Я последний творец вселенной. Когда я умру, исчезнет все, все, что вы в силах себе представить. Даже любовь. Она-то исчезнет первой. Кто будет любить этот мир, когда не станет меня? Кто сможет сделать это? Последние удары уставшего сердца продлят агонию вселенной на несколько мгновений. Потом наступят мрак и небытиё. То самое небытиё, которое мы безуспешно пытаемся представить себе всю жизнь. Говорят, мы учимся умирать. Зачем? Мы просто хотим представить ничто. Увидеть его со стороны. Узреть и отпрянуть. Когда я умру, некому будет бросить в ничто взгляд и всё прольется в него, погрузившись... Куда, собственно? Погрузившись в чан с дерьмом. Фу, гадость.

Вот, опять кто-то влезает в мозг, отрывая от процесса творения. Чувствуете, как задрожал мир на своих окраинах? Как закорчился в судорогах, распадаясь, нет, разлагаясь на первозданный кисель. Оплывают и раскисают горные хребты, размягчаются скалы. Стены покрываются вонючими подтеками. Деревья и цветы увядают, проливаясь на землю тягучими, липкими каплями. Если бы в этот момент вы смогли взглянуть на великие пирамиды... Кучи непотребной субстанции, безуспешно пытающиеся сохранить правильные формы.

Ну, и кто? Кто посмел нарушить великий процесс? Разумеется, любимая женушка. И ради чего, скажите на милость? Ради мусорного ведра! Показать бы тебе, дорогая, во что превратились заливные луга средней полосы, пока я отмахивался от твоего поручения. На сколько ещё хватит мне сил отбивать атаки и отражать покушения на само существование мира? С каждым разом становится все труднее собирать волю и восстанавливать дворцы и замки, насаждать леса и разбивать национальные парки после очередного визита любителя поваляться в мозгах. Уже с трудом вспоминаю, как выглядят статуи острова Пасхи. Скоро от них останутся гладкие столбы с оттопыренными ушами. Просто не хватит внимания для поддержания их в первозданном виде. Слишком далеко.

Милые мои домочадцы. Как объяснить вам, что только моя воля поддерживает ваши драгоценные жизни, и каждое «дай-принеси» подвергает опасности и вас? Спасает от исчезновения только то, что находитесь в самом эпицентре творения. Ох, сошлю, сошлю когда-нибудь в Антарктиду, да пусть кто-нибудь выведет меня из себя. Кто тогда даст гарантию, что смогу или захочу воссоздать вас в первозданном виде? Воссоздать, не переделать. Тут проще забыть ту или иную деталь - никто и не узнает. Впрочем… Поздно. Зона устойчивых состояний становится все меньше и меньше. Скоро настанет момент, когда начнут размягчаться ближайшие подступы, потом настанет очередь окружающих предметов. Потом останусь один. И, наконец, умру я, ибо не достанет сил воссоздать себя таким, как есть. Размякну и растекусь липкой лужицей. Да, да, конечно, вы правы, это будет не лужа, а бесформенный осклизлый ком, в центре которого ещё несколько раз отзовется сердце, всхлипнет душа и растает разум. Растает навсегда.

Навсегда чего? Вот, то-то и оно. Дальше и не знаю, что. Зачем трачу столько сил на поддержание бренного мира? Зачем я, наделенный способностью творить миры и мирочки, столько лет сижу в центре малюсенькой вселенной, исполняя роль пуповины, связывающей её с чем? Знаю, как и зачем жил каждый из вас, но зачем жил я? Этот вопрос остается вечной тайной. Жизнь часто пугает своей очевидной бессмысленностью. О, как хочется приподнять краешек лоскутного одеяла и заглянуть за цветастый полог. Но кто тогда сотворит вас и все вокруг? А вдруг, все же, это кому-то надо? Вдруг, этот кто-то все-таки знает зачем, и шепнет в ухо сокровенное слово в порыве откровенности. Кто знает? Кто знает? Ради этой надежды терплю и собираю волю, и создаю вселенную заново каждый раз, как любимая женушка запутывается в тонких нитях нежнейшей паутины моих мыслей. Черт, и что же я не учел, создавая тебя?! Неужели это тайная склонность к мазохизму? Эй-эй, поосторожнее. Я не могу вспомнить какого цвета Юпитер при восходе Солнца. Это должно быть красиво. Да отстань, ради всего святого! Вот уже показался первый луч. Чего коснется он? Что откликнется на его прикосновение? Не мешай, взгляни как прекрасен и счастлив мир.