|
|
|
|
UrsusDormiens  
/ (без цикла)
|
Отражение |
---|
Я зашел в вагон, и устало облокотился на поручень, поставив сумку с книгами и портфель между ног. Мне не очень нравилось так стоять – не очень удобно, не очень прилично, но в моем нынешнем состоянии, а так же и состоянии вагона – наилучший вариант. Напротив меня стоял высокий мужчина с пышными усами в легком светлом пальто и темных очках. Он зашел прямо передо мной, и успел занять то место у стены, где так удобно спать, откинув голову назад, а он спал, или просто стоял, за темными очками видно не было, держа голову абсолютно прямо, и мне казалось, что он смотрит прямо на меня, как инопланетянин, огромными черными непроницаемыми глазами, в которых искаженно отражался весь вагон. Нет, он, наверное, спал, или ему было настолько безразлично все происходящее, что никакой реакции на капризную девочку, сидящую позади меня, или старую бабушку, которой, как всегда, никто не уступил место, или даже просто на меня, уставшего после тяжелого дня, и тупо рассматривающего его самого, он не показывал. Я не могу сказать, сколько станций мы ехали, пока я рассматривал его, этого странного человека. Мне даже казалось, что он просто решил охладиться в метро, а то ведь на улице страшно жарко, и никуда там, наверху, от этой жары не денешься. Вначале я не понимал, что меня привлекало в этом странном, темном человеке, угрюмо скрывающем глаза за черными стеклами, небритом, холодном. Но вдруг, ниоткуда пришло решение, словно задача, не решаемая, по сути, нашла неправильный поток моих мыслей, и была решена странным путем, но красиво и точно – я нашел в этом человеке себя. Нет, пусть и высокий, я не стану носить летом пальто, я бреюсь, у меня светлые волосы, и я не ношу темных очков, но именно черные стекла манили мой взгляд, именно они притягивали – в них был я. Это неправильное отражение уставшего лица, мятой рубашки, неаккуратно торчащего из кармана паспорта, и наушников, пытавшихся изо всех сил перекричать шумы метрополитена «Днем гнева» из бессмертного реквиема Моцарта. Не могу с уверенностью сказать, что у них это получалось, но заставить себя переключить эту дорожку в плеере я не мог. Но на самом деле мое отражение меня не привлекало, но манило, завораживало, стесняло. Ни одного человека на земле я не могу понимать так, как я понимаю себя, потому что никто обо мне не может знать столько, сколько знаю я, никто не знает моих пошленьких тайн или высокой философии, того насколько я остро воспринимаю этот мир. Это кривое отражение – я и не я, человек, который укоризненно смотрит на меня, восхищается мной, гордится моими поступками, и укоряет меня за нервозность и вспыльчивость. Я его боюсь, и я его проклинаю, я не хочу, чтобы он существовал, но вот он, это непреклонное доказательство человеческой души. Я не заметил, как он вышел на «Курской», обнаружив его отсутствие только посредством ассоциативного ряда, идущего от пресловутого отражения в очках, до гениальности сотворения и развития мира. Плеер послушно заиграл заказанные мной кельтские мелодии, не нагружающие мозги, так как это делал Реквием, а так же просто приглушавшие шум метро. На станции метро «Партизанская», в вагон некультурно ввалилось сразу столько человек, что они сместили меня с моего места, и своей массой заставили держаться за неудобный вертикальный поручень, практически прижав к меня к нему носом. Не знаю, как так можно ехать, что, сложно, что ли подождать две минуты на станции, все так торопятся, черт бы их всех побрал. И тут я вновь увидел. Отражение, неправильное, вытянутое, делавшее меня уродом из уродов, плющившее вагон словно игрушку, сохраняло свое главное свойство – пародию на мир. Даже самое прямое и чистое зеркало в мире – только лишь пародия, не удачная попытка изобразить не изображаемое, объять необъятное, разрушаемая, хрупкая. Но