Глава 1. Лифтер (Пролог)
Последний пассажир покинул лифт и Клаусс, встав со своего сиденья в углу кабины, вышел следом. Все взрослые обитатели его сектора уже поднялись наверх с нижних этажей, и теперь толклись у входа в амфитеатр. Через пятнадцать минут там начнется очередной инструктаж по Правилам пребывания в Ковчеге, после чего звёздочки мировой эстрады развлекут публику, скрашивая монотонность будней. Жители верхних этажей, «денежные мешки», на чьи капиталы, собственно, и был построен комплекс, из своих люксов попадали на трибуны амфитеатра по широким коридорам, совмещенным с входами в зал или по мраморным лестницам с золочеными перилами. Такой променад им был просто необходим. Это создавало видимость светской тусовки, где можно было продефилировать друг перед другом в своих новых туалетах, не сталкиваясь при этом с обслугой. Так, что в этот раз лифт им был не нужен. Здесь же, на технических этажах, под самым куполом амфитеатра, находились регистрационные входы для научного и технического персонала Ковчега. Той самой обслуги, строившей, и теперь усиленно работающей над системой защиты самого фантастического и самого засекреченного проекта за всю историю человечества. Лифтер не торопился смешаться с толпой и стоял возле дверей своего лифта, теребя на запястье браслет контрольного чипа. Пора заходить в амфитеатр. Электронный считыватель должен зафиксировать его присутствие. С нарушителями этого правила обходились довольно жестко. Но сейчас ему больше всего хотелось спуститься в свою каморку на девятом этаже и пропустить стаканчик-другой самодельного виски, который научился готовить из остатков синтетической пищи. Год назад, когда Клаусс ещё не носил мундир лифтера, а руководил научными разработками и имел доступ ко всем без исключения файлам компьютерной сети Ковчега, в том числе службы безопасности, он без труда снял блокировку с замка браслета. Тогда ему помог сам начальник службы и его друг, которому Клаусс пожаловался на то, что еженедельные сборища отвлекают от работы. И Клаусс пользовался этим, отдавая браслет своему ученику и верному помощнику доктору Нортону для регистрации в амфитеатре. А сам, в тишине лаборатории, изредка прикладываясь к бутылке с «Бурбоном», продолжал укрощение строптивого «демона Максвелла». Всё это уже в прошлом. Лифтер осторожно снял браслет с запястья и задумчиво вертел его в руках. Нет, сейчас нельзя довериться никому. - Здравствуйте, доктор Клаусс. От неожиданности лифтер вздрогнул. Уже полгода никто не рисковал так к нему обращаться. С тех пор, как его отстранили от работы. - Нортон, мальчик мой! Как я рад вас видеть! - у Клаусса от такой приятной неожиданности даже увлажнились глаза, - какими судьбами, как ваши дела? - Извините, - переводя дух и поправляя очки, смущенно проговорил Нортон, - пришлось бежать, чтобы встретиться с вами и успеть на регистрацию. Чуть не посеял панику среди населения, - он рассеянно улыбнулся и замолчал, собираясь с мыслями, чтобы продолжить разговор. Клаусс положил ему руку на плечо и заглянул в лицо. Он редко видел своего бывшего помощника в таком состоянии. - Давай, мальчик, выкладывай, что у вас случилось, и зачем надо было так спешить? - В общем, мы никогда не сомневались в вашей правоте, доктор, - наконец выдохнул Нортон, - и не прекратили работу над демоном, как хотел того Хайлок. Она доведена до конца. Установка работает, и весьма успешно. Осталось чуть-чуть, - он замешкался, доставая карточку-допуск в лабораторию. - Вот, - Нортон протянул её Клауссу, - пока мы в амфитеатре, вы можете убедиться в этом сами. Коды доступа к файлам по всем уровням я не менял. Ещё есть информация, адресованная лично вам. Кстати, - он улыбнулся своей застенчивой улыбкой, - в моем шкафчике есть пара бутылок хорошего виски, он должен вам понравиться. - Пожалуй, всё, - произнес Нортон, опуская голову, - позаботьтесь о моём сыне… прощайте! Нортон взял у лифтера браслет, который тот всё ещё держал в руке, и, лавируя между входящими в амфитеатр людьми, устремился на регистрацию. - А как же…, - протянул ему вслед карточку ничего не понимающий Клаусс. Потом, пожав плечами, вошел в лифт и нажал кнопку двенадцатого этажа, где находилась его бывшая лаборатория. - Карточку можно вернуть и после сборища, - рассуждал Клаусс, шагая по пустым коридорам до лаборатории, - причём здесь «прощайте»? Не похоже, что бы ты, мальчик, боялся наказания. В крайнем случае, как меня - в лифтеры. Впрочем, нет. Молод ещё. Рабочим на стройку «гигаваттников… »
Глава 2 Лаборатория
- А-я-яй, как хорошо, - приговаривал Клаусс, припадая к бутылке с шотландским виски, - королевский подарок! Спасибо тебе, мальчик. - Давай, поглядим, что ты нам ещё приготовил, - пальцы, вспоминая, пробежались по клавишам управления компьютером. - Ай, умница…, какое изящное решение…, да, да, именно такой потенциал на клапане и нужен. Тогда демон проснется.… Так, а, сколько энергии при этом…, - бормотал он уже через несколько минут, рассматривая расчёты и чертежи проекта, - так, а что по результатам испытаний установки? Прекрасно! Голограмма на демонстрационном столе высвечивала модель пятикилометровой «оранжереи», соединяющей гору, в которой прятался Ковчег и соседнюю, где велось строительство двух «гигаваттников». Вот оно, детище Клаусса. Его триумф и ещё многих ученых и инженеров. Только высота этой «теплицы» на некоторых участках достигала полусотни метров. И прятались там не только изнеженные растения и сады, но и подвесная канатная дорога на «плавающих» опорах, которая соединяла Ковчег с новой АЭС. Такой «оранжерее» - энтропийному преобразователю не страшны ни землетрясения, ни сверхнизкие, ни высокие температуры. Блестяще! Результаты экспериментов показывали стабильную, комфортную для человека температуру. Мощности установки хватит не только на оранжерею, но и на весь Ковчег. Фантазия Максвелла с демоном, точнее идеи на основе парадокса энтропии, были реализованы. Демон послушно сортировал горячие и холодные молекулы, отправляя неугодные через мембрану наружу, получая взамен нужные. Радость завершенного труда охватила Клаусса. В воображении ученого уже рисовались города будущего без тепловых станций, кондиционеров и холодильников. Жилые, производственные комплексы и оранжереи на других планетах. Минимум затраченной энергии. Это надо было отметить. Жаль, рядом нет тех, с кем он хотел бы разделить победу. Выпитый виски приятным теплом растекался по его стареющему телу. Не то дерьмо, что пришлось хлебать последние месяцы. Клаусс удовлетворенно откинулся на спинку кресла, в котором проработал последние три года, почти не вставая. Тогда это были самые напряженные и творческие для него годы. Путь к победе был тернист. В какое-то время разработчики уперлись в тупик. Демон успешно накачивал выбранную им молекулу до температуры выше той, которая была за мембраной, разделяющей сосуд на две части. Энергия для нагрева отбиралась у других частиц. Но упорно не хотел выстреливать горячую молекулу через клапан в другой отсек. Начинался обычный теплообмен. Вскоре температура в обоих отсеках выравнивалась. И вот, полгода назад, когда решение было найдено, и температура в одном из отсеков оставалась стабильной, независимо от ее изменений в другом, Хайлок, генеральный директор и владелец Ковчега, внезапно запретил дальнейшие разработки, как неперспективные. Лабораторию перепрофилировали на расчет и монтаж защиты Ковчега от ударной волны силовыми полями. Клаусс с горя запил. Выйдя из запоя, он пошел к Хайлоку с требованием расторгнуть контракт. Тот ткнул пальцем в пункт договора, по которому Клаусс не имел права покидать Ковчег в течение трех лет, но имел право доработать этот срок в любом качестве. Разговор был тяжелым. Напрасно Клаусс пытался убедить генерального в необходимости его изобретения при длительной изоляции Ковчега от внешней среды. Хайлок только нервно подергивал носками туфель и отводил глаза в сторону. А в конце разговора распорядился передать дела Нортону. Клауссу отныне было запрещено приближаться к лаборатории и к кому-либо из её сотрудников. Клаусс с досадой стукнул по подлокотнику кресла. Память вернула его к событиям десятилетней давности. Тогда, в 29-м, над планетой дамокловым мечом нависла угроза под названием Апофиз. Железокаменный астероид, названный именем древнеегипетского бога мрака и разрушения, прошёл рядом с Землей, «пообещав» вернуться через семь лет в 04.36 по Гринвичу 13 апреля 2036 года и унести с собой миллиарды жизней. Прогнозы, вкупе с мистическим именем и датой, вызвали небывалую панику. Правителям всех стран пришлось оставить на время междоусобные войны и гонку вооружений и обратиться за помощью к учёным. Доктор Стив Клаусс, нобелевский лауреат по физике, в то время возглавлял НИИ глобальных катастроф. За короткое время институт разросся в Центр по спасению населения Земли. Сюда стекались данные из научных центров всех континентов. Лучшие умы планеты решали задачу, как избежать столкновения с астероидом, либо свести к минимуму последствия его падения. Работы велись по двум направлениям – космическому и наземному. «Космонавты» разрабатывали план смещения траектории астероида с помощью дюз, их предполагалось закрепить на теле астероида и массивной ракеты-болванки, летящей рядом с космической глыбой. Конечно, были более эффективные идеи, но на разработку требовались десятилетия. Апофиз такого времени землянам не давал. В ход пошли те современные космические технологии, которые давали хоть и призрачную, но надежду, повлиять на движение 50-ти миллионов тонн железа и камня. Срочно готовилось оборудование, ракеты-носители и экипажи астронавтов. Наземная защита, которую курировал доктор Клаусс, имела в своем арсенале больше наработок. Годы ядерного противостояния и всё чаще возникающие глобальные катаклизмы научили человечество способам выживания. Но надвигающаяся катастрофа превосходила по масштабам всё мыслимое. Вглубь материков началось переселение народов островных государств и населения прибрежных районов. Строились коллективные и личные убежища с автономными системами жизнеобеспечения. Несмотря на усилия, треть населения планеты была все же обречена на гибель. И не столь от самой катастрофы, как от голода, холода и болезней. Люди давно уже стали заложниками научно-технического прогресса. Первый экипаж астронавтов из трех человек, посланный тогда к Апофизу, доложил о начале работы по установке дюз на поверхности, после чего связь с ним прекратилась. Почему отказали многократно дублированные каналы, осталось загадкой, но вскоре астрономы отметили незначительное отклонение траектории движения астероида. Высланный вслед экипаж нашел установленные, но не использовавшиеся дюзы и фрагменты обшивки корабля, застрявшие в скальной расщелине. Оставалось только предполагать, что астронавты, по каким-то причинам не сумевшие запустить дюзы, вместо возвращения домой, предпочли истратить топливо на разгон своего корабля и таран Апофиза. Этот комариный укус, ракета-болванка, летящая рядом с астероидом и включенные прибывшим экипажем дюзы, сделали своё дело. Апофиз прошел рядом с Землей, не попав в гравитационную ловушку и, увлекая за собой космический мусор и телекоммуникационные спутники, встретившиеся ему на пути, ушел в глубины космоса. Теперь уже навсегда. Люди облегченно вздохнули. Не без конфликтов началось переселение народов в свои исконные территории. Экономика стран медленно входила в своё русло. Отдав должное ученым, работавшим по спасению планеты, вскоре о них стали забывать. Резко сократилось финансирование Центра. Начали разбегаться научные кадры. Из-за недостатка средств и галопирующей инфляции были свернуты многие грандиозные проекты. Денег хватило лишь на создание и запуск в радиальных направлениях нескольких кораблей-зондов для исследования пространства вокруг солнечной системы и расширения каталога космических бродяг. Частный капитал, принявший участие в программе исследований, стал требовать за информацию со своих зондов баснословные суммы, и космическому отделу в скором времени пришлось отказаться от такого сотрудничества. Тем более что коммерческие разведчики исследовали те области, откуда меньше всего ожидали сюрпризов. Вот, тогда-то и появился на горизонте Хайлок – один из руководителей коммерческой космоиндустрии. Нет, он не пытался продать информацию с зондов. Ему потребовались современные наземные системы жизнеобеспечения… Клаусс тяжело вздохнул и сделал ещё несколько глотков из бутылки. Как глупо он тогда попал в рабство к Хайлоку! Не торгуясь, Хайлок скупил современнейшие проекты ионных установок по цементированию несущих конструкций убежищ, системы регенерации воды, воздуха и продуктов питания. И ещё много проектов, реализация которых была приостановлена. С разработчиками заключались выгодные контракты, и они с семьями убывали из Центра на новое место работы. В очередной свой визит Хайлок запросил теплообменники для замкнутых жилых и нежилых комплексов длительного пользования. Вот тогда Клаусс и решил, что получает шанс подтвердить свою энтропийную теорию в действующей установке. Экспертная группа Хайлока, после ознакомления с расчетами и выводами по ним, сразу оценила значение и масштабность открытия. В скором времени почти все сотрудники лаборатории энтропийных систем, во главе с Клауссом, летели в транспортном самолете над системой Скалистых гор. «Ковчег», где им предстояло провести за работой ближайшие три года, находился внутри высоченной, в два километра высотой, горы. Каждый из тридцати этажей комплекса имел свои улицы-коридоры с лабораторными, хозяйственными, жилыми и прочими помещениями. Расстояние по высоте между этажами было от десяти до пятнадцати метров, в зависимости от прочности горной породы. Под комплексом, почти на километровой глубине, вырабатывала электроэнергию атомная электростанция с пассивным отводом тепла из-под оболочки реактора. И хотя вмешательства человека в её работу не требовалось, но незначительное прогрессирующее повышение температуры в реакторных залах вызывало опасения. Разобравшись с обстановкой на АЭС, Клаусс сделал вывод, что через пять лет, при имеющейся нагрузке, температура внутри станции достигнет критической и Ковчег сварится в атомном котле, если немедленно не остановить реакторы и не начать реконструкцию теплообменников. Хайлок наотрез отказался от такого предложения. - Те, кто дает мне деньги на проект, - говорил Хайлок Клауссу, - должны быть уверены, что они и их дети могут прожить здесь долгие годы в безопасности и комфорте. Вы представляете, что означает приостановка работ? Лично для вас, доктор Клаусс – то, что вы никогда не узнаете, найдет ли применение ваш гениальный проект или будет похоронен вместе с вами. Не только в моих, но и в ваших интересах найти другое решение…. Клаусс вздохнул, отрываясь от воспоминаний: - Решение найдено, вот оно, - он ещё раз взглянул на голограмму установки, - осталось только нажать кнопку. Не знаю, кто её включит, а мне осталось только нажимать кнопки в кабине лифта…
Глава 3 Послание
Часы на стене лаборатории показывали 22 часа по Гринвичу. Через час концерт закончится, и Клауссу надо будет быть на месте возле своего лифта. А сейчас на сцене амфитеатра, возможно, поёт его любимая певица Мелани Граф. Клаусс хлебнул из бутылки и включил трансляцию из концертного зала. Музыка и удивительный женский голос заполнили лабораторию. Действительно, пела Мелани. Голограмма на демонстраторе показывала часть амфитеатра и подиум с певицей. Изображение приблизилось. И вот уже перед ним на демонстрационном столике стоит изящная фигурка той, чье пение вызывало у него непонятный трепет. Равнодушный, как и многие ученые-физики к разного рода песнопениям и к искусству в целом, Клаусс, тем не менее, полюбил Мелани сразу и навсегда. И сейчас он стоял перед демонстратором, завороженный её даром. Мелани пела на итальянском. О чём-то безвозвратно потерянном и, прижав руки к груди, молила начать всё сначала. Не отдавая себе отчета, Клаусс протянул руку к изображению, как бы желая коснуться её красивых темных локонов. Внезапно певица повернула лицо в его сторону и взглянула своими прекрасными печальными глазами. От неожиданности Клаусс отдернул руку и оглянулся, как будто испугавшись, что кто-то может заметить его слабость. Смущенно побарабанив пальцами по столешнице, он пробормотал: - Как это Хайлоку удалось заполучить на три года такое чудо в эту берлогу? Вздохнув, он окинул взглядом лабораторию и вдруг вспомнил слова Нортона о личном послании. Очень странно и загадочно. Все давно знают, что ему доступ в лабораторию закрыт. Тем не менее… Не отключая трансляцию из амфитеатра, Клаусс вызвал на демонстратор личный раздел и открыл сообщение.
