Свалиться бы в кроличью нору, кувырком, вниз головой, наперегонки с банкой джема куда-то в Австралию, к тем людям, что ходят на головах и делают всё шиворот-навыворот.

Наверное, будет идти сливочный дождь. Сладкий-сладкий на языке, холодный, снег с дождем. Наверное, я вытащу из-под кровати свой неподъемный сундук-чемодан с тайнами, буду долго возиться с замками заржавевшими, но открою. Буду тайны доставать по одной, как платья, расправлять и прикладывать к себе. Кружиться по комнате под неслышимую музыку, смеяться над собой и спрашивать тебя: «Мне идет?»

Рассказывать, проводить тебя такими тропами, о которых ты даже не слышал, заходить очень далеко, так далеко, что бы вконец пропасть из вида лучей-прожекторов серых, тоскливых и обычных, что кружатся как стервятники где-то в каждом.

Каждому нужно что-то, что будет держать его в этом мире.

Мы будем шептать друг другу что-то очень важное, но о чем очень легко забыть, будем отодвигать стулья и столы и танцевать в пустых залах ночных кафешек.

Мы откроем друг другу много дверей в стенах и раскинув руки, пройдем по натянутым на столбах проводах – чтобы не касаться земли.

А однажды я скажу тебе – земля, этот шар, скатанный из пепла руками богов, слишком мала для нас. И найти бы ее, эту точку опоры, чтобы перевернуть, вытряхнуть мир из скорлупы и растормошить его сонных жителей.

Правил нет, а если они есть, то их никто не соблюдает.

И ты уйдешь искать точку опоры, один в поле воин, будешь рубиться с великанами, похожими на ветряные мельницы чем-то, но это ведь совсем неважно. Я уйду искать свой смысл жизни, скорее всего он запрятан где-то в глубине кулинарных книг – единственных книг, в которых мне не приходилось смотреть.

Ты пропадешь надолго, очень надолго, я снесу нос Сфинксу из пушки в приступе ярости (ах, как он высокомерно на меня смотрит, этот мерзавец каменный!), и познаю технику дзен в совершенстве. Все победят и все получат призы...

А потом, кто-то, похожий на тебя, придет снова. И я буду размешивать ложкой красный чай, заваренный из раскрошенного кирпича, упавшего тебе, или мне, уже не важно, прямо на голову.

Я спрошу серьезно, без доли шутки: «В чем разница между вороном и грифельной доской?».

А ты посмотришь на меня и скажешь: «В следующий раз, когда пойдем на пикник, смотри под ноги, пожалуйста, в мире очень много незалатанных дыр».

И кто-то, какая-нибудь карта из младшего аркана таро, спросит, в чем же суть?

А я не подумав, ляпну глупость – главное не найти, а потерять, главное – идти в два раза быстрее, что бы оставаться на месте, главное – не терять головы, даже когда очень хочется. Отрубленную голову ведь трудно пришить обратно.