не долго я любовался прелестями искажения металлического поручня – на «Измайловской» все, кто так стремился забиться в поезд, вышли, оставив мое место в покое. Напротив меня встала девушка, измученная жарой, и забитыми глазами разглядывала цветастую рекламу, приклеенную на стене. Потом ее взгляд попрыгал по вагону, и, не зацепившись ни за что конкретное, остановился где-то в ее ногах, и больше она никуда не смотрела. Когда приятный женский голос сообщил о том, что следующая станция – конечная, то есть «Щелковская», я развернулся лицом к дверям, и меня, будто бы током ударило. Какое-то чудище, с глазами между странных труб и проводов, растянутые губы, каждое мгновение меняющееся, искривляющееся, хохочущее. Не сразу я осознал, что и это – я. Наверное, просто устал, выложился, но не настолько же! Сколько раз в жизни я ездил в метро, и никогда меня не смущало мое собственное отражение в дверях вагона с наполовину стертыми словами «Не прислоняться». А передо мной продолжал ехать мой двойник, искореженный движущимися проводами, стираемый попутными лампами, и исчезнувший, когда мы въехали на станцию. В автобус я сел уже в восемь часов, когда плеер по третьему кругу завывал какую-то философскую песню о власти. Хотел заснуть, но не спалось, меня мучили мои отражения, я думал о них, я пытался понять, откуда и для чего они берутся, зачем они существуют? Я смотрел в окно, в котором сначала мелькали дома, потом домики, потом деревья, поля, леса, вновь домики, реки, знаки, люди, поезда, камни, перегревшиеся машины, и снова леса, потом цветы, птицы, снова реки… Все бессвязно и незаметно. Когда смотреть надоело, я полез в карман за телефоном, узнать, сколько времени я уже здесь сижу. Но телефон разрядился, и темный дисплей ничего не показывал. Я не заметил, как оставил телефон в руке, и снова уставился в окно, где в десятый раз мелькали за окном деревья. Удостоверившись, что за окном мало что меняется, я хотел вновь посмотреть время, и что вполне закономерно – телефон его не показывал. Но зато я вновь испугался – из темного экрана на меня смотрел глаз. Мой глаз. Я вновь увидел себя. Я улыбнулся. Глаз реагировать отказался напрочь, ему это было не надо. Он рассматривал меня, смотря в одну точку – мой глаз, реальный, не отражающийся. В некотором расстройстве, смущении от того, что кто-то, кто меня очень хорошо знает, столь нагло рассматривает меня, я перевернул телефон камерой к верху. Но у моего телефона под камерой располагается маленькое зеркальце, которое предназначено для людей, любящих себя фотографировать. В нем, как это не удивительно, отражался весь я, судя по всему оттого, что оно было закруглено. В ярости я сунул телефон в карман. Домой приехал уставший, и, зайдя в ванную комнату умыться, сразу же пожалел об этом. Прямо над раковиной висело противное зеркало – предмет моих размышлений и недовольств, усталости и страха. Я сложил руки на груди и стал рассматривать его, того, что по ту сторону зеркала, а он стал рассматривать меня. Мне хотелось, что бы он сдался, отвернулся первым, но я знал, что этого не произойдет, у него столько же сил, столько же воли, сколько их есть у меня, и мы, не сговариваясь, отвернемся одновременно. Я наклонился над раковиной, и, набрав в руки воды, выплеснул ее себе на лицо, что бы ушло наваждение. Тогда я был уверен, что успел увидеть маленькое отражение в воде, что была у меня в руках, и выплеснул эту воду, в порыве освежиться. Я презрительно посмотрел на мое отражение в зеркале, и, не обратив внимания на его обезьянничество, вышел. Сейчас я сижу на озере, на большом камне, и жую травинку, иногда лениво протягивая руку до другой травинки, когда та, что во рту надоедает. Мне хорошо. Я знаю, что я отражаюсь в озере, но я туда не смотрю. | 2006 лето Москва-Черноголовка |
© UrsusDormiens |
Объём: 0.187 а.л.