- Стив, дружище, привет! – университетский приятель, а ныне начальник службы безопасности Ковчега Крис Линдон, выскочил голограммой, рядом с остальными изображениями на демонстраторе. - Удивлен? Всё правильно. Ты получишь этот файл только через три месяца после того, как я его отправлю. Клаусс посмотрел на дату. Письмо пришло через три месяца после того, как Клаусса отстранили от работы. Ещё три месяца оно провалялось в компьютере. В итоге прошло уже полгода. Ровно столько времени он не встречался с Крисом. Даже была обида на друга. При его-то возможностях мог бы поинтересоваться, как живется лифтеру. Получалось, что Линдон до сих пор не знает, чем сейчас занимается Клаусс. Странно. - Спросишь, к чему такая задержка во времени? – продолжал Крис, - Да к тому что Хайлок прогонит тебя через полиграф сразу же, после того, как меня запакуют. Правда, в разговорах с тобой я старался не болтать лишнего. Надеюсь, ты сейчас в добром здравии и снова потягиваешь свой любимый «Бурбон»? Клаусс усмехнулся последним словам друга и чокнулся бутылкой с изображением Криса на демонстраторе. Нет, на «детекторе лжи» его не пытали. В кабинете, где решалась его дальнейшая судьба, провели только тестирование с помощью приборов, на какую должность из вакантных он больше подходит. Помнится, тогда элита потребовала, чтобы в лифтах были служивые в ливреях. Там же с него сняли мерку, чтобы пошить мундир. - В отличие от тебя, дружище, у меня совсем мало времени, - заторопился Крис, - а надо ещё много сказать. Если ты сейчас видишь мою физиономию, значит, меня уже нет в живых, либо Хайлок запер меня на тринадцатом этаже рядом с психами. Клаусс подался вместе с креслом вперед: «О чём это он?» - Начну с того, почему Хайлок отстраняет меня от должности, - Крис посмотрел на свои часы, - сутки назад главный инженер гигаваттников, тех, что строят для твоего проекта, да, Казарин из России, - уточнил он, - сошел с ума. Так, что сроки завершения работ на станции под большим вопросом. Спросишь, причем тут я? А притом, что Казарин ухитрился отключить питание передатчиков подавления радиоволн и на самодельном приемнике прослушал эфир. То есть нарушил пункт договора, запрещающий любое общение с внешним миром. Что он услышал, мне догадаться не трудно, но этого хватило ему, чтобы съехать с катушек. Об этом чуть позже, а пока - наберись терпения. Вместо изображения Криса на демонстраторе появилась схема Ковчега. Она напоминала гриб на толстой ножке, прикрытый сверху бумажным кульком, где кульком был контур горы. От этого кулька к следующему, меньших размеров, тянулась ниточка оранжереи - энтропийного преобразователя. У подножия горы, где прятался Ковчег, синела лужица водоёма - на создании искусственного озера в рамках проекта в свое время настоял Клаусс. - Ты эту схему знаешь не хуже меня. Вот здесь, - раздался голос Криса за кадром, и на изображении замерцала оранжерея со щитами, водоем и подножие горы с входом, - находятся элементы твоей установки. Вот это, - сейчас же по периметру побежали зеленые точки, - генераторы силовых полей для защиты оборудования от ударной волны. На очереди установка щитов выше свода амфитеатра и создание замкнутой системы теплообмена, - на контуре горы высветился незащищенный участок, - Я не знаю, сможешь ли ты закончить работу. Все поставки с большой земли прекращены. Сам изготовить мембраны для демона ты не сможешь. Клаусс уже знал, что Нортону удалось замкнуть систему без недостающего участка. Этого вполне хватит для поддержания стабильной температуры во всем комплексе. Почему же Хайлок запретил дальнейшую разработку установки? Не из-за прекращения же поставок. И почему Нортон, невзирая на запрет, завершил работу? С этими мыслями Клаусс продолжил слушать своего друга. - Хайлок перед выбором. Так получилось, что нашим банкирам захотелось просторных этажей и дополнительных помещений, когда амфитеатр был уже готов. Пожелания выполнили, но вышли за критическую отметку безопасности. Теперь, при ожидаемой силе ударной волны, вершину горы снесет, как соломенную шляпу. Сам понимаешь, что верхние этажи сложатся карточным домиком. И неизвестно, что станет с нижними. Олигархи знают об этом и требуют от Хайлока защитить их апартаменты силовыми полями. Желание вполне законное и задача выполнимая, если бы не сумасшествие Казарина. Этот финт может перечеркнуть весь проект. Инженер никому не доверял. Все чертежи и расчеты он спрятал. Где - неизвестно. Так что, на гигаваттники рассчитывать уже не приходится. Стив, если Хайлок выполнит требование денежных мешков, то на защиту твоей оранжереи энергии не будет. Но что толку спасать апартаменты, если без твоей установки люди перемрут от избытка тепла? При таком раскладе, мое мнение, - переселить элиту в квартирки на нижних этажах, потеснив работяг, а энергию отдать тебе. Но, подозреваю, что у Хайлока на сей счет другие соображения. -Теперь, Стив, приготовься выслушать то, с чем я жил последние три года, - Крис снова появился на демонстраторе, - и обещай, что не подскочишь, и не побежишь спасать мир, а сначала все обдумаешь, как это сделал я. Вспомни, как Центр отказался покупать информацию с космических зондов у коммерсантов. Именно в это время разведчики Хайлока обнаружили космический объект, который движется из Магелланова облака, как говорят моряки, галсом к курсу солнечной системы (под прямым углом. Прим. автора). Обнаружить с Земли его почти невозможно. Мощных обсерваторий в южном полушарии нет. Сначала Хайлок хотел получить за информацию хороший куш. Но, когда ему принесли очередную сводку с расчетами, он понял, что деньги скоро ничего не будут значить. - Хайлок трезво оценил обстановку и сразу засекретил информацию. Нахватал кредитов под бешеные проценты - отдавать долг все равно никому не собирался - и начал реконструкцию Ковчега, который построил ещё в ожидании Апофиза. Сейчас Магеллан присылает «подарок» на порядок выше. Тебе ли объяснять, что станет с Землей после столкновения с такой массой. Погибнут даже микробы в вулканах. (Термофилы – прим. автора). Переселить элиту с верхних этажей на нижние Хайлок не рискнет. Если что-то пойдет не по обещанному плану – олигархи поджарят его на медленном огне. Не все кредиторы оказались тупорылыми. Тех, кто взял выданные деньги под жесткий контроль, пришлось переселить в Ковчег и посвятить в тему. А Хайлок не собирается умирать и плевать ему на всех в Ковчеге. На космодроме давно уже стоит корабль, подготовленный когда-то для полета на Марс. В многокилометровых подземных хранилищах под надежной защитой находится уникальный генофонд. Похоже, Хайлок хочет пережить катастрофу любым способом и стать властелином мертвой планеты, где жизнь сотворит по своему усмотрению. И этот лис сделает все, чтобы ему не помешали. - Сейчас земляне уже знают об астероиде. Известие встретили по-разному. Кто с достоинством, кто-то пустился во все тяжкие. Много самоубийств. Однако жизнь продолжается. Остановилась только тяжелая промышленность. Готовятся убежища, подобные Ковчегу. Но, Клаусс, у них нет твоей установки! Это только на время отодвинет неминуемую смерть, - Крис посмотрел куда-то вбок, затем, почти скороговоркой закончил: - Для нас все закончилось бы хеппиэндом, но, Казарин включил радио. В России у него остались жена и дочь, которых он очень любит. - Все, дружище. За мной уже идут. Астероид упадет в море Уэдделла в субботу 9 июля 39-го в 23.30 по Гринвичу. Прощай!
Клаусс сидел в кресле, придавленный известием и отсутствующим взглядом смотрел на столик. На нем продолжала вертеться «галерея», а клоуны развлекали публику. Смех в амфитеатре вывел его из оцепенения. Какой же он болван. Концерт. Значит, сегодня суббота! Дата, какая дата? Он потянулся к клавиатуре, в волнении забыв, что на противоположной стене висит табло. Внезапно на демонстраторе, где только что находился Крис, возникло изображение Нортона.
Глава 4 День гнева «Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море…» (Откровение святого Иоанна Богослова Глава 8) - Простите, доктор Клаусс, - начал Нортон, - наши компьютерные гении Андрей с Владом вскрыли ваш почтовый ящик, и мы теперь знаем, о чем рассказал господин Линдон.Клаусс замер, не закончив движение. Вспышкой в сознании мелькнула мысль: «Так Нортон знал? Черт бы побрал его деликатность! А если бы я не открыл письмо?» Он вспомнил сутулую спину бывшего помощника, уходящего сквозь толпу в амфитеатр. В горле мгновенно пересохло. Клаусс не глядя нащупал бутылку и сделал несколько глотков. - У всех нас во внешнем мире остались те, кто нам дорог, - говорил Нортон, - их уже не спасти, но рядом - наши дети. Ради них на свой страх и риск мы продолжили вашу работу. - Открыто выступать против Хайлока, так же как и найти союзников среди олигархов, было равносильно самоубийству – за каждым нашим шагом следила служба безопасности. Работы завершали под видом монтажа генераторов силовых полей над амфитеатром. - Испытания проведены. Отклонений от проекта – ноль. Вентиляция и кондиционирование автоматически переключатся на установку с демоном при температуре плюс тридцать в Ковчеге. Регулировка… Каждая фраза отдавалась болью в мозгу Клаусса. Чувство вины перед подчиненными - его товарищами - захлестнуло сознание. Ему казалось, что он смалодушничал, бросив их в трудную минуту. - Ещё, - продолжал Нортон, - защиту верхних этажей и амфитеатра силовыми полями Хайлок будет включать с пульта дистанционного управления, который всегда при нем. Кнопка же включения защиты демона находится в силовом отсеке нашей лаборатории и Вам решать, включать ее или нет. Сборы по субботам в амфитеатре не случайно совпадают по времени с падением астероида. Так Хайлок приучил народ к общему сбору и обезопасил себя от вмешательства в его замыслы. Какую он приготовил пакость, мы не знаем. И только вы, доктор Клаусс, благодаря господину Линдону, можете повлиять на события. Мы уходим в амфитеатр, и чувствуем, что не вернемся. В наших молитвах Вы принимаете Решение. И каким бы оно ни было, мы - с Вами… Дзинькнув, разбилась об пол бутылка с остатками виски. Седая голова Клаусса бессильно откинулась на спинку кресла. Хриплый голос вырвался из горла: «Хайлок! Я уничтожу тебя!» С этими словами он ринулся к выходу, по дороге отшвырнув робота-уборщика, собиравшего осколки на полу. Так быстро Клаусс не бегал со студенческих времен. Рывок до ближайшего лифта. Заблокирован. К лестнице - весь проем перегородила бронированная плита - включилась программа поэтажной герметизации Ковчега перед встречей ударной волны… Сон, страшный сон. Виденный им когда-то в детстве… - А-а-а…! – крик, отдаваясь эхом в пустых коридорах, затих вдали…. Клаусс обхватил голову руками и, опираясь спиной о стену, медленно сполз на пол. На одеревеневших ногах он вернулся в лабораторию. На стене под часами светилось табло: девятое июля… Под куполом вместо светильников вспыхнули тысячи экранов. С них в чашу амфитеатра заглянуло синее небо с редкими розовеющими облаками. Там, за толщей горных пород, заканчивался обычный земной день. Солнце уже клонилось к горизонту. В распадках между гор с заснеженными вершинами отбрасывали тени зеленые леса и поблескивала на перекатах река. Клаусс отстраненно смотрел на демонстратор, понимая, что видит эту картину в последний раз. Он устало прикрыл глаза. Как не хочется умирать!
Закончился антракт. Зал заполнялся оживленно разговаривающими зрителями.Хайлок сидел в прозрачной кабине управления и нервно постукивал пальцами по столешнице операторского пульта. До падения астероида остались считанные минуты. Сейчас главное – не допустить паники у населения после того, как он сообщит о Пришествии. Еще, эти олигарховские соглядатаи, которые окружили кабину и мозолят глаза. Тоже могут стать помехой…Наконец приборы показали, что регистрация закончена, и Хайлок включил микрофон.- Дамы и господа! Все вы прекрасно знаете, что представляет собой Ковчег. В нем воплотился ваш труд и достижения ученых. Комплекс настолько надежен, что, расколись Земля на куски, он сохранит свою жизнеспособность. Настал день, когда можно сказать: Ковчег построен и готов встретить любую опасность!Дождавшись, пока стихнут аплодисменты, Хайлок продолжил:- А теперь представьте себе, ну, скажем, стенд для стрельбы по летающим тарелочкам (оживление в зале). Представили? Из машинки вылетает мишень и свободно, не встречая преград, летит. Стрелок делает выстрел. Пуля, казалось бы, летит в пустое место. Но в определенный момент траектории пули и мишени совпадают. Хайлок сделал короткую паузу, чтобы добавить успокоительное в ароматизирующую смесь, загоняемую под кресла в амфитеатре по вентиляционным каналам. - Теперь представьте такой стенд в масштабе вселенной. Наша планета, влекомая солнцем по задворкам галактики, миллионы лет движется к созвездию Геркулеса. Из Магелланова облака неведомый стрелок, так же, много-много лет назад, выпускает пулю в Млечный путь. По трагическому стечению обстоятельств через несколько минут пути этой пули и нашей Земли совпадут. По залу прокатился встревоженный гул. «Хорошо, - подумал Хайлок, - обошлось без истерик…» - Сейчас мы станем свидетелями события, которое может произойти раз в миллиард лет. Сначала увидим вспышку, точнее, отблески в атмосфере от взрыва, который произойдет за десятки тысяч километров отсюда. Через полчаса Ковчег тряхнет продольной волной землетрясения, от этого никуда не денешься, еще через полчаса - поперечной. От воздушной ударной волны нас защитит силовое поле. Я его включу чуть позже, потому что оно настолько сильное, что обзорные камеры отключатся, лишая нас уникального зрелища. - Ваши дети сейчас в безопасности. Они спят в своих кроватках под присмотром кибернянь. Грядущие события не отразятся на психике наших любимых чад. Здесь же, на открытом пространстве амфитеатра, вам будет легче перенести землетрясение. Купол настолько надежен, что скорее гора развалится, чем этот свод… Все это время в лаборатории, сидя в кресле, Клаусс наблюдал из-под полуопущенных век за действом в амфитеатре. «Как же этот ублюдок гипнотизирует людей! – думал он, - будто сейчас им предстоит аттракцион на американских горках, а не мучительная смерть. Ненавижу…!»
