Стоит только очнуться в незнакомом месте, да ещё лёжа на полу, когда и память, не дай бог, хранит унылое молчание, как голову сразу же заселяют пренеприятные мысли, а вопросы: где ты, как сюда попал и, что собственно произошло, остаются без ответа. И случись накануне какой-нибудь праздник или гуляния, позже друзья с удовольствием поведают все унизительные подробности.

Беда в том, что вчера никаких поводов не намечалось, но весь прошедший день целиком стёрся из памяти. Лишь счастливая улыбка Веры в ласковых лучах июльского солнца да собственная рука на её талии казались единственным отчётливым штрихом субботнего дня.

А пятница, хоть и проступала во всех подробностях, никоим образом не проливала свет на последующие события. Обычный будний день, которыми переполнена вся человеческая жизнь. Без каких-либо определенных планов на подоспевшие выходные.

Вопросы, вопросы и никаких ответов.

Тем временем глаза привыкли к темноте, и очутившийся в неизвестном месте мужчина попытался сориентироваться в пространстве. И первым в поле зрения попал огромный таракан длиной в человеческий рост. Рядом с тараканищем затаился еще один. А чуть поодаль и третий. Казалось, они с интересом разглядывают человечишку, невесть как оказавшегося в их владениях, и решают, что предпринять.

Первобытный ужас заставил мужчину вскочить на ноги, да не тут-то было. Ноги не слушались, как не слушаются младенца или космонавта отвыкшего от земного тяготения. Однако страх подстёгивал, и заставлял бежать прочь. Проклиная всё на свете, беглец встал на четвереньки и начал сперва медленно пятиться от чудовищ, затем развернулся и неуклюже припустил, что есть мочи. Но разве убежишь далеко в неловкой позе? Силы покидали его с каждым шагом, пока окончательно не иссякли. Упав, человек обернулся назад, чтобы встретить преследователей лицом к лицу. Но те стояли, не сдвинувшись с места, словно были удивлены его внезапной выходке. И только их длинные черные усищи раскачивались, как готовые к нападению рапиры в руках опытных фехтовальщиков.

Отдышаться мужчина не успел. Еще две антенны шевельнулись прямо у него под носом, будто одна из тварей обошла его сзади и теперь невозмутимо стояла за спиной. В этот миг сознание вновь померкло, и разум погрузился в спасительную темноту.

Повторное пробуждение походило на шпионский роман. Не спеша открывать глаза, мужчина попробовал незаметно пошевелить руками. Но те оказались привязанными. Как и ноги. Даже голову повернуть не удавалось. Слегка приоткрыв один глаз, пленник медленно огляделся: ничего подозрительного, дальше притворяться глупо.

Вместо прежней темноты, его окружал приятный полумрак. Насколько хватало глаз, перед ним простирался темно-зеленый ковер. И больше ничего. Никаких предметов, стен, окон, дверей. Следов ужасных насекомых тоже не было видно. Но кто-то заковал несчастного в кандалы. А память по-прежнему не давала подсказок. Только Вера и её улыбка из вчера. Вчера ли? А до этого бесконечная череда однообразных дней. И никаких зацепок. Как будто ничего не случилось.

И пусть тараканы – это сон или бред, но в чью-то ловушку он, не ведая того, угодил. Врагов у него не было. С друзьями та же беда. Несчастный случай? Ошибка? Злой умысел? И если остатки памяти вышибло ударом по голове, то голова должна бы ощутимо болеть, но нет. Отчего еще люди теряют память? Стресс? Кошмарные воспоминания, которые мозг вытесняет в глубины подсознания? Это объяснило бы и тараканьи галлюцинации. Но что столь ужасного могло случиться с ним? О чем может желать забыть нормальный взрослый человек? Человек, в чьей жизни уже было все: и смерть близких, и страшная гибель друзей. Столько человеческого горя и боли, что хватило бы на десяток жизней. Ему повезло, он не погиб на войне, но война навечно поселилась в его душе. И за прошедшие годы ничего не забылось. Так что же его могло испугать вчера? Напугать так, чтобы заставить об этом забыть. Ответ был только один: ни-че-го. Даже собственная смерть едва ли лишила бы его способности здраво рассуждать.

- Извините, что прерываю поток вашего сознания, - не столько услышал, сколько ощутил всем телом возникшую ниоткуда фразу пленник: - Но мне не терпится задать вам несколько вопросов.

Подобный тон наводил на мысли о больничной койке. Возможно, даже в отделении для душевнобольных.

- Разрешите представиться. Лан. А у вас есть имя?

