- Алёшка, нет! НЕЕЕТ!!! – истошный, почти звериный крик молодой женщины не смог остановить необратимого. Совсем маленький мальчик, едва научившийся ползать, радостно и с бесконечным любопытством познающий мир вокруг, сделал неуверенный шажок, и земное притяжение уволокло его в широкий проём между бетонными лестничными маршами. Восьмой этаж. Глухие удары маленького тельца о бетонные загогулины лестниц отдавались эхом в подъезде. И молотом стучали в голове молодой мамы. Она стояла, будто одеревенев, расширив глаза и прижав одну руку к раскрытому рту. Остекленевший взгляд упёрся в плохо побеленную стену, а весь организм превратился вслух. Глухой тяжелый удар где-то внизу отдался вибрацией в бетоне. Девушка захлёбываясь вскрикнула и крепко зажмурила глаза.

Тонкий и почти неслышный звук. Он превратил застывшую деревянную статую матери в живое существо. Детский плач. Не видя ничего перед собой, девушка мчалась, перепрыгивая лестничные марши. Вперёд. К нему, к маленькому…

- Чего звал-то? – Сонный мужчина, не очень опрятного вида, в примятом, хоть и дорогом с виду белом костюме, потирая крупную голову ладонями, разглядывал собеседника через большой старинный стол. Запустив пятерню в окладистую бороду и смачно почесавшись, человек в белом, видимо закончив утренний туалет, откинулся в могучем кресле с высокой деревянной спинкой.

- Небольшое происшествие, - Человек напротив, был похож на первого, будто двоюродный брат. За исключением того, что белый костюм был отглажен на «ять» и сидел безукоризненно. Плюс отсутствие бороды, строгая аристократическая осанка и гордо приподнятый подбородок. Что и говорить – порода.

Аристократ указал холёным пальцем, над столом замерцал воздух и появился прозрачный рисунок, похожий на голограмму. А может это и была голограмма. Перепутанный клубок разноцветных линий, коротких, длинных, кривых, ломаных толстых и тонких. Что можно было узреть и понять в этом хаосе – неясно. Но бородатый прищурил глаза сдвинув героически густые брови.

- Так, ну что сказать – мальцу ведь на роду написано сколько прожить? Видишь? – Бородатый ткнул в клубок, и там ярко разгорелась длинная извилистая, оранжевая нить. – Почти сто лет. Не может он так рано помереть. Видать кто-то из ребят, твоих или моих, сработал вовремя. Хотя и топорно – не должны выживать люди после таких падений.

- В том то и дело! – Приподнял тонкую бровь аристократ, - не было рядом с ним никого. Не успели назначить. Сам говоришь – на роду сколько написано? Вот и не торопились.

- Как это – никого не было? – На этот раз удивился бородатый, да так, что даже привстал из кресла.

- А вот так!

- Хм… ну что ж, есть ещё такая переменная как случай.

- Но его вероятность настолько мала, что ею смело можно пренебречь!

- Мала, не мала, но сам видишь – результат налицо.

- Алёша, а ну быстро давай домой. Ужинать будем. – Голос мамы с балкона оторвал Алёшу от важного занятия – изучения паутины, зависшей в углу у подъездной двери. Как же интересно сплетено! Ещё бы увидеть, как паук её вяжет! Вот было бы здорово! Но надо идти домой. Мама права. Да и темнеет уже – паутина почти растворилась в наступающих летних сумерках. И есть захотелось вдруг ужасно.

- Мяу – тонкий и дрожащий кошачий голосок остановил мальчишку на пол шаге.

Обернувшись и всматриваясь в сгущающийся вечерний двор, Алёшка приложил руку к бровям наподобие козырька.

- Мяу-у-у-у … - тонкий, одинокий и тоскливый голосок. Ну, где же ты?

Вынырнувшие из-за угла фары осветили подъездную дорогу, на которой сидел совсем крошечный, чёрный котёнок. Сидел и дрожал. А машина, взревев мотором, ринулась вперёд, от дальнего угла дома.

«Успею, я быстро бегаю!» - Эта мысль пришла Алёшке уже на бегу. В три прыжка он был около перепуганного зверька. И даже успел схватить его на руки. А машина затормозить просто не успевала – мальчишка выскочил перед самым носом.

«Не бойся, малыш, я тебя спасу» - Алёшка развернулся спиной к машине, и прижал к себе котёнка. Убежать он не успевал…. «Спасу!»

- Что там опять? – В этот раз борода была меньше, костюм измят больше, и настроение мрачное сверх меры.