В этот момент с юга, стремительно поглощая облака и солнце, небо закрыла багровая пелена. Она быстро меняла свой цвет и становилась все ярче и ярче. В зале началась паника. Раздались истеричные крики: «Защиту, включите защиту!».Хайлок удовлетворенно кивнул. Все идет по плану. Сейчас за ним должен прилететь вертолет и нежелательно, чтобы кто-то это видел. Он незаметно посмотрел на своих «палачей». Те, с каменными лицами, продолжали наблюдение за ним.- Спокойствие! Я включаю силовое поле, - Хайлок нажал кнопку и изображения на экранах стали расплываться, а затем совсем исчезли. Соглядатаи, опекающие Хайлока, расслабились и отошли к своим креслам.- А сейчас потренируемся перед встречей со стихией. Пристегнитесь ремнями безопасности, - испуганные люди безропотно выполнили указание, - они надежные, и вы почувствуете себя комфортно. Теперь нагните голову ближе к коленям и замрите… Усыпляющий газ сработал почти мгновенно. Лишь несколько толстяков, не успевших перегнуться через свои животы, все ещё недоуменно вертели головами, но, вскоре и они обвисли на ремнях. - Так будет лучше для вас, - произнес Хайлок, глядя на уснувших людей, - видит Бог, я не хотел этого. Но, мои планы изменились… Хайлок отключил защиту и отбросил уже ненужный пульт. Камеры вновь обрели зрение, и в амфитеатр хлынул ярко-оранжевый свет. Единственным темным пятном на экранах был силуэт заходящего на посадку вертолета… Снята блокировка у пассажирских лифтов, открыт шлюз, ведущий на вертолетную площадку, отключено энергоемкое оборудование. Хайлок надел противогаз и вышел из кабины. Через пять минут он будет на космодроме. Еще через пятнадцать корабль вынесет его вместе с семьей и верным экипажем на околоземную орбиту…. Клаусс лежал на полу лаборатории без сознания - потрясение от увиденного повергла его в шок, сердце подпрыгнуло куда-то к горлу и Клаусс выпал из кресла…. Когда он очнулся, яркая голограмма все так же бесстрастно показывала спящих людей. Мысли медленно ворочались в голове. Последние мгновения человеческой истории? А, может быть, так и должно быть? Зачем такой мир… В горле пересохло. На левую сторону груди как будто кто-то наступил ногой и время от времени поворачивал пяткой. Наконец, Клаусс вспомнил, что в шкафу у Нортона осталась вторая бутылка с виски. Пошатываясь, он направился на ее поиски. Нортон. Добрый, застенчивый друг! А сколько ещё замечательных людей было на его жизненном пути. Гений Мелани…. Нет. Человечество, все же – не самая худшая цивилизация из бывших на Земле… И вдруг на полпути к шкафу Клаусс остановился. Что-то не так было в изображении из амфитеатра. И тут до него дошло – свет в зале падал от экранов внешнего обзора! Значит, Хайлок выключил силовое поле. Для чего? Чтобы выйти из Ковчега и убежать! И тем самым развязал Клауссу руки! Изменив намерение, Клаусс шагнул в сторону силового отсека. Теперь ничто не помешает ему забрать энергию и включить защиту своей установки. Раздался страшный гул, стены и потолок заходили в бешеной пляске, пол выпрыгнул из-под ног. Захлебнувшись в бесконечном вибрирующем крике, Клаусс попытался куда-то бежать, падал и снова бежал, пока его не бросило на стену. Ударившись головой, он упал без сознания. Темно. Лишь местами горят лампы аварийного освещения. Подрагивает пол – снаружи продолжают рушиться скалы. Клаусс потрогал затылок и сморщился от боли. Сколько он пролежал без сознания? Была ли вторая волна землетрясения? С трудом сориентировавшись, Клаусс пополз к щиту на четвереньках. Напрягая зрение, нашел нужную кнопку. Вздрогнувшее внутри щита оборудование подсказало ему – сигнал пошел по назначению…
Огненной фрезой неслась ударная волна над землей, срезая все, что встречалось ей на пути. Наткнувшись на тоненькую ниточку оранжереи и не сумев справиться с силовым полем, она закидала ее обломками скал, которые вскоре превратятся в горящую лаву. Ворвалась через открытый шлюз внутрь горы и обрушила купол амфитеатра вместе с полутора десятками из тридцати этажей и затихла на первом, напоследок перевернув лист в детской книжке, забытой в коридоре ребенком.... Человек, наблюдавший из иллюминатора космического корабля за тем, как планета из голубой превращается в огненно-рыжую, перекрестился.Другой, вжавшись в угол лаборатории на двенадцатом этаже Ковчега, зажимал руками уши, из которых сочилась кровь…. Глава 5 Клаусс
Вспыхнувший яркий свет заставил Клаусса прикрыть глаза ладонью. Автоматика с электроникой, наконец, справились с повреждениями в силовых цепях, и в лаборатории включилось освещение. Клаусс закашлялся и выплюнул сгусток крови в осевшую на полу пыль. Зачем он это сделал? Никогда не плевался. Тем более кровью. Клаусс огляделся, не узнавая место. Картинка перед глазами плыла, не давая сосредоточиться. Где он? Что ему делать в этом углу? Как сюда попал? Руки в крови, рубашка… манжеты тоже. На нем дурацкий костюм… может, он был на каком-то приеме, напился до беспамятства и подрался? Где все остальные? Его что, избили и бросили одного в этой грязи? Где у них туалетная комната? Мысли путались и обрывались. Клаусс, держась за стенку, попытался подняться. Тут же из носа побежала кровь, добавляя бурых пятен на полу. Голову сжало, как стальным обручем. В сознании наступил сумрак. Облачко пыли поднялось над упавшим телом. Включилась приточно-вытяжная вентиляция, выравнивая температуру и давление в помещении. Засновали, наводя порядок, роботы-уборщики. При подрагиваниях пола они замирали и вновь бежали по своим маршрутам, как только вибрация стихала.
С момента катастрофы прошли сутки. Табло на стене высвечивало цифры – 00.01 по Гринвичу, 11 июля. Время отщелкивало свои неумолимые секунды уже для нового мира. Нет теперь ни Гринвича, ни Лондона, ни Парижа… Клаусс с открытыми глазами все еще лежал на полу. Он вспомнил все. Даже то, что память отказывалась выдавать. О том чтобы перебраться в кресло не могло быть и речи. Затекшие мышцы не хотели подчиняться его приказам. Наконец кровообращение восстановилось и Клаусс, добравшись до душевой кабинки, встал под струю горячей воды. Переодевшись в раздевалке в чью-то рабочую одежду, он вооружился в мастерской лаборатории ящиком с инструментом и вышел в коридор. Ему предстоял бой. Не только со стихией, но и с самим собой, со своим одиночеством. Аналитический ум ученого уже просчитал возможные варианты развития событий, но, надеясь на чудо, Клаусс рвался наверх в амфитеатр. На поверхности бушевала стихия. Даже здесь за километровой толщей горных пород ощущались её удары. К ним добавлялись подземные толчки растревоженного ядра планеты. Шагая по пыльному коридору, ему то и дело приходилось прислоняться к стене, пережидая дрожь горы. Подъём вверх по лестнице исключался – искореженные блокировочные плиты намертво засели в пазах. Информационное табло грузового лифта сообщало, что тот отключен центральным компьютером, а створки перекрыты бронированным щитом. У ближайшего пассажирского лифта защитный экран был поднят, но на вызов кабина не реагировала, высвечивая неисправность. Порывшись в ящике, Клаусс достал ремонтный ключ и открыл двери в шахту. Вереница светильников, отражаясь в блестящем монорельсе, уходила глубоко вниз. Верхнюю же часть шахты скрывала темнота. Лишь на уровне тринадцатого-четырнадцатого этажей светились несколько ламп. Попытка подняться по скобам аварийного трапа закончилась неудачей. При первом же подземном толчке руки и ноги задрожали от напряжения, и Клаусс поспешил вернуться назад. Надо было восстановить силы и запастись страховочным поясом. По дороге к пищеблоку, или, как его называли Андрей с Владом – кафешке, он задумался: если лифтовые кабины разрушены вместе с верхними этажами, осталась еще одна, та, на которой он сюда приехал! Забыв о еде, Клаусс, спотыкаясь, побежал в сектор, где он оставил Свою кабину. Двенадцатый лифт был на двенадцатом этаже. После нажатия на кнопку створки дрогнули и со скрипом разошлись на ширину ладони. Из щели в коридор посыпались мелкие камни. Обдирая руки в кровь, Клаусс освободил дверцы от завала, и они разъехались полностью. В центре крыши лифта зияла дыра, а сама кабина почти на треть засыпана разнокалиберными камнями и было чудом то, что она под этой тяжестью не рухнула вниз. Вызвав коридорного робота, тотчас приступившего к уборке, Клаусс, едва переставляя ноги, поплелся к пищеблоку. Аппетита не было, как и желания жить. Ткнув наугад в строчки меню он, не чувствуя вкуса, пожевал то, что выставил ему на столик подкатившийся кибер-официант. Здесь же за столом, так и не поняв, что он ел, Клаусс забылся, уронив голову на сложенные руки. Очнулся он от голосов, которые раздавались над ухом. Разговаривали Андрей с Владом. Как тогда, полгода назад… - Эх, сейчас бы наваристых щей со сметанкой, - говорил Влад, не обращая внимания на сидящего рядом Клаусса, - да с сухариками… - Не трави душу, гад, - отшучивался Андрей, поедая синтетических устриц, - а то я сейчас вспомню шашлычки на природе, уху на костерке возле озера, и девушек, которые холодную водочку разливают. - Ха, а еще… Переговариваясь, они быстро и с аппетитом поели. Потом бодро встали из-за столика и растаяли в воздухе, не дойдя до выхода, оставив за собой отголоски разговора. Клаусс смахнул слезу. Вдруг ему остро захотелось этих самых русских «штей» с сухариками, шашлыков и водки в запотевшем графинчике. Он подозвал официанта и заказал ему блюда, которыми тот заставил весь стол. Брикеты с чем-то розовым, колбаски, филе, какие-то напитки…. И Клаусс ел все подряд, пока не почувствовал, что больше не может проглотить ни кусочка. Лифт сиял чистотой. Только рваная дыра в потолке напоминала о камнепаде. Рука Клаусса зависла над кнопками: на тридцатый этаж нельзя – явно, что там есть необратимые разрушения. Тринадцатой кнопки вообще нет. Никто из обитателей Ковчега не захотел жить на тринадцатом этаже. Поэтому там разместились склады, психлечебница и внутренняя тюрьма. Служащие попадали туда с других этажей по лестницам или грузовыми лифтами. Не было кнопок и с первой по третью: на случай разгерметизации нижних этажей и поражения ударной волной конструкторы обезопасили шахту, начав ее с четвертого. Палец нажал четырнадцатую. Скрежетнув камешками, раздавленными кабиной о монорельс, лифт поехал вверх. Снаружи раздался удар. Загудели тяговые электромагниты. По крыше лифта что-то с грохотом прокатилось, и через пролом в потолке на пол посыпались камни. Не доехав до тринадцатого этажа, кабина уперлась в какую-то преграду и остановилась. Клаусс тут же нажал «стоп» и прислушался. Ничего, кроме ставших уже привычными звуков стихии на поверхности. Подавив желание вернуться назад, Клаусс подтащил сиденье на середину лифта, и, рискуя получить камнем по голове, выглянул через дыру наружу. Вначале ему показалось, что путь преградила каменная глыба, застрявшая в шахте. Но, приглядевшись в тусклом свете фонарей, он понял, что это кусок цементирующей пластины, отставшей от стены шахты. Нижний её край впился в обнаженную горную породу, а верхний лежал на монорельсе. Сверху пластины лежала груда камней. Клаусс спустился на пол. Возможно, этот обломок спас лифт от разрушения в пик ударной волны, но теперь стал для него помехой и угрозой. Кабина левым углом подпирала накренившуюся пластину, и было неизвестно, что произойдет, если лифт, оторвавшись от нее, пойдет вниз. Блестящий теоретик, Клаусс, столкнувшись лицом к лицу с реальностью, растерялся как практик. Задвинув сидение назад в угол, он сел на него и прислонившись плечом к одной из стенок, закрыл глаза. Кабину изредка покачивало. В нее входили и выходили о чем-то разговаривающие между собой люди. Потом он оказался на краю темной бездонной пропасти. Ветер с клочьями тумана хлестал Клаусса по лицу. Пропасть затягивала его к себе. Еще миг и он улетит вниз в бесконечный полет… Вдруг сзади кто-то крепко взял его за руку. Это был Нортон. - Доктор Клаусс, - сказал он своим мягким голосом, - Вы забыли крылья… Клаусс вздрогнул и открыл глаза. В кабине было пусто. Придавленная к стенке рука онемела, и в ней острыми иголками покалывала боль. Боже! Как он мог забыть? Сын Нортона… дети. Вторые сутки неизвестно что с ними. Клаусс, забыв об опасности, нажал кнопку одиннадцатого этажа.