Ни дать, ни взять - палата номер шесть. Надо как можно скорее разрешить возникшее недоразумение:

- Ммммм…

Собственное имя начисто вылетело из головы. Черт! Как же? Забыть свое имя! Поди докажи после этого, что твое место не в психбольнице! Имя, сестра, имя! Сестра? Не было у него никакой сестры.

- Сергей! – выпалил он, прежде чем успел сообразить и придти к выводу, что его действительно зовут Сергеем. Напряжение, охватившее его, начало спадать: - Сергей, - уже уверенным тоном повторил он, пробуя на слух собственное имя, но, не узнавая своего голоса. Казалось, что отвечал не он, а его невидимый собеседник. Столь похоже звучали их голоса: - Где я? – сделал он робкую попытку выудить хоть какую-то информацию.

- Не беспокойтесь. Вы в исследовательском центре Иипту.

Сокращение показалось Сергею странным, но в тоже время знакомым.

- Я расскажу вам все, что пожелаете, но сначала мне хотелось бы узнать кое-что у вас. Если вы не против, - Лан сделал паузу, чтобы услышать подтверждение тому, что пациент согласен ответить на заготовленные вопросы. И тот не стал разочаровывать доктора. – Что ж, Сергей, - удовлетворенно продолжил собеседник: - Скажите, видели ли вы что-либо необычное в последнее время? Что-нибудь пугающее?

Сергей по-прежнему, не видел Лана, но чувствовал затылком его взгляд, и ощущал себя нашкодившим школьником. Только он не знал, что именно натворил и каково ожидающее его наказание. И что ответить на заданный вопрос? Рассказать про тараканов или оставить галлюцинации в покое?

Собеседник словно угадал его мысли:

- Может быть, что-то фантастическое, нереальное? То, что можно списать на бред?

- На бред можно, - нехотя поделился Сергей: - Вы видели когда-нибудь таракана размером с человека?

Ответа не последовало, но Сергей и не ждал:

- А мне привиделись три огромных мерзких… - он замолчал, пытаясь подобрать эпитеты, которые могли бы выразить его эмоции.

Но Лан опередил его новым вопросом: - Вы страдаете ксенофобией?

- Нет. Не страдал. Но когда эти твари размером с крокодила, поневоле становится страшно. Не хотелось бы угодить им в пасть.

- Понимаю… - выдержав недопустимо долгую паузу, задумчиво протянул доктор: - Не сочтите мой следующий вопрос нелепым, это в некотором роде тест. Попытайтесь ответить на него как можно подробнее. Представьте, что перед вами зеркало. Представили? Опишите мне, что вы в нем видите.

- То есть себя? – удивился Сергей действительно странному вопросу.

- Именно.

- Ну… Темные волосы. Голубые глаза. Что-то такое.

- То есть кроме волос и глаз – больше ничего? – настал черёд удивляться Лану.

- Ничего особенного. Все как у людей: нос, уши, рот. Без особых примет, если это то, что вы хотели узнать.

- Не совсем, - Лан, похоже, задумался, подбирая нужные слова. Но на сей раз ненадолго: - Вы можете описать себя целиком? Не исключая ничего. И как можно подробнее каждую часть вашего тела.

- Конечно, могу. Но зачем?

- Всего лишь тест. Просто опишите. Каким вы себя видите?

- Ну… Хорошо… Мужчина среднего роста, метр семьдесят пять. Форма головы овальная. Нос прямой. Глаза, как я говорил, голубые. Губы тонкие. Зубы целые, все 32. Что еще? Брови достаточно густые, но не слишком. Уши не лопоухие. Обычные такие уши. Шея не длинная, не короткая. Средняя. Да все у меня среднее. Даже образование, - попытался пошутить Сергей, но видимо неудачно: - Продолжать?

- Да-да. Продолжайте.

- Плечи. Ну, эти, наверное, широкие. Ей богу, доктор, я не писатель, не умею я.

- Ничего. Продолжайте. У вас неплохо получается.

- Дальше – туловище. Животик пивной намечается. Давно уже намечается, но никак не наметится. На левой руке небольшой шрам, на уровне предплечья. Осколком задело. Пальцы все на месте. На обеих руках.

- Сколько?

- Что сколько?

- Сколько пальцев на каждой руке?

- А… Пять, - Сергей потихоньку втягивался в игру: - Ну, и ноги. Две ноги – левая и правая. Обе в полном порядке. На каждой ступне положенные пять пальцев. Пожалуй, всё. Кожа светлая, если важно, не негр, не индеец, не азиат. Европеоид – вроде так правильно?