- То же, что и в прошлый раз – тот же мальчик. – Аристократ не изменился ни на йоту. Всё так же опрятен и холён.

Едва он протянул руку к столу, и над ним начал появляться узор нитей, коротким взмахом бородатый развеял призрачную картинку.

- Знаю, уже, мне доложили.

- Да, твоих там двое было. И трое моих. Не устерегли. – Аристократ даже не вздохнул, просто констатировал факт.

- Что за человек? – Бородатый возмущался вполне оправдано – пять хранителей бегают за этим ребёнком, а он умудряется от них сбежать, и попасть в очередную смертельную опасность. Но нить-то не разорвалась, хоть выжить шансов у него почти не было. Хранители просто не успели ничего сделать. А мальчишка выжил. И даже почти не пострадал. Перелом руки и синяки. Любит мальчишку случай. Да и нить его оранжевая – нельзя допускать, чтобы он погиб.

- Что предлагаешь? – Аристократ опёрся на стол локтями, и смотрел на бородатого снизу вверх.

- Ничего. Продолжать наблюдение и активно не вмешиваться. Хранителей сменить, задачу оставить той же – бдить!

- Леха! Твою мать! Ты где?

- Товарищ майор, я тут!

- Не «тут», мля, а прибыл!

- Так точно, рядовой Плотников по вашему приказанию прибыл! – Лёшка гаркнул изо всех сил. Майор скривился.

- Не ори. Не глухой. Пока. Тебе задачу поставили?

- Так точно! Присоединиться к группе Лейтенанта Горохова, выдвинуться с ними вместе в область селения, после доставить разведданные!

- Молодец, вали давай.

Алёшка быстро козырнул, и развернулся к выходу из простенького блиндажа. Перехватывая поудобнее автомат подумал: «Надо бы с предохранителя снять…». Автоматическая мысль, автоматическое движение левой рукой. Сухой щелчок, и заброшенный на плечо автомат. Три метра до выхода из блиндажа. А дальше всё случилось как в замедленной съёмке. Первый человек, ворвавшийся в блиндаж, был сильно небрит, одет в разномастный камуфляж и держал наизготовку пистолет с глушителем.

«Не успею…» - пришла мысль Алёшке. «Хотя… Пистолет с глушителем, скорость пули небольшая, шансы есть, если угадаю, куда будет стрелять. Лучевая кость выдержит»

Человек с пистолетом выстрелил, куда и ждал Алексей – в голову. Пока зрачок глушителя перемещался в сторону лица, Лёшка успел картинно-испуганно поднять руку и закрыться от пули. Хлопок выстрела, почти не слышен. Резкая короткая боль в руке и голове. Падать картинно не пришлось – упал взаправду.

Следом за первым в блиндаж вбегали ещё люди. Четверо. Никто не обращал внимания на истекающего кровью солдата. Пуля попала в голову. Мертвец.

Вот только, пуля предварительно прошла сквозь руку, срикошетив от лучевой кости, даже не сломав её, и скользнула по черепу, содрав немного скальпа.

Всё происходило будто под водой. Движения у всех картинно медленные. Огромного труда стоило Алексею дождаться, когда все нападавшие окажутся спиной к нему. Он увидел, как майор медленно вытаскивал пистолет, но выстрелить не успел – пуля из пистолета с глушителем перебила руку майору.

«Всё как тогда…» - Как тогда, с котёнком. Никто ведь не видел, не успел заметить, как Алёшка схватил котёнка, развернулся спиной к машине, и, дождавшись, пока она подъедет совсем близко, оттолкнулся от капота ногами и прыгнул вперёд. А машина ехала так медленно. И прыжок он не рассчитал – слишком сильно и далеко прыгнул. Неудачно приземлился, и сломал руку. Потому что держал котёнка.

Едва противник оказался спиной к нему, Лёшка начал действовать. Он не был отличным стрелком. И лёжа от бедра вряд ли попал бы. Но он знал, что может двигаться гораздо быстрее, чем думают люди вокруг. И у него есть время хорошенько прицелиться.

Люди Мараг-Бея ничего не услышали и не поняли, что произошло. Просто мальчишка в большой на него каске, которому Джафар прострелил голову, вдруг оказался на ногах и четырьмя мгновенными, выстрелами оставил Мараг-Бея без лучших воинов.

- Плотников, ты как это? – Оторопевшие глаза майора стоили дорогого. Он баюкал простреленную руку и переводил взгляд с четырёх трупов, каждый с дырой в голове, на этого худого, совсем зелёного мальчишку с окровавленной головой.