Глава 6 Пробуждение
Кабина вздрогнула, отрываясь от преграды. По крыше загрохотали камни. На пол опять сыпануло из дыры в потолке. Клаусс инстинктивно втянул голову в плечи, ожидая падения пластины с грузом. Неужели вот так нелепо закончится его жизнь, после того как пережит апокалипсис?! Уже выходя в коридор одиннадцатого этажа, и выговаривая себе за опрометчивость, Клаусс вытер вспотевший лоб. Глянул вверх, как бы пытаясь разглядеть притаившуюся смерть с многотонной начинкой. Сейчас пластина выдержала, но, рано или поздно она рухнет и раздавит кабину. Покачав головой, Клаусс оставил решение проблемы на потом. Сначала надо найти сына Нортона. Остановившись у первой двери, Клаусс прочитал надпись на табличке: «академик Великодный, доктор Великодная». У этих детей нет. В следующем номере жил одиночка - профессор Клейман. Только в десятой по счету квартире Клаусс нашел первый след – здесь жила супружеская пара Дюбуа с сыном Анри. Клаусс потянул ручку двери на себя. Открыто. На жилых этажах, как правило, запирались только изнутри. Бокс из трех комнатушек, не считая душевой и туалета, - гостиной и двух спален. В детской у кровати, в которой спал ребенок, стояла миловидная женщина – киберняня. - Сколько времени спит ребенок? – спросил Клаусс у няни. - Тридцать пять часов сорок две минуты. - Сколько времени он должен спать? - продолжал Клаусс. - Десять часов. - Почему ребенок не разбужен по истечении десяти часов? - Дополнения к программе: «Электросон отключают родители». Клаусс кивнул головой. Месяца четыре назад был инцидент - во время очередного концерта в амфитеатре, дети, оставленные под присмотром кибернянь, устроили состязание между этажами – дерби на коридорных уборщиках. Наездники отделались синяками и ушибами, а десяток роботов пришлось утилизировать. Хайлок тогда не стал никого наказывать, но в Правилах появилось дополнение: дети, оставленные без присмотра родителей или педагогов, должны находиться в своих комнатах под воздействием электросна. Клаусс опустился на пуфик рядом с кроватью. Детей у Клаусса не было. Ни своих, ни приемных. Его бывшая жена Элизабет, большая любительница светских тусовок и модных салонов, даже слышать об этом не хотела. А Клаусс не настаивал. Научная работа отнимала слишком много времени, что очень раздражало Элизабет. В конце концов их брак распался, а последующие мимолетные увлечения Клаусса потомства не оставили. Сейчас он смотрел на разметавшегося во сне мальчишку - первое живое существо, обнаруженное им за последние двое суток. Никто не мог предположить, что сон продлится столь долго. Что это – случайность или чей-то злой умысел? Или закономерность? Только люди способны любое событие подвести под термин «случайность». Природа же гармонична и закономерна. Вправе ли Разум вмешиваться в эту цепочку и вносить возмущение во всемирный порядок? Будет ли резонанс от этого возмущения в будущем вселенной? И что такое Разум? Комариный писк на фоне симфонического оркестра? Или вообще - артефакт, который не должен существовать в Природе? Что ждет ребенка после пробуждения? Всё то, что уже проходили? Выживание любой ценой? Борьба за власть и владычество или удел раба? Вправе ли он, Клаусс распоряжаться судьбой Анри, который впоследствии, возможно, проклянёт этот миг? Клаусс уронил голову на спинку кровати и прикрыл глаза. На ученых советах в Центре не раз рассматривались сценарии развития событий, подобных этому. Ему не трудно было представить, что сейчас творится на поверхности. Труднее было разобраться в себе самом. Сейчас Клаусс вспоминал мир, которого уже нет. Мир разврата, боли, насилия и лицемерия, мир миллиардов Ненасытных Потребителей, жирующих на теле планеты и поглощающих плоды трудов Созидателей… Мир без перспектив, где Человек уже забыл свое предназначение. Да, и было ли таковое...? Клаусс подумал о своей жене. - А что я? – сразу же откликнулась Лиз, - разве я не была украшением в твоей жизни? - Была, Лиз, была, - вздохнул Клаусс, - и, наверное, не только моей. Более бесполезного и стервозного существа я не встречал. - Ты просто за своей работой не видел настоящей жизни. Я – невинный цветок по сравнению с другими. Или для тебя ничто не имеет ценности, если это нельзя съесть, надеть или залить в бензобак? - Ты, как всегда, не о том…. Нет, Лиз, я не против цветов. Только цветы тоже бывают разными – одни сорные паразиты, другие – как Мелани… Фыркнув, Элизабет исчезла, оставив за собой шлейф дорогого парфюма. - Всё, я, кажется, созрел, как пациент тринадцатого этажа, - пробормотал Клаусс. Диалог с женой вернул его в реальность. Он протянул руку и отключил электросон. - Я не Бог и не знаю, что делаю, Анри, но я даю тебе шанс начать все сначала…. В ожидании, пока ребенок проснется, Клаусс продолжал размышлять: - Лет через пятьдесят закончится топливо в реакторах. К этому времени стерильная планета ещё не будет готова принять своих новых господ. Смерть этих мальчишек и девчонок, разбуженных мной, будет ужасной и ляжет на мою совесть. Может, мне ещё не поздно лечь рядом с дитём и разом прервать все страдания, преследующие хомо сапиенс? Кто меня осудит за этот поступок? Те, кто успел вырыть норы подобные Ковчегу или улететь на орбиту - доживают последние дни, а может, недели. Возвращаться на выжженную планету - безумие. В подземных бункерах, независимо от их глубины и толщины, рано или поздно наступит тепловая смерть. Так кто же, если не я, себе судья? Не эта же бездушная зеленоглазая кукла. Он посмотрел в сторону няни. Рядом с ней стоял Нортон и, не обращая внимания на его монолог, пытался что-то сказать, показывая рукой на светильник. В это время захныкал проснувшийся ребенок, и Клаусс отвлекся на плач. Когда он обернулся снова, Нортона уже не было, а няня уже спешила к кроватке. - Ну, вы здесь… занимайтесь, - Клаусс боком на цыпочках прокрался к выходу, - а у меня ещё много дел, - закончил он, захлопывая за собой дверь. - Так, кто следующий кандидат в прародители? – спросил себя Клаусс, выискивая перспективную табличку с именами, - и сколько времени мне ещё бродить в этих джунглях? Влево, вправо и прямо перед ним, зигзагами, лабиринтами протянулись километры коридоров. И так - на каждом этаже - своя сейсмоустойчивая планировка десятка тысяч помещений. Нехитрый подсчет показал – на поиски уйдет чуть больше сорока суток. Без поправок на сон и прием пищи. Клаусс, размышляя, остановился перед очередной дверью. Без пищи сорок суток выжить можно, но без воды - максимум через три-пять дней дети начнут умирать во сне…. Что же хотел сказать ему фантом Нортона - суть его же, Клаусса, мысль, сидящая в подсознании? Надо сосредоточиться и вытащить эту мысль на поверхность… Нортон показывал на светильник. Что-то связанное с освещением? Судя по лампам в шахте лифта, электропитание подается вплоть до четырнадцатого этажа. На двенадцатом, насколько он помнит, на какое-то время были перебои. Здесь же – на одиннадцатом – отключения не было. Иначе бы его встретил не спящий, а орущий от страха и одиночества Анри. Клаусс поморщился – мог бы сразу догадаться. Прибор был включен в электросеть… Развернувшись, он пошел к лифту. Надо спуститься на четвертый этаж, где находится щит управления электроснабжением, и обесточить бытовых потребителей. Сразу во всем Ковчеге. Или там, что от него осталось…
Еще со времени ревизии АЭС Клаусс знал устройство щита, поэтому без труда нашел и отключил нужные линии. Потянул время, давая детям проснуться. Прошелся по аппаратной. Проверил показания приборов. Станция работала почти на полную мощность – большая часть энергии уходила на защиту его, Клаусса установки. Температура в реакторных залах в пределах нормы. Значит, Нортон смог подключить охлаждение станции к оранжерее, то есть к энтропийному преобразователю. С пятнадцатого по тридцатый этажи фидеры электропитания были повреждены из-за короткого замыкания - признак того, что верхняя часть Ковчега разрушена. Клаусс сглотнул комок в горле. - Как могло такое произойти? Похоже на то, что один из верхних шлюзов был открыт - такие варианты когда-то просчитывались для анализа аварийных ситуаций. Значит, его друг Крис был прав в своем послании, предупреждая о коварстве Хайлока. Тот ушел и не закрыл за собой дверь. - Где сейчас этот подонок? Успел выйти на околоземную орбиту или прячется где-нибудь на глубине рядом с хранилищем генофонда, лелея мечту наплодить себе клонов? Второе вряд ли. Уж Хайлок-то знал, что без теплообменной установки долго не протянуть. Но если он в космосе, как он собирается вернуться в Ковчег без навигации? Какие козыри еще в рукаве у Хайлока? Так, размышляя, Клаусс включил электропитание по этажам и вернулся к лифту, чтобы, поднявшись вверх, встретиться со своим будущим народцем.
Глава 7 Недетские игры
Одиннадцатый этаж встретил его пустотой. Шагая по коридорам, Клаусс с тревогой думал, что его уловка с отключением электросна не сработала, и приборы по какой-то причине не отключились. Или проснувшиеся дети боятся выходить из комнат из-за периодической тряски Ковчега. Хуже, если у них не хватило сил встать с кровати. Киберняни могли бы помочь, но они были только у детей не старше пяти лет. Он уже хотел вернуться назад в щит управления и повторить отключение, как вдруг краем глаза увидел какое-то движение в конце коридора. Юркая фигура в легком серебристом скафандре нырнула за угол, и оттуда сверкнул лазерный луч. От неожиданности Клаусс отпрянул к стене. Нереальность событий последних двух дней могла преподнести любые сюрпризы. Вспомнились виденные в юности фильмы о космических войнах и пришельцах-завоевателях. - Бред, - пробормотал он, осторожно отступая к лифту, - нет в природе никаких инопланетян, - но, когда из смежного коридора вдогонку за космическим воином с улюлюканьем выскочил отряд индейцев, не смог сдержаться от смеха. И были в том смехе радость, слезы и облегчение. «Индейцы» тоже заметили Клаусса и, волоча за собой пойманного «пришельца», подошли к нему. Кто-то из них узнал лифтера: - Ха! дядюшка Клаусс, мы вас тоже в плен захватили! Галдящая толпа тут же обступила его со всех сторон: - Руки вверх! - Нет, назад! Его надо связать! - Обыскать! От этой детской возни и гомона Клаусса как будто встряхнуло, выбросило из кошмарного сна. Улыбаясь, он поднял руки вверх: - Сдаюсь на милость победителей. У меня есть сообщение для племени. Малыши переглянулись и тут же наперебой закидали его вопросами: - Дядюшка Клаусс, а правда, прикольно трясет? Это специально так сделали? - А почему лестницы закрыли? Чтобы мы хулиганили только у себя? - А когда концерт закончится…? Клаусс опустил руки на головы ребятишек, стоящих рядом, и тихо сказал: - Концерт закончился. И игры тоже. А теперь ведите меня в ваш лагерь. Дети сразу притихли, уловив в его голосе что-то очень серьезное, что означало не только конец игры. «Пришелец» с сожалением затолкал сломанный, видимо, в потасовке с индейцами, бластер в кобуру, снял шлем и спросил: - У нас три центра - космические бродяги, ирокезы и пираты. Куда вести? - Туда, где могут разместиться все, кто есть на этаже. - Это значит, к ним, - светловолосый мальчишка в одежде космического воина ткнул пальцем в сторону индейцев, - так, я пошел? - Да, - ответил Клаусс, - по дороге зайди к пиратам и вместе с ними приходите к… индейцам. В тренажерные залы Ковчега Клаусс никогда не ходил. Сначала в силу своей занятости, потом - из-за апатии, охватившей его после снятия с должности. Теперь, войдя в один из таких залов, где размещался лагерь краснокожих, он с любопытством огляделся. Просторное помещение со сводчатым потолком. Две площадки - волейбольная и баскетбольная, ринг, велотренажеры и пешеходные дорожки. Перекладины, шведские стенки и масса спортивных снарядов. Раздевалки и душевые комнаты. На матах, сложенных стопкой посреди зала, восседал смуглый крепыш лет тринадцати. На нем были только светло-коричневые джинсы с переплетенными шнурками вместо лампасов и головной убор из искусственных пестрых перьев. Увидев входящих, вождь встал и поднял правую руку ладонью вперед. - Приветствую тебя, бледнолицый брат! Какие вести ты принес? - обратился он к Клауссу, но, видя притихших соплеменников, живо скатился с матов и смешался с толпой. Дождавшись пиратов и космических бродяг, Клаусс обратился к детям: - Ваши отцы и матери ушли в Великий путь и оставили меня, чтобы я помог вам стать взрослыми. Как это делать, я не знаю, но, надеюсь, вы мне поможете. Будет трудно, очень трудно без мам и пап, но вы воины, а солдаты не плачут. Родители надеются на вас. Клаусс обвел взглядом посерьёзневшие лица. - Здесь собрались все дети, которые живут на этаже? - спросил он. - Нет, - ответил за всех вождь краснокожих, - малышня с няньками остались у себя. Рано им еще выходить на тропу войны. - Теперь малыши - это ваша забота. Надо заменить им отцов и матерей. Сейчас, - продолжил Клаусс, - капитаны и вождь останутся здесь на совет, а остальным задача - обойти все комнаты и привести сюда всех, всех, всех. Это важно, - подчеркнул он и с надеждой в голосе спросил, - есть среди вас Кольвер Нортон? Из группы потянувшихся из зала детей отделился худенький, давно не стриженный темноволосый мальчишка лет двенадцати и молча подошел к Клауссу…
…Я молча подошел к Клауссу, и он положил мне руку на плечо. Этого прикосновения мне хватило, чтобы понять - случилось что-то непоправимое. Мои друзья оглядывались на нас и, опустив головы, выходили из зала. Воцарилась пронзительно-торжественная тишина. Даже гора, казалось, на время перестала вздрагивать от подземных толчков. И тут из моих глаз брызнули слезы. Я заплакал навзрыд и уткнулся мокрым лицом в куртку Клаусса. Сзади подошли капитаны и вождь. Не сговариваясь, они положили свои руки на другое мое плечо.
