Разнообразный мир.

(Истории о настоящей любви)

1.

Это произошло уже довольно много времени тому назад, лет десять, а может, и больше прошло. Я закончил, кажется, два курса университета и летом с родителями отдыхал на Черном море. Пополам с нами ту постройку, в которой мы жили, снимала семья из России. Жена с мужем да их маленькая дочь, лет шести с чем-то или почти семи.

Мне на ту пору было девятнадцать-двадцать, и я очень заглядывался на девушек и женщин, потому что был почти постоянно охвачен сильным желанием. А у меня тогда не было девушки. Хотя, честно говоря, нужно отметить, что у меня и до этого никогда не было девушки, да и теперь тоже нет. Если совсем искренне говорить, то вообще, в нормальном смысле, у меня никогда не было девушки. Потому как, хотя я их очень желал, но как-то стеснялся, что ли…

И вот я начал заглядываться на маленькую соседскую дочку со всей взрослой озабоченностью. Ее мать я, понятно, желал куда больше, но она всегда была с мужем и я даже боялся лишний раз глядеть на нее, чтоб как-то не выдать своего сильного желания. Я наблюдал за ней исподтишка, из окна, когда они шли к морю или возвращались обратно по дороге на пляж, либо еще из нескольких точек, когда меня никто не мог увидеть за этим занятием. Я смотрел во все глаза, как муж обнимает ее, идя по дороге, или сидя в хозяйском саду за столом под деревом вечером и представлял себя на его месте. В мыслях я даже на людях, не стесняясь, держал себя куда вольнее с этой молодой красивой женщиной, всегда полураздетой, чем он, ее муж, делал это в реальности. В мыслях я был очень смел, не то, что в жизни. Ну, вы понимаете. Однако эта цель, конечно же, оставалась недостижимой. А вот маленькая дочка счастливой молодой пары с каждым днем начинала казаться мне наоборот, почти что беззащитной перед моей неутоленной жаждой противоположного пола.

От ежедневного наблюдения вблизи себя этих эротических объектов меня время от времени периодически даже охватывало нечто похожее на нервную лихорадку. Выход тогда был в одном. Ну вы понимаете, о чем я… Приходилось снимать нервное напряжение самому и вовсе не с помощью физкультурной зарядки или холодного душа. Я уже не говорю про те случаи, когда ночью мне доводилось слышать сквозь деревянную перегородку, как в соседней комнате на той половине постройки соседи занимаются любовью. Мой обостренный слух даже распознавал страстные стоны женщины. Уж не знаю, слышала ли их дочь, чем занимаются по ночам ее родители или же сон ее был таким очень крепким.

Днем, конечно же, при родителях и хозяевах постройки, которые сами жили в отдельном доме рядом, мне приходилось исполнять роль скромного, воспитанного, доброго и искреннего молодого человека, что кажется, успешно мне удавалось. Хотя в этом лжи никакой не было, я фактически и был таким. Но иногда, мне по каким-то взглядам или отдельным словам соседки, начинало казаться, что она догадывается про настоящий ход моих мыслей в отношении ее и ее дочери, или подозревает что-то. Возможно, она действительно, будучи старше меня на пять-шесть лет, из какого-то там своего жизненного опыта, в общем знала, о чем на самом деле всегда думают все парни и мужчины когда глядят на особу противоположного пола, и просто по-доброму, с высоты своего положения регулярно сексуально удовлетворенного человека, потешалась надо мной, а может это все только казалось мне по причине моего нервного напряжения и болезненно обостренных чувств.

Тем не менее, подозревая за ней такие мысли, я тогда в своих эротических фантазиях жестоко мстил и ей, и за одно ее дочери за эти циничные догадки и насмешки насчет моей неудовлетворенной сексуальной озабоченности. Я решительно и жестко насиловал их обеих тогда в своих фантазиях по очереди на глазах у одной и другой, а иногда на глазах их мужа и, соответственно, отца. Потому как, что касается его, то я не сомневался, что он смотрит на меня вообще с неприкрытым презрением, как на слабака - недоделка, ведь сам, наверняка, в мои годы имел много женщин, а теперь выбрал из них всех самую лучшую, чем очень гордиться. Успешный самец, тьфу! По нему это все было хорошо видно, и это меня очень раздражало.

Но все же, большей частью мои фантазии насчет его жены и дочери были добрыми и ласковыми, обычно они отдавались мне добровольно, причем мать сама предлагала мне свою дочь вместе с собой.

Я говорю все это просто чтобы вы поняли мое психологическое состояние, в котором я тогда находился. Не подумайте чего, я никакой не маньяк, никакой не извращенец, я обычный парень, которому просто не везет по жизни с девушками.

И вот однажды судьба подарила мне праздник. За все время этого напряженного отдыха. Я никогда не шел дальше своих фантазий, но тут случилось… Этот неожиданный и вместе с тем теоретически давно спланированный поступок… И я не мог себя сдержать и не желал сдерживать. Вспоминая об этом сейчас, я и теперь думаю, считаю, что сделал тогда правильно, хоть и сильно рисковал, и не жалею. Да, не жалею. Я убежден.

Случилось так, что соседям понадобилось поехать в город, который находился километров за двадцать-тридцать от места нашего отдыха, по каким-то неотложным делам. Мои родители решили воспользоваться этой возможностью и также направились вместе с ними в тот город на их автомобиле. Тащить за собой дочку соседям было хлопотно и не имело смысла. Поэтому они оставили ее на меня, попросив присмотреть за ребенком. Последним решающим обстоятельством в этом положении явилось то, что хозяев на это время также не было.