Лёшка лишь пожал плечами. Он не знал. Он и, правда, не знал, как он это сделал. Или ещё не понимал. Пока…

- Ну что? Видел, что вытворяет? – В этот раз аристократ казалось, был в бешенстве. Сомкнутые в тонкую линию губы, глубокая морщина над переносицей, и желваки гуляющие под кожей скул.

- Ну и что? – Казалось, бородатого злость аристократа забавляла. – Ну, понял кое-что мальчишка, и что с того? Сколько хранителей у него сменилось? Больше двух десятков? А ему же выжить надо? Правильно, ты же сам его линию видел. Вот он и научился. Он ведь не понимает. И не поймёт. Просто будет жить.

- Да нет, это ты не понимаешь!

- Тпру-у-у! Остынь, - бесцеремонно перебил бородатый – он что, первый и единственный кто до этого додумался? Нет. И дальше всех он тоже не зашёл! Так что хватит тут истерики разводить как сопливая институтка.

Взгляд, которым аристократ одарил бородатого, вполне мог испепелить сотню гремучих змей, но бородатый лишь хмыкнул, и исчез из своего кресла.

«Хорошо, когда тебя ждут дома. Когда идёшь с работы, и знаешь – тебе есть куда идти, тебе есть куда стремиться, тебе есть, для кого жить…» Мысли простые, нехитрые. А что нужно обычному человеку для счастья? Дом полная чаша, жена любимая, да сын-кроха, ради которых и живёшь.

Алексей почти вприпрыжку бежал с работы. Выскочив из троллейбуса, едва не упав на скользкой ото льда плитке остановки, он развернулся в сторону своего дома. Идти всего ничего - метров двести, через дворы давно не крашеных девятиэтажек. Ещё не старых, но облупившихся до бетона, и в свете зимних фонарей выглядящих уж совсем бедствующими. Серость. Одна радость – снега навалило! Белое одеяло попрятало весь мусор, пакеты и бычки, битые бутылки и использованные презервативы… Правда ненадолго – через неделю снег утопчут, и он станет таким же грязно-серым как дома вокруг. Но сегодня – он красив! И всё вокруг красиво!

Проходя мимо очередной серой многоэтажки Алексей услышал… Да нет, не услышал, почувствовал. Почувствовал шорох. Странный, будто флаг трепещет на ветру. И шёл звук откуда-то сверху. Едва приподняв взгляд … И тут же время вновь остановилось. Как тогда, в детстве, как тогда – на войне… Как ещё много раз в жизни. «Успею…» - Простая мысль, но иногда такая важная. Алексей прыжками нёсся вперёд. Туда, где должна была упасть на асфальт фигура, летящая свысока. Кто это – он не знал. Только чувствовал – это кто-то живой. И его надо спасать, это не обсуждалось и не обдумывалось. Человеческая жизнь – самое важное, что есть в мире. А время стояло. Сейчас оно стояло. Тело, летящее с высоты, казалось застыло на уровне третьего этажа. Алексей стоял прямо под телом. Что делать? Что-то подложить? Нет смысла, да и вокруг ничего подходящего не найти. Остаётся только - ловить. Вот только как? Сила удара будет такой, что сломает кости и всё равно убьёт человека. Меня – нет. Я выживу, я умею. Стоп. Стоп! Если я могу, значит, может и другой? Я ведь самый обычный человек. Просто я умею, а остальные не умеют! Вот только одна беда – научить я не успею этого человека. Или как-то можно? Главное – не боятся! Я – не боюсь!

Законы физики подвинулись, великие теоретики перевернулись в гробах, когда молодой мужчина поймал на руки падавшего ремонтника. Аккуратно положил его на асфальт и тихонько пошёл прочь.

Николай открыл глаза. Вот оказывается как оно. И не больно даже. Только лететь было страшно. Вот только чего это на том свете такая мерзкая погода? И асфальт мокрый и грязный?

- Мужик? Ты чего? – Сидящий около подъезда, в темном углу пьяный бомж, пошатываясь вышел из своего схрона. Он видел, как мужик поймал на руки мужика. Положил его на дорогу и ушёл. Но списал это на плохие глаза и не очень хороший самогон.

Николай сидел на дороге, ощущал запах от стоящего рядом бомжа, чувствовал пятой точкой твёрдую землю, и слышал крики кого-то из ребят, кажется Славки, с крыши. Как это так получилось? Николай повертел головой вокруг, будто ища объяснение случившемуся чуду, но увидел лишь удаляющийся силуэт в свете тусклого фонаря.