Так мы простояли в опустевшем зале, пока не стали появляться отправленные на поиски дети. Слегка отстранившись, Клаусс сказал: - Запомните этот день, ребята. А сейчас мне надо поторопиться на другие уровни. Кто-то из вас должен пойти со мной – будет проще найти контакт с остальными детьми. Остальные останутся здесь. Надо разместить всех живущих на этаже в этом зале. Перенесите сюда кровати и необходимые вещи. Будете жить под присмотром друг друга. Вместе - легче выжить.С этого дня я почти всегда находился рядом с Клауссом - другом моего отца. В тот день мы обошли еще шесть этажей с десятого по пятый и собирали детей в самых просторных помещениях. Испуганные, не понимающие, что происходит, маленькие дети плакали. Старшие их успокаивали. Указания Клаусса и капитанов тут же выполнялись. Был еще один жилой этаж - третий, но туда мы так и не смогли попасть. Эскалаторы и транспортные линии были перекрыты мощными плитами, отделяющими первые три этажа от остального комплекса. Электромоторы приводов подъёма плит бессильно гудели, пытаясь сдвинуть заклинившие экраны. Не помогали и ручные механические подъемники. Клаусс в запыленной робе и сбитыми в кровь руками метался от одного эскалатора к другому. Струйки пота, оставляя полосы, стекали по грязному щетинистому лицу. Наконец, отчаявшись, он опустился на стоявший в коридоре ящик. - Кто скажет, сколько там может быть человек? - спросил он у своих помощников. Мы посовещались, и за всех ответил Бурый Медведь - вождь краснокожих: - Так же, как и на остальных - человек пятьдесят. Но мы даже довольны, что не смогли открыть входы. - Почему ты так говоришь? – устало спросил Клаусс, - там же дети, такие, как и вы. - Нет, это хитрые и коварные гуроны. Это наши враги, - потом, смутившись, вождь перешел на простой язык, - мы с ними деремся. Они постоянно наших ребят колотят и не дают к озеру подходить. Нападают толпой и бьют до крови. Мы не хотим, чтобы они были с нами. - Не гоже сейчас думать о старых обидах, - Клаусс поднялся с ящика, - когда найдем инструменты и механизмы, откроем входы. А пока, надеюсь, у них есть все необходимое для жизни. - Сейчас поднимемся наверх и подведем итоги, - продолжил он, - объединенный штаб предлагаю разместить на девятом уровне. Там же рядом я буду жить в своей комнате. Для штаба выбрали один из учебных классов неподалеку от лифта. В этом первом Совете было двадцать три человека - по три с каждого этажа и мы с Клауссом. Здесь же определилась первая должность в Ковчеге - Летописец. Меня привели к присяге, созвучной с присягой в суде. Она состояла из семи слов: «Отображать правду и только правду, ничего, кроме правды», и усадили за компьютер. Я включил микрофон, камеру и показал, что готов. Сначала Клаусс кратко и сдержанно рассказал о том, что произошло с Ковчегом после падения астероида. Потом капитаны уровней отчитались в том, как идет переселение в общие комнаты. Число детей никто из капитанов так и не смог назвать, остановились на приблизительной цифре - четыреста на семи этажах. Уверенно могли только сказать – все дети или не все. «Не все» - это касалось шестого этажа. Там не смогли найти Алину, двенадцатилетнюю дочку «врачихи, которая психов лечит». Кто-то вспомнил, что она часто убегала на тринадцатый этаж, где работала её мать. Помню, тогда Клаусс поморщился, но ничего не сказал. Видно было, что он сильно устал, но Совет провел на высокой деловой волне. Это был сильнейший заряд. Клаусс говорил, и лица капитанов меняли свои выражения с растерянных на одухотворенные. Они включились в эту игру, отодвинув мысли о трагедии. И это были уже не детские игры. Им предстояло многое сделать. И в первую очередь стать не игрушечными, а настоящими капитанами.
Глава 8 Будни
Последующие дни были заполнены суетой. Лифт челноком метался между этажами. Выходя из кабины, Клаусс всегда блокировал кнопки, чтобы кто-нибудь из озорников или желающих поискать своих родителей, не угнал лифт наверх, туда, где затаилась застрявшей в шахте пластиной смерть. На этажах нас с Клауссом уже ждали дежурные. Тут же посыльные мчались за кем-нибудь из капитанов. Адаптация детей к новым условиям проходила медленно, но верно. Сейчас главной задачей было отвлечь их от гнетущих мыслей, не дать замкнуться в себе. Почувствовать себя нужным в коллективе. Для этого Клаусс придумывал все новые и новые задания, и каждому находилась работа. На этаже, где мы остановились в очередной раз, проходила инвентаризация помещений. Рядом с нами по коридору шел капитан уровня и рассказывал, как они вскрывали комнату секьюрити. - …дверь там была деревянная, мы ее грифом от штанги вышибли. А вот на складах и магазинах не можем, там железные двери и электронные замки стоят. - На вот, держи, - он сунул мне на ходу авторучку с прочным серебристым корпусом, - это тебе как Летописцу, - мы их целый ящик в комнате у охранников нашли. - Да, - заметил Клаусс, - компьютер - хорошо, а блокнот и ручка - надежнее. Так, где ты говоришь, электронные замки? - спросил он капитана, перехватив у меня подарок, - сейчас мы их вот этой штукой попробуем открыть. - Это не простая авторучка, - ответил он на наш немой вопрос, - а электрошокер. Ими были вооружены охранники. Бывший начальник безопасности, помню, такой штукой как отмычкой иногда пользовался. Правда, потом замок менять приходилось… Считыватель кода на дверях, пустив струйку дыма от сгоревшей электроники после разряда электрошокера, освободил ригеля и пропустил нас в склад одного из магазинов. Глядя на полки, забитые товаром и холодильные камеры с продуктами, Клаусс сказал капитану: - В складском компьютере перечень, скорее всего, есть, но советую сделать опись. Займите детей работой. Пусть отвлекутся, потрогают своими руками каждую вещь. Малышей кормите не синтезированной пищей из пищеблока, а вот этими продуктами из холодильников. На нежилом четвертом этаже - перевалочной базе для грузов, мы вскрыли еще несколько складов. Клаусс задумчиво ходил между стеллажами, забитыми коробками, потом вдруг заторопился: - Склады могут подождать. Сейчас важнее проверить оранжерею и реакторные залы. В оранжерею мы так и не попали. Клаусс постоял возле двери шлюза, ведущего к энтропийному преобразователю, потом покачал головой: - Открыть-то мы откроем, но если там есть какие-либо повреждения, закрывать будет некому… Грузовой и пассажирский лифты, ведущие вглубь к подземным галереям и АЭС, находились рядом со щитом управления. Нам повезло - видимо дежурный торопился в амфитеатр и лифты остались незаблокированными. Весь долгий путь вниз мы молча сидели на жесткой скамейке у стенки лифта. Клаусс дремал, откинувшись на спинку сиденья и выставив вперед подбородок, обросший седой щетиной. Успевшая засалиться рабочая одежда висела на нем, как на вешалке. Да, вид у него был неважнецкий. Трудно было поверить, что этот худощавый седой человек с темными кругами вокруг впавших глаз - гений, кумир моего отца. Сейчас он больше походил на рабочего из авторемонтной мастерской, присевшего отдохнуть в перерыве между работой. Наконец кабина остановилась и Клаусс, выйдя из лифта, уверенно пошел по коридору вправо, потом остановился: - Кольвер, тебе придется подождать здесь. Мы не сможем подобрать для тебя защитный костюм, - он потрепал меня по плечу, - еще успеешь. Если на станции все в порядке, я скоро вернусь. Послонявшись по коридору я решил прогуляться в сторону, противоположную той, куда ушел Клаусс. Мне пришлось пройти несколько сот шагов и сделать пару поворотов, прежде чем увидел первую дверь. Большую, массивную, с ручным штурвальным запором. Ею заканчивался коридор. Рядом с ней в стенах коридора, друг против друга, были еще две двери поменьше. Колесо штурвала крутнулось легко, но сдвинуть тяжелую дверь я так и не смог. Дверь же слева, получив удар электрошокером в кодовый замок, распахнулась сама. Вспыхнули люстры, освещая богатые апартаменты. Бродя по залам, я впервые начал постигать значение слова «роскошь». Драпировка стен, картины, мебель, бассейн, спальни, бары… Я остановился у стеллажа с драгоценными украшениями, завороженный игрой света в бриллиантах. Почувствовав чей-то взгляд, я оглянулся. Сзади, грустно улыбаясь, стоял Клаусс. Впервые за все время я увидел улыбку на его лице. - Ты очень похож на своего отца, Кольвер, - сказал он, подходя ближе. - А кто здесь раньше жил, президент? - спросил я. - Не знаю, - покачал головой Клаусс, - скорее всего это бункер Хайлока. Что-то помешало ему здесь отсидеться. Наверное, страх свариться заживо. - Свариться здесь, даже на такой глубине? - Даже здесь. - А почему мы не варимся? - Об этом позаботился твой отец, Кольвер, - ответил Клаусс, и напомнил, - идем, у нас еще масса дел, а здесь мы сделаем музей. Дверь со штурвалом Клаусс открыл, нажав ладонью большую зеленую кнопку, которую раньше я принял за украшение. Когда стихло шипение пневматики, мы шагнули в холодное, большое помещение, настолько протяженное, что синие лампы освещения терялись где-то вдали. Все пространство занимали стройные ряды металлических шкафов с плотными дверцами. Над рядами висели транспаранты: фауна, флора, животный мир, человек… - Что здесь такое? – с любопытством спросил я. - Наше прошлое, и ваше будущее, - Клаусс повернулся ко мне, - это хранилище генофонда, о котором говорил Крис, - он взглядом окинул зал, - Хайлоку надо отдать должное. Он собрал уникальную коллекцию. Драгоценнее всех бриллиантов в его бункере. - Подожди-ка, надо кое-что выяснить…, - вспомнив что-то, он вошел в кабинет, отгороженный от остального помещения прозрачными стенками. Пробежался пальцами по клавиатуре одного из компьютеров, потом удовлетворенно кивнул головой: - Она здесь. - Кто - она? - не понял я. - Мелани Граф… её геномный двойник, - на столике демонстратора появилась очень красивая обнаженная женщина с пышными волосами. Клаусс, спохватившись, щелкнул по клавише - фигурка оделась в облегающее вишневое платье. Я вспомнил её - певица. На лабораторном демонстраторе, когда мы с Клауссом прокручивали записи последних событий в Ковчеге, тогда она тоже была в вишневом платье. Да, пела она удивительно. - А ваш двойник есть? - спросил я. - Сейчас посмотрим… да, есть, - на столике появилось изображение Клаусса. В строгом темном костюме, белой рубашке и галстуке. Густые волосы, подернутые сединой, широкий, открытый лоб. Я критично посмотрел на оригинал. Клаусс смущенно потер ласу на комбинезоне: - Ну, таким я был лет десять назад… - А мой отец…? Клаусс сделал запрос. Ответ отрицательный. Я опустил голову: - Пойдем отсюда… Пока Клаусс закрывал дверь хранилища, я успел взломать следующую дверь в коридоре. За ней оказалась небольшая комната. Почти все пространство её занимали шкафы с работающей аппаратурой. На панелях бегали разноцветные огоньки, жужжали моторчики вентиляторов и приводов. От одного из шкафов вверх, сквозь потолок уходила прозрачная цилиндрическая труба, с фиолетовым свечением вокруг неё. Я заинтересовался и подошел ближе – если труба проходит сквозь потолок, то выше должно быть еще помещение? Тут же на моей голове начали трещать волосы. Подоспевший Клаусс выдернул меня за рукав в коридор: - Без спецкостюма нельзя, – он прикрыл дверь и задумался, потом заговорил, - это передатчик - одна из разработок бывшего нашего института. Для связи из-под земли, причем, с большой глубины. Антенна у него уникальная, но излучение опасно для жизни. Если передатчик сейчас работает, то это кому-то нужно. А нужно может быть только одному человеку – Хайлоку. Теперь мне понятно, как он хочет вернуться в Ковчег - передатчик в роли маяка, - Клаусс опять задумался, потом решительно тряхнул головой, - думаю, будет справедливо, если я его отключу…
Желтым апельсином на фоне черного неба всплыла в иллюминаторе Земля. Яркая со стороны солнца и зловеще-красная с противоположной. Там на темной стороне было видно, как плескались извержениями проснувшиеся вулканы. Ни пыли, ни копоти. Все это сразу превращалось во множество огненных струй, подброшенных чудовищным давлением на сотни километров вверх. Космос жадно всасывал в себя эти завитушки, но, не справившись с притяжением планеты, нехотя отпускал обратно. Хайлок оторвал взгляд от иллюминатора. Завораживающее зрелище, но за месяц на орбите это уже осточертело. Сколько еще ждать, пока атмосфера остынет - год, два? Две тысячи градусов по Цельсию. Как в доменной печи… Он оттолкнулся от стенки и подплыл к приемнику. Вот она – закладка на будущее: передатчик из Ковчега передавал сюда на орбиту свои координаты и некоторые физические параметры из важных объектов – АЭС и хранилища генофонда… По расчетам температура там должна превысить сотню градусов. Аппаратура выдержит, но часть генофонда будет утрачена. Хайлок представил себе, что бы с ним стало, останься он в своем бункере. Нет, лучше уж болтаться на орбите, чем поджариваться в Ковчеге. Он то знал, что защита не спасла бы оставшихся в Ковчеге людей. Только странное дело – температура в подконтрольных помещениях за месяц не измелилась ни на градус. Если верить расчетам, сейчас там должно быть как минимум градусов пятьдесят. Хайлок недоверчиво щелкнул ногтем по индикатору. Тот мигнул и внезапно погас. Противно запищал сигнал тревоги, по табло настройки побежала строка: «Потеря сигнала». От неожиданности Хайлок отпрянул от пульта. К приёмнику уже спешил бортинженер. - С Земли нет сигнала, - через некоторое время доложил он, - отключился передатчик. - Не может быть, - еще не веря в происходящее, сказал Хайлок, - твой аппарат сломался. Бортинженер включил сканирование частот. Метеоспутники, все еще летающие вокруг Земли, передавали уже никому не нужные сводки – температуру, турбулентность, состав атмосферы… фотографии. Марсианская лаборатория показывала снимки участков унылой поверхности, температура минус пятнадцать, ветерок… - Приёмник исправный… Несостоявшийся властелин Земли отвернулся к иллюминатору. Долго, как загипнотизированный, смотрел на апельсин планеты. Потом, не поворачивая головы, приказал капитану: - Рассчитайте дату оптимального запуска на Марс… Глава 9 Катакомбы
Внимание! В главе встречается ненормативная лексика.
