И все в ресницах мокренько,
И все на сердце душненько.
Ни шепота, ни окрика.
Чего ты хочешь, душенька?
(М.Щербаков)
|
Софья подпрыгнула, пытаясь дотянуться до звонка. Потом еще раз. И еще. И только после этого, пыхтя и отдуваясь, я тоже достиг Иркиной двери. – Много куришь, – проговорила Софья Иркины слова, прищурившись Иркиным прищуром. – Бросай! – Почему это? – решил я ее подцепить. – Курить плохо, – сразу выдала она перенятую опять же у мамы формулу. – От этого кашель. А я, – перескочила она на другую тему, – уже почти дотянулась до звонка! Еще чуточку – и дотянусь! Вот такую чуточку, – она показала на пальцах. Выходило примерно три-четыре сантиметра. – Большая уже совсем, да, – подтвердил я, и потянулся к кнопке звонка. Нажать не успел – Ирка открыла дверь. – Сашка! – воскликнула она. – У меня мало времени, срочно надо убежать. Погуляете еще часика два? Или, может, дома посидите? Она вопросительно посмотрела на Софью. Та пропустила вопрос мимо ушей. Она что-то прикидывала, загибая пальцы. Мы помолчали пару секунд, после чего Софья сообщила: – Я уже взрослая! – и прошла внутрь. Мы с Иркой переглянулись. – Ладно, – сказала Ирка. – Я тебе ключ оставлю, если что – далеко от дома не уходите, чтоб найти смогла. Хорошо? – Вперед, покоряй Вселенную, – ответил я. Она криво усмехнулась и быстро пошла по лестнице. – О, – сказал я ей вслед, – ты тоже подметила, что лифт не работает? Она что-то пробурчала, и скрылась внизу. Я зашел в квартиру и закрыл за собой дверь. Софья чем-то грохотала в своей комнате. Разувшись, я заглянул туда и обнаружил, что она зачем-то пытается сдвинуть здоровенный дубовый диван. С него падают на пол кубики, куклы, тряпки, прочий хлам – все, в особом «детском» порядке сваленное в кучу. – Ты чего делаешь? – спросил я. – Мебель переставляю, – ответила она. – А ты чего стоишь? Помоги! Мы передвинули диван. – А зачем? – решил выяснить я чуть погодя. – Зачем ты переставляешь мебель? – Ну я же взрослая, – ответила она таким тоном, что было ясно – разъяснений больше не требуется. Но я решил уточнить: – И что? – Ну что! – слегка раздраженно сказала она. – У взрослых все немного не так. Они недовольные все время. И ругаются. Вот я и сделала чтоб неудобно. И недовольной теперь буду! – А до этого ты была довольна всем? – Нет. Но то я изменить не могла, а это могу. Как мама – у нее перекипит суп, она недовольная, переполнится ванна – она недовольная. Но может суп вовремя выключить. И ванну вылить. Но недовольная. Вот и я буду так. – А зачем? – меня шокировала подобная идея. – Я же взрослая, – замкнула круг Софья. Мы пошли на кухню и поставили чайник. – А я взрослый? – спросил я. – Ну да, – удивленно ответила Софья. – И тоже недовольный? – Да! – Софья набрала побольше воздуху и затараторила: – вчера сок на себя вылил – ругался, переходили дорогу – чуть под машину не попали – злился, сигареты не нашел в магазине – ворчал что-то. Ты еще больше мамы недовольный! – То есть я взрослее мамы? – Да, – безапелляционно заявила Софья. После мы пили чай, и я, признаться, несколько раз поймал себя на недовольстве. Почти злобе. Обжегся, чашку чуть не разбил, забрызгал одежду, когда мыл посуду... А на следующий день, проснувшись по будильнику, уныло поплелся на работу. Сонный недовольный вахтер вяло глянул на мой пропуск и кивнул. Поднявшись по лестнице, я зашел в офис. Шеф, как всегда, бодро улыбался, быстро набирая на клавиатуре тонны текста. Он кинул на меня быстрый взгляд, подмигнул и поздоровался: – Доброе утро, Сань. Он всегда был всем доволен. Ему всегда все нравилось. Мне он всегда казался немного ребенком. Новый день беспросветного уныния и недовольства только начинался. |
Библиотека // Объявления