- Хорошо, - как-то неуверенно одобрил Лан законченное описание: - Странно другое. Мне показалось, что описывая себя словами, вы даже не пытались представить, как вы выглядите. Но я не зря говорил про зеркало. Представьте, что вы видите собственное отражение в зеркале.

Сергей представил. Живо представил, хотя в зеркало смотрелся нечасто.

- Ну, вот, - таким тоном, как обращаются к ребенку, с трудом решившим простую задачу, произнес Лан. Как будто это он увидел изображение представленное Сергеем: - Сергей, расскажите о последних днях своей жизни.

Вопрос прозвучал двусмысленно, но Сергей не обратил на это внимания:

- Честно говоря, я почти ничего не помню. Предыдущие дни помню. А вот когда это случилось… Доктор, а что со мной случилось? Почему я здесь? Что с моей памятью?

Лан ответил не сразу.

- Я полагал, что вам об этом известно. Мы можем лишь предполагать, но наверняка сказать могли только вы. Вы совсем ничего не помните?

- До вашего появления я только об этом и думал. Но ничего не вспомнил. И… доктор, почему меня привязали? Я кого-то покалечил в бреду?

- Хорошо. Я расскажу все, что знаю. Только должен вас предупредить. Если вы абсолютно ничего не помните – это будет шок. И серьезный. Я бы посоветовал подождать с ответами. Будет лучше, если вы вспомните обо всем сами. Итак?

- Доктор, а я смогу вспомнить?

- Не знаю. Лгать не буду. В вашем случае ничего нельзя сказать наверняка.

- Тогда говорите!

- Может, все же подождем ещё немного?

Но Сергей не раздумывал:

- Если я однажды все это пережил, то во второй раз переживу и подавно.

- Не уверен…

- Даже не сомневайтесь!

- Я хотел сказать, что не уверен в том, что вы это пережили.

- Доктор, у меня итак в голове бардак. К чему еще ваши загадки? Говорите, раз начали.

- Воля ваша. Но я должен был предостеречь, - Лан издал какой-то чавкающий звук, и продолжил: - Сергей, судя по всему, вы умерли, - и, не дав тому ни подумать, ни опомниться, уточнил: - Ваше тело умерло. И очень давно.

Вопреки ожиданиям, это заявление Сергея не испугало. Он просто не поверил. Сперва он вспомнил всевозможные байки о том, как ангелы-архангелы решают, куда отправить душу, покинувшую бренное тело. Конечно, было в создавшейся ситуации что-то похожее – ведь и Лана он не видел, а слышал только его голос. Глас? И собственный голос Сергея казался совершенно чужим. Да и бесконечный зеленый ковер никак не походил на замкнутую палату. Но закавыка в том, что тело своё Сергей чувствовал. Если напрячь, как следует, мышцы, то явственно ощущалось, как веревки впиваются в конечности. Мертвое тело едва ли могло бы испытывать боль. Другое дело, что довольно неудобная поза не вызывала дискомфорта, дышалось легко, это лежа-то на животе. Да и с руками-ногами что-то было определенно не так. Но они были! Были руки, были ноги, голова, рот, наконец. Они же разговаривали.

- Полагаю, что шутки не уместны, - выдавил он из себя, окончательно убедившись, что жив.

- Поверьте, я не шучу. После смерти ваш мозг был заморожен с целью последующего оживления. Но, судя по тому, как всё было сделано, размораживать в ваше время еще не умели. Довольно грубая работа. Нам пришлось серьезно повозиться, чтобы вернуть вас к жизни. Считайте, что вам несказанно повезло.

И Сергей вспомнил. Нет, не свою смерть, в этом память не хотела пока признаваться. Он вспомнил, как несколько лет назад с Юркой, своим лучшим другом, они купились на рекламу, обещавшую вечную жизнь и избавление от всех болезней. Панацеей оказалась крионика. Заморозка тела до тех пор, пока не будет найдено лекарство от убивающей человека болезни. Или когда продолжительность человеческой жизни вырастет лет до тысячи. Либо просто увидеть, что будет через сто, двести, тысячу лет. Каждому свой срок. Да только на заморозку всего тела денег просили столько, что мечты о бессмертии рассыпались о порог «КриоДана». А вот сохранить мозг оказалось вполне по карману.

Правда, верить в это все равно не хотелось. Как ни заманчиво сидя в кресле мечтать о прекрасном будущем, но чтобы расстаться с настоящим ради мира, где ты будешь чужим, нужно быть просто невероятным неудачником.