Я лежал на кровати в своей комнате и плевал в потолок. Плевки не долетая, меняли траекторию и падали на пыльный пол. Опять эта пыль. Тонким слоем. Везде - на подушке, одеяле, столах, на кровати Клаусса. Она появлялась всегда после землетрясений. К тряске можно было привыкнуть, и даже спать спокойно, но вот потом… капитан не отстанет, пока не выдраишь комнату до блеска. Валяться в кровати уже надоело, а до общего подъёма еще далеко. Зарядки сегодня не будет - уборка. Одному пробежаться, что ли? Шузы нашлись глубоко под кроватью. По расстоянию от порога, где я их вчера оставил, до места, куда они упрыгали, прикинул мощность толчков - тряхнуло круто! Когда это все закончится? Пока все спят, можно схитрить и вызвать Флинта - коридорного уборщика. Но, он, бедолага, остался на этаже один. Остальные роботы в ремонте. Я тоже остался один, после того, как не стало Клаусса. И всей команде Ковчега без него одиноко. Я помню тот день, когда он исчез. Накануне была сильнейшая тряска. А потом стало душно и жарко. И с каждым часом становилось все хуже. Клаусс тогда поднялся в лабораторию, чтобы протестировать систему вентиляции и, заодно, своего демона. Вернувшись, он бросил загадочное слово: «репрежектор», взял свой ящик с инструментами, кивнул на прощание и ушел, не взяв меня с собой. Если не взял, значит, дело было серьёзней некуда. Через какое-то время температура в Ковчеге пришла в норму, но Клаусс не вернулся. Ни через день, ни через месяц. Вот уже шестой год над лифтом за номером двенадцать застыла оранжевая четверка. Занят. Ждем. А пока оборвана единственная ниточка, соединяющая этажи…. Флинт уже успел навести порядок на этаже, и я бежал по чистому коридору. Раз, два, три, четыре - носом вздох, раз, два, три, четыре - выдох изо рта, раз, два, три, четыре - вдох… теперь боком, задом, раз, два, три, четыре… скоро шестой лифт. Дальше по коридору темнота - экономим лампы. Пора возвращаться. Раз, два, три, четыре… оп! От неожиданности я остановился - в стене, рядом с лифтом от пола до потолка зияла почти полуметровая щель. Под настилом на полу ее не было видно. На противоположной стене трещин нет. Значит, что-то случилось с лифтовой шахтой. - Ого! - Звук голоса застрял в темноте разлома как в вате. Мимо прошуршал сорвавшийся сверху камешек. Брошенный следом, цокнул где-то глубоко внизу, и опять тишина. Посветить бы фонарем, но, единственный, бывший у нас в резерве, разбит. В свое время его уронил в шахту Клаусс, когда скидывал камни с пластины возле тринадцатого этажа.
Стоя под душем, потом под лампами в солярии, завтракая в кафешке, я никак не мог выбросить из головы мысль об этой трещине. Шахта первоначально пронизывала Ковчег с четвертого по тридцатый этажи. Сейчас - по четырнадцатый. Плюс подлифтовая ниша со шлюзом. Если цементирующие пластины начали отставать от горной породы, то при очередной тряске, они могут рухнуть вниз под собственной тяжестью и забить шахту. Явный просчет проектировщиков. Допустим, на соседних этажах появились такие же щели. Это хорошо. Через них можно будет общаться. Но нижние этажи будут завалены. Это плохо. Впрочем, что это изменит? После исчезновения Клаусса контакт между этажами и так потерян – лифт не вызвать, коммуникаторы без базы бесполезны, а для компьютерной сети не хватило проводов. Как живут ковчеговцы, и чем они занимаются, мне, как Летописцу, неведомо. Кропаю строчки только о событиях в своей команде. О великом штурме теорий, скачанных с лабораторных серверов, о вынужденном безделье без практики, и ни слова о перспективе выбраться из катакомб. Пустая тарелка отодвинута в сторону. Безнадёга. Я вошел в пыльную каморку Клаусса. Теперь и мою, с тех пор как он переселил меня сюда с одиннадцатого этажа. Взгляд остановился на его кровати. В памяти вереницей потянулись воспоминания. Вот Клаусс в костюме Санта-Клауса водит с нами хоровод вокруг искусственной ёлки в спортзале – встречаем Новый год по нашему календарю. Вот, весь в пыли, в замызганном комбинезоне он выходит из лифта и радостно говорит, что на тринадцатом этаже есть люди, но к ним пока не пробиться. А в этом костюме, что висит в шкафу, проводил с нами лекции. «Три с половиной миллиарда лет и миллиарды совпадений понадобились материи, чтобы ожить и начать осознавать себя, - говорил тогда нам Клаусс, - мы в самом начале познания. Можно сказать, считанные секунды на шкале времени от появления первой тончайшей мембраны, отделившей ядро будущей клетки от внешней среды, и готовой в любой момент рассыпаться на молекулы и атомы, до проявления разума. Мы только-только начали познавать окружающий мир, его законы. Почему тела, не встречая сопротивления, движутся равномерно и прямолинейно или находятся в покое? Почему мы состоим из атомов и молекул и что это такое? Почему? Тысячи почему. И главный вопрос – кто и зачем создал именно такие законы для материи? Что есть сама материя и зачем она начала познавать самоё себя, создав разум? Ваша задача сейчас – выжить и ответить на все эти вопросы. И может быть вам суждено найти рычаги управления миром, установить свои законы для этого мира или того, что создадите сами. В противном случае неизвестно, найдутся ли за оставшиеся до угасания солнца три с половиной миллиарда лет условия для появления разума, способного познать себя и сохранить. У нас осталось мало времени…». Вдруг мне стало стыдно за себя и свой пессимизм. В порыве я схватил свою куртку и выскочил из комнаты. Вернулся. Пальцем на пыльной столешнице вывел для капитана: «Вернусь - уберу».
Кверху трещина сужалась. Оставался один путь - вниз. Не скажу, что это увлекательное занятие - лезть в темноте по узкой щели, зная, что под тобой бездна и неизвестность, а в мыслях - сплошные сомнения. Поэтому, через полсотни метров спуска, когда ноги не нашли под собой опоры, мне захотелось взвыть. Не от страха - от собственного авантюризма. Что делать - расписаться в бессилии, вернуться назад и вязать веревки? Звать на подмогу? Вдруг, мне показалось, что боковым зрением вижу края бреши, над которой завис. И дело не в чудесно открывшихся способностях - тусклый свет проникал в расщелину через пролом в шахтовой пластине. Обогнув каверну, я заглянул внутрь шахты. Что действительно было чудом - так это сохранившиеся кое-где на стенах светильники и аварийный трап - осталось только дотянуться до его скоб. Через час я уже стоял на груде камней и обломков у самого дна колодца где-то в районе третьего этажа и уныло рассматривал заваленную почти доверху дверь шлюза. Оставалось ни с чем возвращаться назад. Помог случай - я услышал, как камень, свалившийся с кучи из-под ног, не ударился об стену, а покатился дальше вниз через невидимый мне проход. Это был шанс. Следом полетели другие камни, расширяя лаз, пока я не оказался в просторном помещении. Под потолком светилось несколько ламп, вдоль стен стояли станки, верстаки, полуразобранная техника неизвестного для меня назначения. И, самое главное - это были большие ворота. В одну из приоткрытых створок в помещение проникал свет. Забыв об ушибах и ссадинах, я выскочил наружу и оказался в коридоре рядом с пандусом, ведущим на нижние этажи. Знакомое место - здесь мы когда-то дрались с гуронами. Памятуя, как они нас тогда побили и не пустили к озеру, с опаской вышел к центральному шлюзу, распахнутому настежь. Радости моей не было предела! Я кружился, подпрыгивал, валялся по траве и песку. Выбрался! Наконец, утомившись, лег на спину и начал соображать, что мне делать с этим открытием дальше. Над моей головой, подпираемый ажурными пластиковыми опорами, простирался прозрачный купол – часть энтропийного преобразователя Клаусса-Нортона, отделяющий вход в Ковчег от земной атмосферы. Над куполом, в бессильной злобе, бились о силовое поле желто-серые щупальца облаков. Кажется, шел дождь. Может быть - кислотный. Вспомнив голубую лужицу на макете в лаборатории, я приподнялся на локте и поискал глазами озеро. Но вместо синей глади увидел черную маслянистую поверхность. Удивленный, поднялся и подошел ближе. Зачерпнул пригоршню воды - обычная, прозрачная. Разгадка нашлась сразу - по всему периметру силового поля, там, где оно соприкасалось с землей, кольцом нависала высокая черная стена - лава, а потом и пепел из атмосферы, застыли, копируя форму силового поля. Она-то и отражалась в озере. Грандиозно! Я, вдоль берега, пошел в сторону этого чуда природы. По поверхности воды пробегали голубые змейки - сказывалась высокая напряженность поля. Из воды, нарушая зеркало, выпрыгивали рыбы. Одна, вторая…. Вдруг, недалеко от берега, в воде я увидел скелет. Белый, кем-то начисто обглоданный скелет подростка. Рот от изумления у меня открылся сам собой. - Чо, нравица? – неожиданно раздался за спиной чей-то голос, и тут же мне прилетел подзатыльник. От неожиданности я отскочил в воду, и оглянулся. Передо мной, ухмыляясь, стоял рыжий лопоухий парень. Рядом с ним еще двое. В руках у каждого что-то вроде бейсбольных бит. - Сам в воду прыгнешь, или тебе помочь? - скаля кривые зубы, спросил лопоухий, - а то, рыбки проголодались, гы-гы-гы… - Советник…, - предостерегающе сказал один из парней. - Ну, и, хули мне, Советник? - ответил рыжий, но от меня отступил. К нам подходил высокий парень в потертом джинсовом костюме и с копной светлых волос на голове. - Что за дела? - спросил он лопоухого. - Да, вот, мозгляка памали, скупнуть хотели, - промямлил рыжий. - Ты кто такой? - спросил меня Советник, - погоняло есть? Видя, что я его не понимаю, уточнил: - Кличка какая? - Летописцем кличут, - ответил я. Советник внимательно посмотрел на меня, потом повернулся к рыжему: - Ушастик, ты, когда-нибудь научишься своими лопухами думать? Языка мочкануть хотел? К Чине его, на допрос, - он повернулся и ушел в сторону шлюза. - Языка, языка, - проворчал Ушастик, - не нравяца мне языки, не ем….
Меня отконвоировали в Ковчег. Потом мы долго шли по третьему этажу, пока не оказались в большом мрачном помещении, видимо, бывшем спортзале. Вдоль стен стояли грубо сколоченные деревянные щиты, с намалеванными на них фигурами голых женщин вместо мишеней. Напротив стояли парни и кидали ножи, стараясь попасть в треугольник между ног фигуры. С нашим появлением они оставили свое занятие и сгрудились вокруг меня. В конце зала, на возвышении в большом кресле сидел смуглокожий парень со свирепым лицом и лохматыми черными волосами. Кожаные брюки и куртка в цепях и заклепках, на пальцах - перстни с черепами. Ушастик подвел меня к креслу и вытолкнул вперед: - Чина, эта…, языка памали…. - Чо за х…й? - спросил Чина у приближенных, рассматривая меня немигающими раскосыми глазами. - Летописец, грит… - Лето…, чо? Ну, писец ему - точняк. Без балды. Пральна грю? - спросил он стаю. Те охотно загалдели, и кто-то для убедительности пнул меня сзади, - мало мы мозгляков пиздили, сёдня резать будем. Всех. Кранты уродам наверху, было ваше, станет наше. - Не ссы, - ухмыльнулся Чина в мою сторону, - баб оставим. Сначала перетрахаем, потом поглядим. Хочешь, тебя бабой сделаем? Живой останисся, а? «Куда я попал? - пронеслось в голове, - Кто этот психически неуравновешенный главарь? Неужели мой ровесник? А эта толпа подонков? Как такое могло случиться? Вроде, когда-то жили и живем рядом, как говорится, под одной крышей…» Гнетущая, враждебная атмосфера давила. Нервы напряглись до предела. В груди стало холодно. Захотелось назад, на свой этаж, в свою пыльную комнату. И драить, драить её…, а потом сменить Флинта в коридоре. Лишь бы исчезнуть отсюда…. - Ну, чо молчишь, чмо? Говна в рот набрал? – Чина угрожающе подался вперед, - глотай, сука. Как здесь нарисовался? Чо за писец? Засланец што ли? - Летописец - это вроде писателя, - ответил я, опустив первую часть вопроса. - Пейсатель… гы-гы-гы, - Чина резко оборвал смех, - ты говно. А писатель, это я. Я - это всё, а ты - говно. Я пожал плечами: - Не знаю, не читал. - А я и не писал, гы-гы-гы, - заржал Чина и откинулся на спинку кресла, - секи, как это делается, - он поискал кого-то глазами в толпе, - во, творение: Ушастик-залупастик, гы-гы-гы…, - закатился он опять, - видишь, шесть сек - и шыдевр. Щас про тебя сочиню. Напоследок. Пейсатель-х…сосатель, гы-гы-гы… Теперь ржали все. Кто-то, кривляясь, начал расстегивать у себя гульфик. - Ну, чо, магёшь так, пейсатель? - Чина цвиркнул слюной сквозь зубы. - Чина-дурачина, - вырвалось у меня. Это было ошибкой. В зале наступила натурально гробовая тишина. Чина вцепился руками в подлокотники, глаза налились кровью. - Замочить падлу, - прошипел он, - на куски… рыбам… Удар сзади. Я упал, закрыв голову руками. Били больно. Жестоко. Ногами. Внутри что-то ёкало и обрывалось. Внезапно удары стихли. С трудом, приподняв голову, я увидел, что Чина, сидя в кресле, поднял руку и слушает Советника, который что-то шепчет ему на ухо. Потом нехотя кивнул головой: - Хер с ним…, Шибздик, - подозвал он одного из своих головорезов, - тащи его к девкам, пусть за ними срач уберет. Потом убей. Мы пожжа приканаем - перед махачем покувыркаться надо…, - Чина встал, потянулся и махнул рукой остальным, чтобы шли за ним. Я все ещё лежал, когда тот, кого назвали Шибздиком, ленивыми пинками начал поднимать меня с пола. Что делать? Попробовать дать дёру? Куда бежать? Да и Шибздик, когда получал свое погоняло, может и был шибздиком, но сейчас это был довольно крепкий парень. Мне с ним не справиться. Надо думать. Это тебе, Летописец - не в индейцев играть… Как бы подслушав мои мысли, Шибздик вынул нож: - Тебя чо, здесь мочкануть? Пришлось подняться и шагать темными вонючими коридорами, то и дело обходя завалы из мусора. Последние землетрясения оставили здесь больше следов, чем на верхних этажах. В стенах зияли большие трещины, в которые я смог бы протиснуться, чего не скажешь о Шибздике. Попытка оглянуться на конвоира закончилась уколом ножа в ягодицу: - Даже не думай… - Ладно, ты! Больно же! - я сделал вид, что сильно поранился и захромал. - Щас совсем хреново будет. Шевели жопой, - на сей раз толчок в спину был рукой. - Слышь, а кто тебе такую кликуху дал? Ты ж здоровый парень, - чуть погодя начал я заговаривать ему зубы, - Чина, наверное? А Чина – откуда погоняло? - Чина, Чина…, сука-дурачина, - сквозь зубы процедил Шибздик, - Чингисхан он…, грёбаный… Видимо, мои слова попали в какую-то болячку Шибздика. Слышно было, как он сердито сопел у меня за спиной. «Жаль, не получилось заболтать его», - думал я, плетясь в неизвестность, - «одно утешает - у Чины есть враги…» - Стоять! Приехали... Помещение, куда втолкнул меня Шибздик, больше походило на склад ломаной мебели. Кучи хламья терриконами возвышались у дальней стены и терялись в темноте. В стене, справа от входа, виднелись несколько дверей. Одна из них была открыта, и оттуда бил яркий свет. В продолговатой комнате за длинным столом, в каком-то ожидании, сложив руки на коленях, сидели девчушки. На вид им было лет по тринадцать-пятнадцать. Одинаково опрятно одетые в клетчатые юбочки красноватого оттенка и белые рубашки, они походили на прилежных учениц, ждущих начало урока. Честно говоря, я ожидал увидеть что-то вроде борделя с развратными девицами, а не классную комнату. Однако… - Чо, отличницы, заждались? – Шибздик, рисуясь перед девчонками, вытолкнул меня вперед, - а я вот, вам пейсателя привел, будет гаварить и показывать, как праильна писать. Заодно срач уберет. А потом я его зарежу. Ну, - толкнул он меня в плечо, - засвети девочкам, чем ты писаешь. - Не писаю, а пишу…, - машинально исправил его я. И тут меня пронзило, как электрическим током. Ладони мгновенно вспотели. Как я мог забыть о подарке капитана?! - Ты чо, не понял, урод? – Шибздик опять ударил меня в плечо, - шевелись! - Чем, чем…, вот этим, - дрожащими от вспрыснутого в кровь адреналина руками я достал из кармашка цилиндрик авторучки-шокера и поставил его в боевое положение, - на, держи… Шибздик, не ожидавший такого поворота, на автомате протянул руку. Кнопка. Сухой треск разряда. В воздухе запахло озоном. Взбрыкнув ногами, мой палач отлетел в сторону. Сработало! Я оглянулся на девчонок. Ни звука, ни жеста. Только мстительные взгляды на лежащего без сознания Шибздика. И тут меня как будто подхватила неведомая сила. Она заставила подпрыгнуть и еще в воздухе начать перебирать ногами. Уже через мгновение я был возле одной из трещин. И вовремя - навстречу по коридору шла банда. Хрен вам, не Летописец! Я нырнул в расщелину. Такую погоню не представить даже в кошмарном сне. В кромешной тьме. На ощупь. Руки и ноги, ставшие ватными, то и дело проваливаются в пустоту. Камни выскальзывают из-под подошв и долго-долго летят вниз, ударяясь о невидимые выступы. Позади слышна брань преследователей и крики Чины: «Уйдет - за яйца повесю!». И нет числа набитым на лоб шишкам. Наконец, впереди мелькнул неяркий свет. Но там, на выходе меня уже ждали. В полупустом автомобильном боксе стояли, переговариваясь два амбала: - …Какого хрена? А если он вверх или вниз ушел? - Чина сказал ждать, вот и стой. Или ползать хочешь…? Опа! От этой погони я совсем потерял рассудок. Конечно, мне нужно вверх! Может, успею предупредить своих….