Опубликовано: 11 12 2007
Рейтинг: 10.08
Просмотров: 2516
Голосов: 3
Раздел: Философская проза
|
«О Пустоте»
|
Цикл:
(без цикла)
|
«Ценности»
|
Клубная оценка: Нет оценки
Доминанта: Творчество (Произведения публикуются для детального разбора от читателей. Помните: здесь возможна жесткая критика.)
В сообществах: Альманах "Мирари", Рецензенты Прозы
|
В. И. Ульянов (Ленин) | 24-12-2007 16:23 №1 | Критик Группа: Passive | Зарисовка о мыслях и чувствах, которые могут возникнуть после напряженного трудового дня и превратиться в манию. Автор погружает главного героя (рассказчика) в атмосферу метрополитена, причем, не описывая детально обстановку, а передавая ощущения. «Я зашел в вагон, и устало облокотился на поручень, поставив сумку с книгами и портфель между ног» - здесь впервые звучит слово «устало», которое будет повторяться периодически, обозначая настроение рассказа:
в моем нынешнем состоянии на меня, уставшего после тяжелого дня неправильное отражение уставшего лица, мятой рубашки Наверное, просто устал, выложился, но не настолько же! Домой приехал уставший
Конечно, автор мог не повторять об усталости постоянно, или разнообразить фразу, избегая повтора. Но, благодаря возвращению к усталости, передается состояние главного героя, который размышляет во время поездки. Герой не раскрывает себя в зарисовке, что обозначается фразой: «никто обо мне не может знать столько, сколько знаю я, никто не знает моих пошленьких тайн или высокой философии, того насколько я остро воспринимаю этот мир». В описанной ситуации так и есть: герой – обычный человек, который хочет скорее добраться домой, но, попадая в вагон метро, он замечает странные вещи, и поездка становится пыткой. А начиналось все просто: «Напротив меня стоял высокий мужчина с пышными усами в легком светлом пальто и темных очках». И необычный взгляд на окружающий мир создает интригу в зарисовке: «мне казалось, что он смотрит прямо на меня, как инопланетянин, огромными черными непроницаемыми глазами, в которых искаженно отражался весь вагон». Здесь впервые звучит слово «отражался», ключевое для завязки сюжета. Одновременно автор начинает готовить почву для кульминации – описывает цепочку размышлений героя, которые приводят его к открытию:
«Вначале я не понимал, что меня привлекало в этом странном человеке… именно черные стекла манили мой взгляд, именно они притягивали – в них был я»
Но и сказав об особенности мировосприятия главного героя, автор обходится намеками, особо не раскрывая, ни характера его, ни прошлого: «отражение – я и не я, человек, который укоризненно смотрит на меня, восхищается мной, гордится моими поступками, и укоряет меня за нервозность и вспыльчивость» - интересно, что бы такого мог увидеть главный герой в собственном отражении, которое боялся и проклинал. Автору не хватило еще некоторых штришков, чтобы выделить своего героя, обозначив страхи и радости, все, что он хотел бы скрывать от других, но мог упомянуть во внутреннем монологе, коим и являлся этот рассказ. «вот он, это непреклонное доказательство человеческой души» - пожалуй, одно из интересных открытий, сделанных из наблюдения за главным героем. Стоило бы добавить какую часть (личину) своей души увидел тот в отражении.
Кроме этого в зарисовке есть место и описаниям атмосферы в вагоне: «…никакой реакции на капризную девочку, сидящую позади меня, или старую бабушку, которой, как всегда, никто не уступил место…» «в вагон некультурно ввалилось сразу столько человек, что они сместили меня с моего места, и своей массой заставили держаться за неудобный вертикальный поручень, практически прижав к меня к нему носом» «девушка, измученная жарой, и забитыми глазами разглядывала цветастую рекламу, приклеенную на стене» Всего три фразы, но они передают уже ставшие привычным для любого общественного транспорта картины. Однако здесь привычные «бедствия» приводятся с позиции главного героя, что, конечно, делает героя не созерцателем, а участником; а читатель может не только видеть, но и поставить себя на место пассажира.
