И я постучал в эту дверь громко и настойчиво, так что стук пронесся по всему дому, как ураган, сметая все содержимое на своем пути и выворачивая наизнанку предметы.

- Выйдите, - сказал хриплый голос и отпрыгнул от двери. Некоторое время я прислушивался к покашливающей пустоте по ту сторону, но больше мне ничего не сказали.

Я снова стукнул – пару раз, потом еще пару раз для верности. Некоторое время мне никто не отвечал, и я уже отчаялся, решив, что его нет дома, как вдруг тусклая зеленая дверь распахнулась, и высокая тень посторонилась, пропуская меня в захламленную прихожую.

Я покосился налево и направо. Направо – шкаф с зеркалом, в котором отразился я, мое лицо, мои руки, мои ноги и то, что налево. Налево – сваленная в кучу обувь, и несколько старых газет. Я почесал переносицу и воззрился на хозяина.

- Я пришел за зонтом, - строго сказал я. – Привет, дружище, давно не виделись.

- Привет, дружище, - растерянно ответила темная тень, наклонилась и потянула линялую веревку – за моей спиной засиял пыльный торшер с оранжевой бахромой. Я чихнул и вжал шею в плечи, зажимая нос обоими ладонями.

- Дождь, - объяснил я.

- Проходи, – сказал мне друг и посторонился, наступая на сваленные на полу предметы. Я прокрался по тусклым квадратикам пола вдоль стенки, стараясь не тревожить хозяйский беспорядок. Старый тощий кот выступил из полумрака комнаты, вяло скользнул мимо, путаясь в моих ногах, сверкнул раскосыми глазами и исчез в направлении кухни, но вскоре снова появился и с обиженным видом уселся умываться прямо на снятые мной туфли.

- Как живешь? - спросил я, проходя в зал и на ощупь отыскивая диванчик. Несколько раз приложившись коленом об стол, я наконец-то приземлился на что-то мягкое и липкое. Где-то звякнула люстра, раскачиваясь на сквозняке, навязчиво прожужжал комар, пролетая над самым моим носом, в соседней комнате, задыхаясь, бормотало радио.

- Что нового? – спросил я. Протянул руку, нащупывая выключатель на шершавой холодной стене, несколько раз ткнулся пальцами в какие-то статуэтки, картины и барельефы, наконец, что-то наверху зажглось с легким щелчком, и на меня уставился нос хозяина квартиры.

Я воззрился на него и зажмурился от яркого света. Потом подслеповато прищурился и одобрительно осмотрел этого прекрасного человека с ног до головы. Все-таки, я был ужасно рад его видеть. Мы не виделись более месяца. Нам было о чем поговорить, что обсудить, и впереди у нас был целый вечер. Удачно я зашел.

- Зонт, - напомнил я.

- Ах, да.

- Зонт, дружище!

- Да-да, сейчас принесу.

Однако, он не пошевелился, и продолжал смотреть на меня. Над носом оказались похожие на кляксы глаза, отделенные тонкой перегородкой, светлые, почти невидимые брови, вытянутый лоб и давно не чесанные пепельные волосы.

Я с любовью воззрился на него:

- Какой же ты, дружище.

Тот помялся, потер переносицу, засунул руки в карманы старенького халата – все-таки, застал я его врасплох, - и несколько раз шмыгнул носом.

- Как же я рад тебе, - радовался я. – Ну, расскажи мне, что у тебя нового?

- Ты видел? – почему-то шепотом сказал он и испуганно повертел головой на тонкой шее в разные стороны. Радио продолжало бормотать бессвязный бред где-то в глубине квартиры, у соседей за стенкой зазвучал старый джаз, в котором я не мог разобрать ни слов, ни мелодии, меня неожиданно обступили круглый стол с некогда белой скатеркой, резные стулья и несколько полок с книгами. Я поднял брови и со смехом сказал:

- Конечно, видел! Просто замечательно!

И наклонился, чтобы радостно похлопать его по плечу.

- Я-то думал, что ты не знал о ней, по крайней мере, знал не все, но ты и это, оказывается, знаешь, - он виновато оглянулся – он все время оглядывался в сторону окна, завешенного тяжелыми шторами, - и достал из кармана какую-то помятую связанную в трубку бумаженцию. На пару мгновений задержал ее в руках, будто не решаясь с ней расстаться, потом протянул мне.