Жизнь на верхних этажах шла своим чередом. На одиннадцатом Вождь собрал всех в спортзале на турнир по шахматам. На десятом заканчивалось перепрограммирование роботов-официантов. Тема - «кофе в постель». На девятом искали Летописца, а за столиком возле двенадцатого лифта, сидела дежурная. На остальных этажах кто-то слушал музыку, где-то сочиняли и читали стихи. На пятом - паниковали. Накануне, в щели, оставленные землетрясениями, как тараканы полезли незваные гости с нижних этажей. Налетчики врывались в комнаты, избивали жильцов, забирали вещи и, даже пытались силой увести красавицу Матильду. К счастью, они не смогли впихнуть ее в расщелину. Обещали вернуться за ней, когда похудеет. Вылазка бандитов заставила капитана Макгрегора отложить свои занятия рисованием и принять, на его взгляд, решительные меры по укреплению обороны. Для начала он присвоил себе звание генерала и начертил карту боевых действий. Потом Макгрегор почесал затылок и решил впервые за последние три года собрать Совет. После пяти часов заседания постановили: а) создать регулярную армию; б) переодеть ее в форму секьюрити. Мундиры из гардероба охранников пришлись впору только двоим - самому главкому и увальню Ольсену. Макгрегор тут же присвоил тому звание капитана и вручил свои старые капитанские погоны из деревянных дощечек с заклепками вместо звездочек. Из оружия нашелся перочинный ножик, коим Макгрегор затачивал карандаши. Глядя на созданную армию, кто-то из Совета робко заметил: - Может, все же попросить помощи у других этажей? Добровольцем-курьером вызвался идти свежеиспеченный капитан и его всем Советом втолкнули в щель возле двенадцатого лифта. Потом генерал почмокал губами, скатал карту дудой, приставил рулон к глазу, как подзорную трубу, обозрел Совет и приказал расходиться по щелям, то есть по комнатам. Ольсен, преодолев за первые полчаса пять метров подъема, мудро решил, что вниз спускаться легче…. По расчетам я уже находился на уровне четвертого этажа, когда снизу меня схватили за ногу.- Чина, я его держу! – истошный крик бандита хлестанул по нервам. Тут же, почему-то сверху, посыпались камни, и кто-то очень тяжелый упал на меня, перекрыв путь. Хватка снизу ослабла. По матам оттуда я понял, что упавшие камни нанесли ущерб преследователю. Тот же, кто висел на моих плечах, не подавал признаков жизни и пах фекалиями. Чтобы не упасть вниз под его тяжестью, пришлось что есть силы упереться ногами в противоположную стенку расщелины. И тут я с ужасом заметил, что камни за спиной медленно подаются назад. Еще мгновение, и мы вместе с неизвестным провалились в дыру. Впрочем, полет был недолгим, а падение относительно мягким. Дождавшись конца камнепада от рухнувшей стенки, я скатился с того, кто обеспечил мне мягкую посадку и тут же опять провалился. На сей раз, это был пролом в потолке комнаты. На полу лежала приличная груда камней, и падение на нее стоило мне еще пары синяков. Крики снаружи придали ускорение, не дав времени на «пожалеть себя». Как в западне я начал метаться в темноте от стены к стене в поисках выхода, пока не нащупал кнопку. Освещение? Пока размышлял о последствиях включения, ладонь уже вдавила клавишу до упора. Что-то загудело, пол завибрировал, и комната со скрежетом пошла вверх. Охнув, я уселся на камни. Темнота и груда на полу сбили меня с толку. Лифт! Тот самый, что столько лет простоял на четвертом этаже. Значит, где-то рядом должен быть Клаусс! Осторожно, вдоль стенки я пробрался к его сиденью. Пусто. Следующая мысль была: «Может, его завалило камнями?». От разбора кучи меня остановило упавшее сверху тело. Хрюкнув при падении, вполне живой неизвестный, скуля, начал отползать к одной из стенок. При всем трагизме ситуации, с моего вредного языка слетел вопрос: - Куда едем? Ответом было: «Ик…» и усилившийся запах. - Понятно. Хотя, мне ничего не было понятно. Кто новый пассажир? И куда, действительно, едем?
Генерал Макгрегор все еще сидел над картой, рисуя на ней широкие стрелки и бегущих по ним чертиков. Его внимание привлекло лифтовое табло, молчавшее до этого много лет. Сейчас по нему бежали цифры. Генерал связал сие событие с командировкой капитана Ольсена. Удовлетворенно хмыкнув, он хлопнул ладонью по карте: «Что значит - вовремя принять правильное решение!». Подошел к двери и отодвинул от нее оставленные уборщиками швабры и ведра – роботы давно вышли из строя. Девушка в сером халате, дежурившая на девятом этаже, тоже увидела бегущие цифры. Сделав отметку в журнале, она кинулась к своему капитану с известием об идущем вверх лифте. До меня постепенно начало доходить, что означает нажатая клавиша, и куда едем. Я снял блокировку! Тринадцатый этаж! Клаусс, незадолго до своего исчезновения вывел недостающий на панели контакт на отдельную кнопку. Опасность! Если лифт до сих пор цел, смертоносная пластина все еще висит на своем месте. Я кинулся к стопу. Поздно. Разогнавшийся, перегруженный лифт врезался в преграду, опрокинул ее и, немного проехав, остановился. От сильного удара меня вместе с породой подбросило вверх, затем равномерно распределило по полу. От грохота падающих по шахте пластины и камней заложило уши. Как в замедленной съемке разъехались створки лифта, и я в ужасе выскочил из кабины….
Глава 10 Алина
Тусклый свет настольной лампы освещает небольшую гостиную, выполненную в старом английском стиле. Вдоль одной из стен возвышаются шифоньеры из темного дерева, шкафы и буфет с посудой. В другую вделан камин, впрочем, никогда не видевший пламени горящих поленьев. Посреди комнаты стоит большой стол, накрытый тяжелой кремовой скатертью с кистями. Вокруг него в круге света разместились несколько джентльменов, вяло перебрасывающихся в карты, и юная девушка в простом легком платье и со смешными русыми косичками на затылке. Рядом с ней, чуть позади, сидит мужчина с густой гривой седых волос на голове. На его плечи накинут темно-зеленый плед. Мужчина бездумно глядит куда-то в полумрак за световым кругом, в котором расхаживают еще несколько человек. В игре седогривый не участвует. Изредка, как будто очнувшись, он судорожно хватает девушку за руку и, видимо успокоившись, отпускает её и снова смотрит в пустоту. Привыкшая к таким жестам, девушка, склонив голову, перебирает разложенные перед ней на столе холщевые мешочки с крупами. Продуктов осталось на сутки.
Раз в неделю по субботам они собирались здесь возле дверей двенадцатого лифта. Они – двадцать опальных ученых и инженеров, артистов и руководителей различных рангов, объявленных сумасшедшими. Дважды узники тринадцатого этажа. Однажды заточенные сюда волей Хайлока, вторично - силой природного катаклизма после падения астероида и предательства все того же Хайлока. Замурованные со всех сторон, тщетно пытались пробиться на другие этажи. Без инструментов, голыми руками. Отчаялись. Начали искать инструменты в актерских кладовых, занимающих большую часть этажа. Ничего, кроме мешанины костюмов, декораций, кучи ноутбуков, забитых фильмами, сценариями и литературой, не нашли. Были еще склады с продуктами, но их содержимое теперь годилось только как сырье для синтезаторов. Самой ценной находкой сочли ящик с пасьянсными картами. Их сразу же приспособили для игры в покер. Во время поисков кто-то обратил внимание на приглушенные звуки работы в шахте двенадцатого лифта. Слышны были позвякивания металла о металл и шум падающих камней. Примерно через час звуки стихли. Ровно через неделю все повторилось. Ошибки быть не могло – к ним пробивались по шахте снизу. Ликовали. Но связаться с тем или теми, кто работал в шахте, не могли - мешала звукоизоляция двери. Посовещавшись, инженеры собрали из подручных средств некое подобие резонатора, и неизвестный ответил на их стук! Не мудрствуя, применили простейший код – порядковые номера букв. После долгих перестукиваний сумели передать - «мы живы» и получить ответ – «ок ждите». После этого еще пару раз можно было слышать звуки работы, и вот уже шестой год нет никаких вестей. Встречи в этом месте стали больше традицией. Крис Линдон, бывший начальник службы безопасности Ковчега, начитавшись от безделья сценариев из актерских ноутбуков, чтобы скоротать время, устраивал здесь иногда целые спектакли. Вот и сегодня он приготовил на площадке перед лифтом декорации к какому-то действию….
Девушка оказалась в этой компании случайно. Впервые она появилась здесь на тринадцатом этаже за полгода до катастрофы, когда сюда в психиатрическую лечебницу, а фактически - внутреннюю тюрьму Ковчега был помещен Андрей Казарин - главный инженер проекта строящейся атомной электростанции, сошедший с ума на фоне сильнейшего стресса. Ольге Сергеевне, её матери, врачу-психиатру предстояло найти контакт с инженером и выяснить, куда тот спрятал проектные документы АЭС, без которых невозможно было закончить наладку и пуск станции. От того, найдутся документы или нет, зависело будущее населения Ковчега. Больной был в глубокой депрессии, на контакт не шел, гипноз и препараты результатов не давали, вызывая у того только приступы бешенства. Хайлок требовал результатов, и Ольга Сергеевна стала часто задерживаться на работе, чтобы обработать результаты психоанализов. Скучающая без матери дочка прибегала к ней. Охранники узнавали её и, не видя в том опасности для Хозяина, пропускали на этаж. Однажды, не застав мать на месте, она зашла в процедурную, где Ольга Сергеевна в это время успокаивала Казарина. Увидев свою дочь в дверях, та поспешила выпроводить ее прочь: - Алина, закрой дверь и подожди в моем кабинете, - и тут же прикусила язык - в личном деле Казарина значилась дочь с таким же именем. Но было уже поздно. Услыхав знакомое имя, Казарин поднял голову и, увидев девочку, вскочил на ноги: - Алина, ты здесь! - и, мгновенно успокоившись, протянул к ней руки, - я беспокоюсь за тебя… - Со мной все хорошо, - испуганно ответила девочка и сделала попытку выйти, но мать остановила её жестом - больной заговорил! Так Алина стала частью эксперимента по лечению и восстановлению памяти у Андрея Казарина, посчитавшего, что перед ним его любимая дочь…
В тот день 9 июля больной был крайне возбужденным и никак не хотел отпускать от себя Алину, которой надо было возвращаться на свой этаж. Ольга Сергеевна опаздывала на регистрацию и уже была настроена усыпить больного, но Алина, успевшая за полгода привязаться к дяде Андрею, да и ей тоже под электросон не очень-то хотелось идти, умоляюще посмотрела на свою мать. В конце - концов та отдала Алине электронный ключ от помещений с просьбой дождаться её возвращения, а сама поспешила в амфитеатр. Что было потом, Алина вспоминала с ужасом. Глубокая тишина бокса, в котором они сидели вдвоем с «отцом» сменилась жутким, выворачивающим наизнанку подземным гулом. Стены комнаты завертелись перед глазами в бешеной пляске. Казарин успел схватить девочку на руки, и их обоих с размаху швырнуло на пол. Животный страх охватил Алину, и, когда землетрясение стало стихать, Алина попыталась выскочить в коридор, но дядя Андрей удержал ее и отрицательно покачал головой. Следующий толчок они встретили лежа на матрасе под кушеткой крепко уцепившись за прикрученные к полу ножки. Позже, хватаясь за качающиеся стены, добрались до кабинета главврача, где дядя Андрей из ваты и бинтов намотал себе и Алине плотные повязки на голову, оставив только щели для глаз и рта. Вернувшись в бокс, Казарин выбросил в коридор все предметы, которые смог оторвать от стен и пола, а сам привязал себя и Алину к кушетке. Страшной силы удар выгнул дугой металлическую дверь. Ворвавшийся вихрь слизнул тела на пол, разорвав бинты, которыми они были привязаны, как тонкие нитки. Погас свет, и в кромешной темноте их закрутило как овощи в миксере… Алина зябко передернула плечами, отбрасывая жуткие воспоминания. Неизвестно, выжила б она тогда, если б не дядя Андрей…. И вовсе он не сумасшедший, как некоторые о нем думают.