- Какой сейчас год? – чтобы как-то отвлечь себя от серых мыслей, спросил Сергей.

- Боюсь, что наше летоисчисление заметно отличается от вашего.

Китай? Сергей попытался вспомнить, а не наговорил ли он чего неприятного про азиатов. Но вспоминалось плохо. Будто во сне.

- Давайте возьмем какую-нибудь точку отсчета. Например, дату первого полета в космос, - предложил он беспроигрышный вариант: - Вы ведь знаете, сколько лет назад это произошло?

- Извините, Сергей. Но мы не летаем в космос.

Ну, и кто здесь ненормальный? Нервы Сергея начинали сдавать. С каждой новой фразой, диалог заходил все дальше в тупик.

- Ну, хоть что-то скажите! – не выдержал он: - Какой год по вашему календарю?

- Двести пятнадцатый в триста четвертом тысячелетии от Большого Взрыва.

Замолчали оба. Сергей пытался переварить озвученные цифры. Лан, видимо, просто не хотел мешать этому процессу. Когда молчание чересчур затянулось, нарушить его отважился Лан:

- Сергей, вы пока подумайте. Я скоро вернусь.

Звука шагов Сергей не расслышал. Только попытался крикнуть вдогонку, с едва уловимой надеждой в голосе:

- Доктор, а может быть, я сошел с ума?

Это был бы отличный выход. И пока еще в него можно верить. Хотя и объяснения Лана удачно подходили к сложившейся ситуации. Что может быть проще: умереть и воскреснуть в будущем? Все лучше, чем в загробном мире.

О Большом Взрыве слышал каждый школьник, но Сергей полагал, что со времени этого события прошли миллиарды лет, а не каких-то триста тысяч. Триста тысяч для Вселенной не срок. Ничто. Тьфу! Неужто ученые могли настолько ошибаться? Что-то тут не стыкуется. И китайцы без космических полетов. Хотя с чего он взял, что китайцы? А ведь говорил Лан по-русски. Замечательно говорил. Без запинок. Без акцента. Хотя, кто знает до чего дошли технологии, если мертвых людей вот так запросто возвращают с того света и помещают в телесную оболочку. А ведь Лана он так и не видел. Да что там Лана, он и своего тела не видел. Знал только, что слушается оно с трудом.

И все-таки, неужели он, в самом деле, умер? Разве можно пропустить собственную смерть? Помнить долгую монотонную жизнь и забыть краткий миг смерти? Мозг отказывался верить, принимать эту версию событий. Все что угодно: авария, сердечный приступ с последующей амнезией, но он ведь жив! Жив! Жив? Бред.

- Бред, не бред. Но большинство вернувшихся к жизни не помнят момента собственной смерти. Некоторые потом вспоминают, другие нет. Одни сходят с ума, прочие возвращаются к нормальной жизни. Теперь мы готовим наших клиентов к смерти так, что никаких проблем в будущем не возникает. Но мы ничего не можем изменить для тех, кто умер тысячи лет назад, - Лан вернулся также неслышно, как и уходил, и своей фразой точно попал в струю мыслей Сергея.

- Тысячи лет? – переспросил тот.

- Боюсь, что в вашем случае эта цифра много больше. После Большого Взрыва никто из людей не выжил.

Сергей уже не пытался осмыслить сказанное. Его мозг попросту отключился, требуя покоя.

- Отдохните. Сон – лучшее лекарство для вас, - последнее, что услышал Сергей, погружаясь в тревожные объятья Морфея.

Ему снился Новый Год. И он, десятилетний мальчишка, который сходит с ума от запаха ёлки, в ожидании невообразимого чуда - смены года, когда в один миг умирает старый и рождается новый год. Странно, непостижимо. Он долго не мог заснуть под взрывы хлопушек и петард за окном, ворочался в постели, предвкушая незабываемые приключения, которые принесет ему наступающий год. Проснулся он уже тридцатилетним. В это утро умерла мама. А он просто не мог в это поверить. Мама, которая была всегда, не могла уйти из этого мира в никуда. Взрослый мужчина, потерявший друзей на ненужной жестокой войне, вновь стал ребенком, когда умерла мама. Он подошел к зеркалу, чтобы убедиться, что ему все еще тридцать, но из зеркала на него смотрела Вера. Сергей машинально пробежал руками по-своему телу, а отражение повторило все его движения. Да, это её тело – руки не могли ошибиться. Он ударил ладонью по зеркалу. Не сильно, но то задрожало и покрылось зигзагами трещин. А из трещин стали выползать тараканы, и говорить ему голосом Лана: «Вы страдаете ксенофобией?»… «Страдаете ксенофобией?»