- Что это? – спросил я настороженно, потрогал шершавую бумагу и убрал руку.

- Карта, - упавшим голосом сказал он.

- Да ладно тебе, дружище. Что за бумажка? Стихи? – я наконец решился взять странный предмет в руки и озадаченно вертел его перед носом.

- Карта, - повторил он, выдернул ее осторожно из моих пальцев и убрал в карман.

- Ну и ладно, - обиженно воскликнул я. – Ну и держи при себе свое сокровище.

- Вот-вот, сокровище! – он вдруг оживился, так что его брови поползли вверх, и морщинки заплясали вокруг рта, как бабочки! – Спасибо, дружище, что понял!

- Понял что? – воскликнул я. – Знаешь, оставляй эти загадки за дверью! Не за этим я пришел к тебе!

- Карта острова сокровищ.

Некоторое время мы помолчали. Я посмотрел на стол. На нем неровным слоем лежал внушительный слой пыли. Я потрогал пыль пальцем и чихнул – громко, звонко, со вкусом.

- Не понимаю тебя, - сказал я. – Расскажи уж мне дружище, пока я не умер от любопытства. Что за карта острова сокровищ?

Я с удовольствием провел ладонью по столу, стирая пыль и ежась от покалывающего ощущения в коже, и улыбнулся во весь рот.

- Смотри, дружище! – он забеспокоился, забегал вокруг стола, освободил место на одном из стульев, свалив лежавшие на нем полотенца прямо на пол, забрался на сиденье с ногами, снова достал из кармана смятую бумажку и любовно разгладил ее. – Смотри.

Я недоуменно уставился на разводы на ней – очень она напоминала мне кусок обоев из моей старой квартиры – те же ромбики, крестики, нолики, цветочки – и превратился в одно большое выгнутое вопросом ухо.

- Значит, я нашел вот это. Значит, я разбирал чердак, и сразу понял – вот она! Это же большая удача, ты понимаешь! Разбирать чердак – и найти карту! Здесь зыбучие пески, если идти осторожно, на цыпочках, и по самому краю, то не засосет. Здесь Голова Мертвеца, здесь – Труп Того Самого Индейца. Ночуем здесь, здесь и здесь. Сундук пополам. Отправление сегодня через две минуты двадцать три секунды.

Я уважительно покачал головой и посмотрел в карту. Мне даже показалось, что я видел там и зыбучие пески, и труп этого самого индейца. Жаль, что я не прихватил с собой очки.

- А зонт возьмем? – спросил я.

Он растерянно посмотрел на меня, несколько раз моргнув. Его ресницы оказались длинными и светлыми, как и его брови. Я довольно улыбнулся. Нет, какой он все-таки славный малый!

- Можем и взять зонт, - задумчиво протянул он, будто пробуя слова на вкус. – Корабль маленький, но зонт и на корабле не помешает. Вдруг дождь пойдет.

Я некоторое время размышлял – какой еще дождь на корабле - потом махнул рукой. Всему удивляться – жизни не хватит.

- А разве в твоей квартире есть чердак? – все-таки удивился я.

Он приоткрыл рот и уставился на меня, как на дурака, потом соскочил со стула и забегал семенящими шагами вокруг стола, задыхаясь от гнева и взмахивая кулаками. Я вертел головой, не поспевая взглядом за его стремительными движениями.

- Как ты не понимаешь! – сказал он, когда немного успокоился. – Это ведь совсем не важно!

- Ладно, - сказал я. И пожал плечами. – Не важно, так не важно. Твоя квартира. А зонт мне все-таки нужен. Я за ним и пришел. Устал я от дождя. Льет и льет.

Он посмотрел на часы и помчался на кухню, на ходу запахивая развевающийся халат.

- Скоро отплытие, а провизия еще не готова, - заорал он в панике. На кухне я услышал звон кастрюль и визг кота, которому наступили на лапу. Пока хозяина не было, я еще раз с удовольствием потрогал пыльный стол, потом склонился над картой. Понюхал ее и даже лизнул. Бумага как бумага. Я выпрямился и отдернул руку.

- Слушай, - заорал вдруг я. – А как же эта бумага может быть картой, если на ней меридиан нету?