Я понял, что другого такого благоприятного шанса судьба мне не подарит. У меня не осталось никаких колебаний на этот счет. Как только автомобиль отъехал я принялся за дело. Сразу же начал прикладывать старания максимально расположить малую к себе, чтобы у нее не оставалось ни тени недоверия. К моей радости это оказалось совсем не сложно. Она смеялась и охотно отзывалась на предложенные мной игры. Так как за почти что две недели она уже привыкла ко мне и относилась как к своему. Я потешал ее какими-то бессмысленными играми, рассказывал смешные истории с участием сказочных персонажей, которые сам на ходу выдумывал, короче, нес разную чушь. Пришлось проявить себя неплохим детским психологом.

Потом я угостил ее вином. Малая выпила и спустя некоторое время заметно захмелела. Она была очень похожа на свою мать чертами лица, фигурой, голосом и это еще больше возбуждало меня, даже было для меня определяющим. Грудей у нее конечно еще не было, но маленькие ножки, как мне казалось, уже приобрели очерченные женские формы. Как мои руки жадно тянулись к ним! Но я боялся торопить события, чтобы мой план не сорвался преждевременно. Нужно было действовать целенаправленно, но постепенно.

Я предложил ей сыграть в доктора. Как я слышал, в эту игру играют все дети между собой в детских садиках, хотя сам того из собственного детства что-то совсем не припоминаю. Понятное дело, предложил сыграть «по большому секрету». Сердце мое замерло – это был решающий момент моего плана, я действовал «ва-банк». И о, чудо! Она охотно согласилась сыграть и в эту игру.

Мои руки от волнения тряслись, когда я раздевал ее, стаскивал трусики. Мне никогда раньше не доводилось так свободно дотрагиваться до женского тела, пусть себе и такого небольшого, но настоящего, женского. Между тем я все еще остерегался напугать ее. Грубое насилие в мой расчет не входило, я прекрасно понимал, как плохо это может для меня закончиться. Я имел тонкий расчет на ласковое совращение. И это у меня неожиданного легко получалось! Я заметил, что она отзывается на мои ненавязчивые ласки и увлекается ими (по сценарию игры доктор делал пациентке лечебный массажик). Это придало мне дальнейшей уверенности.

В какой-то момент я, продолжая говорить какую-то чушь, начал целовать ее в разные места. Она по-прежнему не выказывала никакого недовольства, кажется, продолжала воспринимать все это, как игру. Вероятно, я дал ей все же много вина. Родители, я видел, случалось давали ей выпить вина тоже, но конечно в значительно меньших количествах. Я пробормотал что-то вроде того, что хорошо бы теперь сыграть в рыбок или дельфинчиков, подхватил ее на руки, и понес в душевую. Там сам, дрожащими от волнения руками, быстро стащил с себя одежду. У меня была мощная эрекция.

Это был мой звездный час. Однако, не смотря ни на что, я все же не терял рассудка. Я изначально не собирался совершать с малой половой акт в полном смысле. Да оно бы и не получилось без того, чтобы не причинить ей телесные повреждения, а это в мои планы не входило. Я просто прижимал ее к себе, обнимал, целовал, лизал, всюду трогал, проводил напряженным членом по ее телу, по ляжкам, по лицу, терся им между маленьких ягодиц. При этом я то воображал себе, что овладеваю ее матерью, то увлекался непосредственно самой девочкой. Сколько времени это продолжалось я не знаю, но до сих пор уверен, что ради этих минут стоило жить на свете.

Наконец я не выдержал и изо всей силы разрядил свое «оружие» на попку девочки, сильно прижавшись к ней, едва не потеряв сознание при этом. Во мне словно опрокинулась в тот момент вся вселенная с миллиардами звезд.

Когда опрокинутая вселенная вернулась на свое привычное место, омыв с ее тела все следы «игры», я вытер ее, одел, оделся сам. Остаток дня до возвращения моих и ее родителей я посвятил внушениям о том, что мы с ней теперь друзья, близкие совсем по-взрослому, и что наши взрослые игры должны быть секретом для всех остальных. Она согласилась, и, судя по довольному блеску ее глаз, также была рада нашей новой секретной «взрослой дружбе».

Остальные дни отдыха, к сожалению, сложились совсем не благоприятно для проявлений нашей «взрослой дружбы», за все это время мне удалось буквально только пару раз по полминутки подержать ее «там», так как она почти всегда была на виду у родителей, и приходилось быть очень осторожным. Так что по большому счету моя огромная работа не принесла в дальнейшем пользы. Но ради того единственного раза оно все же стоило того.

А скоро соседи как-то совсем неожиданно и внезапно холодно распрощались с нами и уехали в неизвестном направлении, хотя их отпуск, как я знал ранее от них же самих, в этот срок еще не закончился. Что было тому причиной, я не знаю.

А через неделю и мы отправились домой. Я некоторое время даже скучал по потерянной маленькой эротической подружке. Но пережитые на этом отдыхе эмоции я запомнил на всю жизнь и сохранил в сердце, потому что, не смотря на все мои титанические усилия, никогда больше никто из девушек и женщин не соглашался иметь со мной отношения. Так что это и была моя «единственная любовь», первая и, по всей видимости, последняя.

Затем, по окончании каникул, когда начался учебный год, и в университете ребята в компании между собой начинали похваляться своими сексуальными достижениями и приключениями за минувшее лето, мне тоже было о чем рассказать, чтоб не выглядеть хуже других. Только понятно, при этом я вынужден был немного приврать, на словах добавляя своей южной подружке годиков десять возраста. Иначе меня бы просто не поняли…