюхе по острым камням. Нет, только вверх. Расшибить себе голову, стереться в кровь, но ползти вверх. Вниз пусть падают камни, это их удел лететь в пропасть. Не время для колебания и философии. Чистое сердце и разум без мыслей, действие только на подъём. Сквозь слёзы, сквозь боль, и так до самозабвения, до самых облаков.

И гора вдруг стала милосерднее. Светослав забрался на уступ скалы. Задыхаясь, он прополз немного и вконец обессилев, упал, уткнувшись лицом в мох. Сырой, холодный, безжизненный гранит возвращал человека к жизни.

Немного отдышавшись, Светослав повернул голову и увидел надпись на каменной плите: “Добро пожаловать в “Обитель ветра”. Интересно, для кого её построили на такой высоте, подумал он, поднимаясь на ноги. “Для тебя. Тысячу лет назад” – было написано на обратной стороне плиты сильно заросшей лишайником.

Дом из дерева и камня, давно уже стал частью горы, оброс всем, что росло вокруг. Почти все двери и окна развалились, а крыша, главным образом состояла из стропил. Второй этаж частично обвалился, и напротив входной двери образовалось небольшое озеро. Но во все стороны открывался прекрасный вид на окружающие холмы и на зелёный ковёр леса, покрывающий всё до самого горизонта. Жизнь в таком месте удел избранных. Выше только небо. Протяни руки и коснись его.

Земля внизу закрылась туманом, и гора как будто вознеслась на небеса, поднимаясь над облаками, словно жилище богов. А затем и сами облака опустились, окружив вершину горы, пропитывая всё влагой, неся первозданный хаос - безвременное состояние присутствия всего в отсутствии наличия. Если нет границ, нет и направлений. Нет начала и конца, нет и времени. Пассивное созерцание Беспредельного.

Густой, белый как молоко туман, состоящий из мельчайших капель воды, закружился холодными хлопьями ледяных кристаллов. Снегопад заставил часами наблюдать себя, и Светослав неподвижно застыл над пропастью, провожая взглядом летящий с бесконечной высоты снег, уносящийся куда-то вниз, вдаль, застилающий и отбеливающий землю.

Но главным хозяином в “Обители” был ветер. Ветер-бродяга четырёх сторон света. Рождённый на линии горизонта, он мог разогнать туман, нагнать облака, принести дождь или снег, и вновь разогнать их, очистив небо от края и до края. Он мог свистеть, гудеть, выть в каждой щели, пробраться под любую одежду, пронизать насквозь и остудить душу, унести с собой все мысли и взамен пригнать из неведомой дали рой острых жалящих осколков чужих идей. Он доводил до безумия, заставляя думать только о себе. Ветер - хозяин в “Обители ветра”. Кто победил его, тот победит всё.

“Вдыхай, вдыхай высоту, - говорил Монос. - Вдыхай с такой высоты, что не можешь себе и представить. Там есть все ключи. Там все ответы. Думай о Небе, стоя на земле – это лекарство от всех недугов. Слушай то, чего не слышно. Смотри на то, чего не видно. Выйдя за пределы формы, соприкоснешься с вечным. Твой свет вне формы, неограниченный ничем заполняет Беспредельное”.

* * * * *

Пусть откроется небо и падает снег. Пусть будет метель. А я, успокою своё сердце, и буду стоять один на горе и смотреть, как вращается мир, как рождаются вещи, изменяются и возвращаются к своему истоку, полные гармонии. Пусть ветер дует в лицо. Согреет меня мороз и охладит жара. Ничто не изменит меня, я люблю этот мир. Я един со Вселенной. Теперь я слышу музыку звёзд. Я вижу только свет. Я знаю Того, кто стоит за всем. По-настоящему есть только Он. Его величие за пределами смысла.

Глава девятая.

Духовная точка опоры.

Ветер и солнце расчёсывали сосны, взбрызгивая землю грибным дождём. Светослав сидел спиной к большому валуну в центре поляны, поросшей высокой травой. Тени становились короче.

Солнце сияло в вышине, нагревая озеро и пять источников. Ручьи стекали в равнину, искрились струйками света, разлетаясь блестящими брызгами среди камней. Вода нагревалась, и озеро, а затем и вся долина затянулись светящейся дымкой. Туман клубился, наполнялся силой и передавая воде свою лёгкость, увлекал её ввысь, закручивался вокруг скалистого мыса, свивался драконоподобным вихрем и устремлялся в узкую лощину, где ускорялся ветром и оттуда возносился к вершине горы. Где-то у середины поток окрасился розовым дыханием облаков, пронизал их и взлетел над вершиной, ненадолго закрыв солнце. А солнце, это древнее, древнее солнце, его лучи впитали туман и усилили свет. Сияние вспыхнуло с новой силой. Свет воссиял в хрустальном дворце, озарил небесные источники, смешался с их водами и росой опустился к облакам, к середине горы и откуда освятил весь мир великой всеохватывающей радугой счастья, любви, и сострадания. Солнце играло лучами над бесконечным океаном покоя.

* * * * *

Тень не свет. Тень свидетельствует о преграде свету, в то время как свет от светильника позволяет рассмотреть вещи во всех деталях. Тьма не просвещает, но свет, и этот свет, идущий сзади, позволяет лучше видеть, он не слепит, а освещает, в то время как истинный источник его остаётся, при этом, невидим.

Когда воздух и вода чисты и прозрачны, они хорошо пропускают свет. Мастер, чтобы лучше показать структуру материала, полирует его, добиваясь чистоты и блеска. И когда метал, дерево, или камень начинают светиться своим внутренним светом, тогда можно говорить об их основных настоящих качествах. Это очистка вещества без изменения структуры. Когда мысль, идея ясно осознаются, их образ сверкает как драгоценный кристалл, отчётливо переливаясь всеми гранями. Это результат очистки сознания.

Семя падает сверху вниз на землю. Прорастая, благодаря свету, оно тянется вверх к Небу. Так по всей земле возникает жизнь. Небо сияет ночью, небо сияет днём. Свет рассеивается. Свет сгущается. Свет поглощается и наполняет внутренним смыслом все вещи и явления. Свет – мерило чистоты.

Всё, что мы знаем, все, что мы видим и мы сами, существуем благодаря свету. Мы дети света. Свет наш изначальный дом, наше изначальное Я, наш Бог.

* * * * *

Лес отступил и Человек увидел Бога. Создатель воплотился, раскинувшись у ног своего сына, как огромная цветущая долина, лишь по краям, где-то вдалеке, очерченная заснеженными горами. На этом необозримом просторе восходящее Солнце растянуло лучи-струны, как гигантская арфа, играющая божественную музыку в зале небес. Птицы подхватили мелодию жизни, и долина вздохнула, пробуждаясь от сна, переливаясь в каждой капельке росы тысячами радуг. Этот звук и этот свет приглашали к себе, звали вдохнуть в себя.

Бездонный океан утреннего неба, его возрастающая лазурь и золото восходящего солнца, дыхание земли и путеводное пение птиц. Единый алхимический процесс Великого Мастера во все времена. А теперь, последний ингредиент и связующее звено.

Человек удалялся всё дальше и дальше на Восток, на встречу восходящему солнцу. Мириады капель провожали его взглядами, даря ему блеск утренней свежести. Солнце сияло. Оно обнимало его всё больше и больше своим беспредельным ласковым светом пока совсем не растворило в золотых лучах бессмертия.