- Я вижу, выспаться вам не удалось, - Лан объявился, когда Сергей уже отошел от кошмара и разглядывал ковер, уводящий в бесконечность, отвлекаясь от ненужных мыслей.

- Не особенно, - согласился тот с продолжавшим оставаться невидимым собеседником.

- Вы знаете, - продолжил он через мгновение: - А умирать не так уж и страшно. То есть совсем не страшно. Но я чувствую, что вы мне еще не все сказали. Далеко не всё. Говорите. Теперь я готов вас слушать.

- Вы правы. Не всё… Вы только меня не бойтесь.

Сергей попытался усмехнуться:

- Я не боюсь врачей. В детстве, правда, боялся стоматологов, но это прошло.

- Замечательно, - похвалил Лан смышленого пациента:

- Тогда я, пожалуй, продолжу. Свыше трехсот тысяч лет назад произошел Большой Взрыв. Ученые полагают, что на нашей планете взорвались десятки, а может быть сотни атомных станций. Вы знаете, что такое атомная энергия?

- К сожалению. А так же знаю, что такое атомные бомбы.

- Бомбы? – казалось, Лан удивлен: - Для чего нужны атомные бомбы?

Теперь непонятливости собеседника удивился Сергей:

- Убивать.

- Кого?

- Людей.

- Но зачем?

- Не знаю, - честно признался Сергей: - Но Большой Взрыв – это не атомные станции – это атомная война.

- Пусть так, - нехотя согласился Лан: - Почти все живое погибло в тот день. То же, что уцелело, очень сильно изменилось. Но люди погибли все. По крайней мере, мы их больше никогда не встречали.

- Кто это вы? – перебил собеседника Сергей: - Вы ведь тоже люди?

- Нет. Мы не люди. Мы веками жили бок о бок с вами. И кто знает, сколько до вашего появления на планете. Но, как и люди, мы не всегда были разумны. И лишь после Большого Взрыва интеллект нашего вида начал развиваться бурными темпами. Словно предыдущие миллионы лет оказались всего лишь подготовительной базой эволюции. Но изменился не только наш интеллект, изменилось многое, в первую очередь размеры. Наши предки, жившие до Большого Взрыва, были почти в сотню раз меньше. Мы – те, кого вы называли тараканами.

- И мы не хотели вас напугать, - добавил Лан после небольшой паузы.

Сергей молчал. Он и сам уже понял, куда клонит собеседник, но боялся себе в этом признаться. Все-таки тараканы. Огромные, в человеческий рост. Нынешние хозяева планеты. Что ж, к этому всё шло. Люди с их ненавистью к себе подобным, когда-нибудь должны были уничтожить весь людской род. Выживают самые приспособленные. А уж тараканов человек хорошо приспособил к выживанию. За что боролись, на то и напоролись.

Не таким представлял себе будущее Сергей.

- Лан, вы не могли бы подойти так, чтобы я мог вас видеть?

- Конечно.

Как Сергей ни старался, но полностью скрыть испуг и отвращение не удалось. Да и как тут не испугаться, когда ты лежишь привязанный, и в шаге от тебя стоит громадный черный таракан и буравит своими глазищами, словно примеряясь, хватит ли ему твоей тушки на обед. Но к чувствам неприязни и страха примешивалось и чувство вины за некогда убитых поношенными тапками сородичей Лана. Кто знал, что так обернется: те, кого он не задумываясь убивал, вернули его с того света. Вопрос только в том, желал ли он возвращения в подобный мир?

- Очень приятно, - Сергей старался быть вежливым, но выходило неловко.

- Мне тоже, - в такт словам закивал усами-антеннами хозяин Земли.

- Полагаю, меня уже можно развязать? – Сергей чувствовал себя не в своей тарелке, а точнее в тарелке своего собеседника в качестве основного блюда. И чтобы разрядить обстановку, добавил:

- Я не убегу.

Если тараканы могут улыбаться, то Лан улыбнулся.

- Можно. Только сначала я бы хотел, чтобы вы увидели себя.

Себя? Тысяча чертей. Вот он подвох! Какой же он дурак! Не понял самого страшного! С ходу должен был сообразить! Господи! Неужели же и он таракан? Черный тараканище? Мерзкое противное создание! Господи, а как же по образу и подобию твоему? Что же мы человеки наделали? Что натворили?

Хорошо, что тараканы не плачут.

- Что смотреть? Развязывайте… - с трудом выдавил он.