- Все очень просто, дружище, - сказал он, появляясь из кухни с пакетами. – Это все для того, чтобы нас запутать и сбить со следа. Но я все просчитал. Не волнуйся.

- Я тебе доверяю, - равнодушно сказал я и повел носом. – У тебя есть еда?

- Да, - сухо сказал он. – Только она для путешествия.

- Все равно здорово! – я мечтательно коснулся языком верхней губы.

- Надо спешить! – он заметался и бросился на кухню. Я помчался вприпрыжку за пакетами, которые он волок за собой. В мои уши хлынули потоки какого-то радиомусора.

- А откуда у тебя корабль? – спросил я, наблюдая, как он забирается на стол, уставленный грязной посудой. Несколько стаканов и блюдец со звоном упали и разбились о кафель, забрызгав мои носки чаем. Кот жалобно мявкнул и рванулся к двери. – Ты что делаешь? – поинтересовался я.

- Поднимайся на корабль, мы отчаливаем! – заорал он страшным голосом и постучал кулаком об потолок.

- А разве это не стол? – поинтересовался я. И потрогал стол. Даже щербленную чашку на столе потрогал.

- Отчаливаем!

Я вдруг испугался, что он и правду отчалит без меня, и я так ничего и не пойму, и тоже вскочил на стол. Коробка радио зашипела, падая на пол из-под моих ног, и затихла на полу.

- И что теперь? – виновато спросил я, всматриваясь в его повеселевшие глаза. Он так старательно вертел каким-то невидимым колесом, что я вдруг поверил, что мы и вправду куда-то плывем. Ну не будет же этот славный человек мне врать. Все-таки надо было взять с собой очки. – Когда отчаливаем? – проговорил я почему-то шепотом.

- Уже приплыли! – заорал он, спрыгивая. – Отдать концы!

- Отдать концы! – заорал я и тоже спрыгнул прямо в осколки. Передо мной был стол с грязной посудой, мой друг в развевающемся халате и с пакетами в обоих руках, старательно боролся с волнами. Я поежился от ветра. Если волны, значит, должен быть ветер.

- Зыбучие пески! – командовал он, зажимая пакеты подмышками и сверяясь с картой. – Ставь ногу осторожно! Заброшенная деревня! Гремучая змея, хранительница ключа! Мертвая голова! Гробница фараонов! Индейцы! Держи пакет! Надо подкрепиться!

Я вошел во вкус и весело запрыгал за ним по цветным половицам, спасая голые пятки в дырявых и мокрых носках от ядовитых укусов. Некоторое время мы метались по квартире, натыкаясь на мебель.

- И что теперь? – спросил я, запыхавшись и откусывая внушительный кусок от заплесневелой булки с сосиской внутри, которую я выудил из пакета. Он повернул ко мне разрумянившееся лицо.

- Мы нашли его! – торжествующим голосом сказал он и бросился вприпрыжку к огромному, пузатому комоду. – Сундук с сокровищами!

- Это комод, - сказал я упрямо.

- Сундук и правда большой, - согласился он. – Открывай!

Мы открыли комод. Я посмотрел на носки и майки. Он отшатнулся, будто ослепленный блеском золота и драгоценностей. Я на всякий случай еще раз посмотрел на носки, даже взял одну пару в руки. Носки. Что-то здесь не так.

- А теперь возвращаемся!

Я наблюдал за тем, как он набивает карманы носками, подбрасывая их в воздух и смеясь своим счастливым смехом. Все-таки, я его, конечно, очень люблю, но иногда он ведет себя, как будто он сам себе остров посреди материка.

Я доел булочку и неохотно пошел за ним на кухню, несколько раз наступил на залитый чаем кафель, и ругнулся. Мы еще раз поднялись на наш столовый корабль и совершили головокружительное возвращение. Пока мы плыли, я стянул еще одну булку.

- Вкусно, - проговорил я с набитым ртом.

- Мы нашли его! Мы нашли сокровище! Спасибо, дружище! Вот мы и дома.

- Зонтик, - напомнил я, вежливо кашлянув.

Спускаясь по лестнице во двор, я несколько раз споткнулся, вытер грязные руки об штаны, и почесал переносицу. Зажав зонтик под мышку, толкнул тугую, скрипучую дверь. Мне в глаза ударило яркое солнце. Как же все-таки жарко, хоть бы дождь пошел, что ли…