В стене рядом с камином отворилась дверь, и в ней появился ещё один обитатель тринадцатого этажа. На нем была желтая соломенная шляпа, белая рубашка с длинными рукавами и серый в крапинку жилет. Ляжки обтягивали узкие клетчатые брюки до колен. Ниже шли коричневые гетры и рыжие тупоносые башмаки с громадными медными пряжками. На шее красовался галстук а-ля бабочка. Франт, ухмыляясь, оперся плечом о косяк двери и приподнял шляпу над головой: - Добрый вечер, леди и джентльмены. Как вам мой новый прикид? Один из игроков отложил в сторону карты и с насмешкой спросил: - Что за клоун, ты кто? - Я – Сэмюэль Пиквик, эсквайр, - деловито объявил о себе Крис, ибо это был он, - и я приветствую всех присутствующих в этой уютной гостиной. - А мы, надо полагать, члены вашего клуба, - усмехнулся игрок, - весьма символично, Крис, что у тебя в ход пошли «Посмертные записки», - и игрок опять занялся картами. - По крайней мере, я вижу здесь многих персонажей из «Записок», - парировал Крис. - Сэм, или как там тебя - мистер Пиквик, и кто же я, по-твоему, в этом спектакле? - игрок снова оторвался от карт. - Исходя из твоего лицедейского прошлого, Генри, интрижкам, которые ты сеял вокруг себя, как бешеный огурец семена, и, я бы сказал, совсем неудачной попытки завязать роман с Мелани Граф…, - начал Крис, -…я - Альфред Джингль, - закончил за него игрок и бросил карты на стол картинками вверх, - роял-флеш, господа, - объявил он своим партнерам, - и вы все в тухлой заднице. - То, что мы в заднице, без тебя знаем, - проворчал один из партнеров, - а ты…, вы, мистер э-э… Жигль – шулер - и тюрьма по вам плачет, - подытожил он. - Итак, джентльмены, - не обращая внимания на пикировку, - продолжил Крис, - сегодня мы находимся в гостях у мистера Уордля, - поклон в сторону мужчины в пледе, - и его очаровательной дочери миссис Изабеллы, - ещё один поклон в сторону девушки. - Алина…, - глухо проворчал седогривый. - Андрэ, мы помним, что её зовут Алиной, заверил его Крис, но сегодня пусть она побудет мисс Изабеллой, а вы – мистером Уордлем, который охраняет свою дочь, чтобы её не умыкнул кто-нибудь из этих похотливых самцов… - Алина…, - упрямо повторил Казарин. - Ну, хорошо, пусть будет по-твоему, - поморщился Крис и продолжил, глядя на мешочки на столе рядом с девушкой, - итак, что предложит нам юная леди сегодня на ужин? - Овсянка, сэр, - ответила та, подражая камердинерам доброй старой Англии и, сменив интонацию, добавила, - а если господин Тапмен не починит продуктовый синтезатор - это будет последний ужин. - У меня нет под рукой моей лаборатории! - До этого фланировавший у дверей лифта мужчина вошел в круг света лампы, - Скажите, что я могу сделать, имея под рукой только дамские побрякушки и пилочку для ногтей? Может, у кого-нибудь из вас найдется запасной расщепитель ферментов? - спросил он въедливо. - Могу предложить ящик запчастей к кухонным синтезаторам, Тапмен. Не знаю, как он оказался среди артистического барахла, где я изыскал эти чудные шмотки, - Крис дернул себя за галстук, отчего тот не замедлил отвалиться, - но интуиция и верхнее образование подсказывают мне, что там найдется кое-что интересное. - Садистские шутки, Крис, то есть мистер Пиквик, - я уже обшарил все склады на этаже и не нашел ничего подходящего для агрегатов, - Тапмен безнадежно махнул рукой. - Изабелла, - повернулся Крис к девушке, - отдайте Тапмену мою порцию овсянки. Это возродит у него веру в чудеса и разбудит страстное желание оживить кормильца. - Алина…, - напомнил седовласый. - Да, да, Алина, - поправил себя Крис, - Андрэ, а у тебя хорошая память, - переключил он свое внимание на бывшего главного конструктора, - может быть, ты даже вспомнил, куда спрятал кристалл со своими проектами? - в шутку спросил он. - Аквариум…, рыбок кормить…, - вдруг по-русски произнес Казарин. - Алина, что он там бормочет? - переспросил Крис. - Говорит - рыбок в аквариуме надо кормить, - перевела Алина. - А-а, - разочарованно протянул Крис, - поздно спохватился, дружище. Передохли твои рыбки. Наверное…. Впрочем, кто его знает. Андрэ, а зачем тебе их кормить, если аквариум полностью автоматизирован? Был…, - и он застыл, пораженный догадкой. Потом сложился пополам от смеха: - Андрэ, черт! ты скормил миллион гигов рыбкам?! Заныкал чип в брюхе какой-нибудь акары?! Ха-ха-ха! А я-то…, а я…, я обшарил весь кабинет по миллиметрам, ха-ха-ха…! Впрочем, - он резко оборвал смех, - впрочем, может быть это и к лучшему. Неизвестно, как бы все повернулось, найди я этот кристалл тогда…. Но, в любом случае, вряд ли бы мне понравилась жить под Хайлоком. - А так, - Крис закружил по комнате, - а так - мы свободные люди. В тюрьме, но свободные! И все хорошо, если бы не это…, - он остановился напротив двери лифта и с силой ткнул её кулаком. Что случилось потом, заставило отпрыгнуть Криса к столу. Внизу, в шахте лифта послышался грохот, слышный даже сквозь плотную дверь. Потом створки раздвинулись, и из лифта на середину комнаты чертиком выскочил худой мальчишка со всклоченными темными волосами и круглыми от ужаса глазами. За ним, топая тяжелыми ботинками, выбежал довольно плотный рыжеволосый парень в форме секьюрити и какими-то дощечками на плечах вместо погон. Он дико огляделся и, сразу же скрылся в одном из темных коридоров. Немая сцена. У многих, буквально отвисли челюсти. Лишь Генри, невозмутимо раскладывая на столе карты, спокойно заметил: - Крис, и чего бы тебе раньше этот фокус не показать...?
- Бандиты! Они лезут сюда и всех перережут… - это, кажется все, что я успел сказать перед тем, как потерять сознание. Очнулся от резкого, прочищающего мозги запаха. Первое, что увидел, открыв глаза – красивое бледное лицо девушки и две русые косички, свисающие с ее головы. Невероятно, нет, не верю! Мои глаза снова закрылись. - Э, э, не спать, - прозвучал где-то уже однажды слышанный мной мужской голос, и я почувствовал шлепки по щекам. Это заставило меня вскочить на ноги, и я уставился на мужчину в необычной одежде: - Крис? э-э…- я смутился, - извините, вас так называл Клаусс… то есть, простите, господин Линдон, Крисом вас называл доктор Клаусс. - Так, с этого места – подробнее, - Крис усадил меня за стол и сам сел рядом, - где сейчас Клаусс? Я, как загипнотизированный, смотрел на девушку, сидящую за столом напротив, и не сразу сообразил, о чем меня спрашивают. - Н-нет, то есть – не знаю… - Так, тогда вопрос с другого боку, - озадаченно проговорил Крис, - тебя как звать? - Летописец… э-э, то есть Кольвер. - А её зовут Алиной, - невозмутимо вставил мужчина с колодой карт в руках. Я сконфузился и опустил голову вниз. - Вот, что, Кольвер, давай по-порядку: если ты летописец, то должен много знать, - тут Крис обратился к кому-то за моей спиной, - как там второй паренек, успел переодеться? Ах, моется, ну, ладно, - и он переключился на меня, - мы слушаем. Боясь поднять голову, чтобы не встретиться взглядом с девушкой, я начал рассказывать… - Какие будут предложения? – спросил Крис у собравшихся, когда я закончил рассказ. - Я так думаю, что этот мальчик принес нам весть о помиловании, - сказал мужчина с картами, - и надо, как можно быстрее валить отсюда. - Да, да, - заговорили все сразу, - пока не обрушилась шахта… - Ну, а дальше что? – прищурился Крис, - потом шахта обрушится, и мы окажемся в той же самой тюрьме, только на другом этаже. - Роботы… плиты резать… стройка… - вдруг произнес седоголовый. - Вот! – воскликнул картежник и бросил колоду, отчего она красивым веером рассыпалась по столу, - У кого еще есть сомнения насчет Андрэ? – поверх карт легла картинка с шутом, - Крис, набирай команду. Надо перевезти со стройки роботов с резаками. Надеюсь, канатка еще дышит. - А бандиты? – спросил я. - Боюсь, от них мокрого места не осталось, - усмехнулся Крис, - ты сюда с таким грохотом приехал…! Споро были выброшены камни из лифта. Смущенно улыбаясь, появился из коридора мой недавний попутчик. Им оказался Ольсен с пятого этажа. Начали комплектование команды для транспортировки строительных роботов. Отобрали восемь человек. Держа Алину за руку, к лифту направился седоголовый… Все это время я безучастно сидел на стуле. Обо мне как будто забыли. - Хм, господа, - вдруг раздался из-за моей спины громкий голос картежника, - вы кое о чем забыли. Все повернулись в нашу сторону. - Вы забыли, что единственный законно выбранный представитель власти в Ковчеге, ждет, не дождется, когда его пригласят на прогулку, - и Генри незаметно подтолкнул меня в сторону Алины, - и не забудьте отправить лифт назад. Я соскучился по вкусной и здоровой пище.
Клаусса мы нашли недалеко от шлюза, ведущего к оранжерее. Обтянутый высохшей коричневой кожей скелет. Он лежал вниз лицом, головой в сторону лифта. Своего лифта. Крис молча стянул с головы шляпу и скомкал ее в руках. Алина испуганно прижалась к седоголовому, а у меня из глаз покатились слезы. - Великий ты человек, Клаусс, - проговорил Крис, - даже в своей смерти велик… - и, пряча глаза, заторопился, - вперед, друзья!
Открыт шлюз. В лицо пахнуло давно забытыми запахами леса и трав. Сквозь шум вентиляции слышен пересвист птиц. Автоматически включилось освещение. Вдоль прозрачных стенок оранжереи, так же, как у защитного купола над входом в Ковчег, стеной возвышаются горы застывшей лавы и пепла, образуя длинное пятикилометровое ущелье. Провисшая канатная дорога блестящими нитками уходит вдаль и теряется в кронах разросшихся деревьев. Клаусс успел спасти райский сад и Ковчег. Пока добровольцы подтягивали лебедками канаты, я остановился у коммутационного шкафа, возле которого стоял забытый ящик с инструментом. Вот он, загадочный репрежектор. Устройство, адаптирующее потенциал на клапане демона к воздействию на него силового поля. Представил, как Клаусс в немыслимой жаре ищет неисправность, стыкует вот эти, выпавшие из шкафа при землетрясении, раскаленные разъёмы. Потом, обожженными до костей руками, закрывает за собой шлюз… - Эгей, Летописец, пора! – кричат мне с площадки, и я на бегу заскакиваю в фуникулер. Ветки хлещут по стенкам кабины. Над планетой ранний вечер. И, как чудо - в разрыве между облаков появляется громадная бледная луна. Фуникулер катится и катится к ней, как будто выбрал ее своим конечным пунктом назначения…
Эпилог
В последующие миллиарды лет Творца вселенской реальности человечество так и не нашло, как и признаков какого-либо разума вообще. Высказывались мысли о том, что вселенная - суть артефакт, а человеческий разум – есть артефакт, порожденный артефактом. Другие утверждали, что Творец все-таки был, но умер от скуки, раз за разом повторяя Большой взрыв и Большое схлопывание в замкнутом пространстве. С юмором у того было туго – по им же созданному закону, работа в замкнутой системе равна нулю. Так или иначе, люди, чтобы при очередном схлопывании-взрыве не превратиться в фермионы и прочие кварки, как только появилась возможность, покинули вселенную, иногда возвращаясь сюда, чтобы провести очередной эксперимент, или просто ностальгируя. Именно по последней причине в солнечной системе, недалеко от Земли материализовалось кресло с сидящим в нем Летописцем – точной копией первого Летописца Ковчега. Солнце доживало последние мгновения, и готово было превратиться в красный гигант, поглощая ближайшие планеты. Земля давно уже потеряла свою атмосферу и отличалась от своей вечной спутницы луны только размерами и ландшафтом. Летописец засинхронизировал время с настоящей реальностью – год за секунду и поудобнее устроился в кресле. В руку ткнулся древний коммуникатор. Не глядя, откуда он появился, Летописец поймал аппарат и швырнул его в сторону солнца. - К клонам, ребята, к клонам, - проговорил он куда-то в пустоту, - дайте мне отдохнуть и увидеть, так сказать, последние минуты колыбели человечества. - Не, поглядите на этого индивидуалиста! – рядом появилось мерцающее кресло с Советником, - Надо было дать тебя тогда мочкануть. - А, привет! – Летописец посмотрел на переставшего мерцать Советника, - Сам-то ты чудом выжил, - потом хмыкнул, - что, так до сих пор и не сменил свою джинсу? А где остальные, хм, прародители? - Оглянись. Сотни кресел, сотни знакомых лиц. Клаусс рядом с Мелани, Крис, Генри, Андрей Казарин, Алина, Вождь… - Слушай, Советник, может, мы Землю перетащим к себе? – Летописец поприветствовал всех взмахом руки, - как-никак колыбель Разума. Советник покачал головой: - Нельзя. При очередном схлопывании нарушится баланс энергий. Совет объявил вселенную заповедником. Эксперименты можно проводить только внутри этой системы, - он задумался, - а Разум… я тебе хоть сейчас его сооружу из того, что есть. - Гонишь, Советник. - Хм, спорим… на щелбан, - он закапсулировал время в солнечной системе и пододвинул ближайшую туманность, - главное – воспроизвести те же условия, необходимые для создания первой клетки, как в свое время на Земле… Стремительно завертелась спираль, создавая планетарную систему. Вспыхивали и гасли тела, ударяясь, и соединяясь друг с другом. Третья от звезды планета с луной налилась синью и зеленью. Потом, на поверхности начали расти и расползаться города, над планетой завертелись искусственные спутники… - А теперь – сюрприз, - произнес Советник и в планету врезался астероид. - Стой! – остановил его Летописец, а если там какой-нибудь Хайлок выживет? Советник отодвинул созданную им систему и раскапсулировал время. Солнце стало багровым и начало распухать. - Не выживет. Приглядим... – он задумчиво смотрел, как внешняя оболочка Солнца достигла орбиты Земли, - Короче, ты проиграл! Подставляй лоб…
Я скинул шлем погружения в виртуальную реальность и потер лоб. Щелчок был довольно смачным. Шутники, блин, эти ребята с десятого этажа. - Кольвер! – раздался голос Алины из детской, - присмотри за малышом. Наш дедушка опять завис на монтаже гигаваттника. А я побежала сдавать зачеты. Я зашел в детскую. В кроватке, дрыгая ногами и руками, лежал маленький Летописец. Ну, и, конечно же, мокрый. Не знаю, сможет ли человечество в будущем выбраться из этой вселенной, но будущее я себе уже обеспечил.
ПС: Во вложении - вордовский вариант
|
Библиотека // Объявления