«Да ну – ну не может же быть такого?! Но ведь есть! Я же живой!»

- Вот теперь полюбуйся! – Казалось, с аристократа слетел весь налёт цивилизованности. Хотя нет – даже в бешенстве он был красив и интеллигентен. Но глаза… Глаза метали молнии, и казалось, вот-вот в воздухе что-то вспыхнет. Аристократ указывал пальцем на клубок линий, висящий над огромным столом. Сейчас из этой какофонии цветов чётко уходила вверх оранжевая линия. Уходила куда-то вдаль, терялась в неизвестности.

- Да уж, не очень хорошо вышло. – Бородатый бормотал себе под нос, теребя длинные усы.

- Да ты внимательнее посмотри! – Взбесить аристократа больше, казалось, уже нельзя. Но у бородатого это нередко и хорошо получалось.

Вглядевшись, бородатый увидел – оранжевых линий стало две. Вторая была тонкая, почти невидимая, но была! И уходила туда же, в бесконечность. Нахмурив на секунду брови, задумавшись бородатый вдруг улыбнулся.

- А ну-ка, прогноз-проекцию на ближайшие сто лет.

Тут же клубок нитей зашевелился, быстрее и быстрее, будто распутываясь. И потянулись вверх оранжевые нити. Сперва, тонкие и несмелые, единичные. Потом всё больше и больше. Бородатый вновь улыбнулся, и даже крякнул от удовольствия.

- Чему ты раду…. – договорил свои слова аристократ уже в другом месте. Не было ни стола, ни кресел, ни диаграммы. Был живописный берег небольшой тихой речушки, два видавших виды раскладных кресла, такого же возраста раскладной столик и охапка удочек и прочих рыболовных снастей - … ешься? – Правда вопросительная интонация у аристократа вышла плохо. Скорее это было похоже на удивление.

- А вот и пенсия! – Бородатый вновь крякнул, потёр мощные ладони, и в секунду преобразился. Вместо мятого костюма на нём оказался свитер крупной вязки с высоким горлом, старые линялые джинсы и ветровка невообразимо яркой расцветки.

- Ты бы это, переоделся что ли?

Аристократ сам понимал, что выглядит нелепо на берегу реки в своём костюме. Хороший охотничий костюм из тонкой шерсти сделал бы честь любому английскому лорду. Ну и сидел он на нём безукоризненно, это естественно.

Упав в одно из кресел, аристократ смотрел на бородатого увлечённо возящегося со снастями.

- Слушай, ну это же ТВОЯ пенсия! Я не такой её себе представлял.

- Ну, давай сначала мою, а потом уже твою попробуем, когда моя надоест. Тем более привилегий нам оставили достаточно, чтобы не скучно было. – С этими словами бородатый извлёк из закромов безразмерных карманов своей ветровки бутылку ледяной водки, и небольшую корзинку, судя по всему с закуской. После чего степенно начал раскладывать всё на небольшом столике.

Аристократ поморщился, глядя на водку. Но увидев марку производителя оттаял, и достав из воздуха две хрустальных рюмки, венецианского стекла водрузил их на стол.

Бородатый увидев это тяжело вздохнул, но махнул рукой и спрятал два гранёных стакана.

- Слушай, а по моему рано всё это случилось – вторая бутылка водочки подходила к концу, удочки так и не были заброшены, а в воздухе висела диаграмма с клубком нитей.

- Рано, поздно – всё равно когда-то это должно было произойти. Почему не сегодня? – Бородатый наслаждался вечерним воздухом, и даже комары не могли ему помешать.

- Не готовы они ещё, ой не готовы. – Аристократ качал головой.

- Слушай, всё равно мы уже ничего не изменим. Посмотреть за всем, что произойдёт – можем. Помочь - можем. Только ты не забывай – мы теперь, такие же, как они. Или они – как мы. И можем мы ровно столько, сколько могут они. Да так ведь всегда и было. Всегда. Только они не знали об этом. А вот теперь – узнают. –

- Да уж… - Рассеянно вздохнул аристократ и опрокинув рюмку потянулся за кусочком солёного огурчика.

Двое мужчин неопределённого возраста сидели на берегу затерянной равнинной речки. Им с лёгкостью можно было дать и тридцать и пятьдесят, а если взглянуть в их глаза – то и все двадцать миллионов лет.

5-16 декабря 2008г.