Свирепые перочинные ножики.
Обалдевшие туманные ежики.
Заскорузлые песчаные коржики.
Много-много вещиц полезных.

Невольные добровольцы-солдатики,
недовольные учебные автоматики:
все больше работы для вас, медсанбатики,
а вам и так тяжело, болезным.

Немного иронии и немного жалости -
старого пьяницы с Кубы шалости.
Губы поджатые - признак старости.
Признак. У старости нет причины.

Сиди, гляди в окно на прохожих,
и не смейся: ты ходишь за хлебом тоже, -
и не говори, что все люди похожи:
вот женщина, следом за ней - мужчина.

Смена судорожных декораций.
Мир - это лишь перекресток наций.
Восемь ноль-ноль. Пора подниматься.
Пора, красавица, слышишь, очнись!

Да, нам не спится, но нам и не пишется.
Рассудка слепого дамоклово пиршество.
Разлапистой ижицей нелепая книжица -
княжество под заголовком «Жисть».

Родной Ватерлянск, фатерлянд родимый:
да бывал-не бывал, но хотя бы мимо
проезжал, амбиции Третьего Рима
видел воочию - рад остался.

Жив остался - на том спасибо,
пусть не без усилия. Слово «ибо»
из себя выдавливал так плаксиво,
что юродивым мудрецом казался.

Сердитые желтенькие бумажечки.
Умудренные опытом первоклашечки.
Чапаев рубится шашкой в шашечки,
Петька проигрывает и пьет.

Городовые всеобщей гордости.
Часовые патриархальной волости.
Повышенного давления области,
небо, как выяснилось, - это лед.

Сумерки сгущаются над зарницами.
Воздух полон непринужденными лицами
толпы, разогнавшейся вдаль милицией,
марширующей каблуком железным.

Горло, порабощенное голосом.
Серп, подчиненный одноногому колосу.
Коса, не способная вобрать все волосы.
Много-много вещиц полезных.