В зарисовке видны три разные «вида» отражения, увиденные героем. Отражению в черных очках соответствуют первые бурные впечатления от открытия, и всплеск эмоций подчеркивается музыкальным фоном - «Днем гнева» из бессмертного реквиема Моцарта». Отражению на металлическом поручне – «неправильное, вытянутое, делавшее меня уродом из уродов, плющившее вагон словно игрушку, сохраняло свое главное свойство – пародию на мир» - отчего-то автор сопоставил кельтские мелодии. Хотя в вагоне подчеркивался настоящий хаос из-за ввалившей толпы, и хаос в душе героя, который увидел карикатуру на себя. Отражению на дверях вагона не помогала никакая мелодия, автор не указал ничего (хотя стоило бы). Третье отражение – «чудище, с глазами между странных труб и проводов, растянутые губы, каждое мгновение меняющееся, искривляющееся, хохочущее» - самое ужасающее из всех трех, и оно довело героя буквально до истерики. Что сказалось на настроении зарисовки и на стиле автора. В тексте появляются восклицательные и вопросительные фразы, и предложения стали короче в сравнении с первой частью, где они местами уж слишком длинны. «Наверное, просто устал, выложился, но не настолько же!» «Хотел заснуть, но не спалось, меня мучили мои отражения, я думал о них, я пытался понять, откуда и для чего они берутся, зачем они существуют?»
Доведенный до отчаяния герой видит в экране телефона глаз, и ощущает смущении от того, что кто-то наблюдает за ним через отражение. Вернувшись домой, он пытается сразиться с собственным отражением в зеркале ванной, угадать, кто отвернется первым. Его мысли все больше походят на безумие, когда герой думает о том, что в воде, набранной в ладони, тоже есть отражение. Какие выводы позволяет увидеть автор, описывая терзания человека уставшего и впечатлительного. Верны ли его выводы или все это иллюзия, созданная жарой и умственным напряжением. В качестве развязки служит эпизод на озере: «Я знаю, что я отражаюсь в озере, но я туда не смотрю» - герой спокоен, он лениво жует травинку, лежа на большом камне. И автор показывает, что ему нужно было лишь отдохнуть, чтобы остановить пытку воображением.
Затронув глубокие темы, автор не погрузился в них, ограничившись броскими фразами о душе, о познании себя и противоречиях. Главный герой раскрыт настолько, сколько надо было видеть его для ситуации – чувствительный, уставший человек, которого впечатлило увиденное. Конечно, идея с тем, что случайно увиденное отражение может навести человека на определенные мысли о себе, хороша. Но здесь она раскрыта, как небольшое помешательство переутомленного героя. «Я зашел в вагон, и устало облокотился на поручень, поставив сумку с книгами и портфель между ног» - сперва был «поставив сумку…», а потом – «облокотился» «Но на самом деле мое отражение меня не привлекало, но манило, завораживало» - привлекало/манило – синонимы… «…и мне казалось, что он смотрит прямо на меня» - перебор с местоимениями; в этой фразе «мне» лишнее (казаться могло только главному герою); нужно разбить предложение, из которого взята фраза, на два. «пока я рассматривал его, этого странного человека» - и его, и этого, и человека… тройное уточнение (хватило бы одного) «Я не могу сказать…»; «Не могу с уверенностью сказать…» - на такой маленький текст заметный повтор фразы, разнообразить надо «Но вдруг, ниоткуда пришло решение, словно задача, не решаемая, по сути, нашла неправильный поток моих мыслей, и была решена» - повтор однокоренных «решение» «все так торопятся, черт бы их всех побрал» - и все, и всех (опять местоимения) «Сколько раз в жизни я ездил в метро, и никогда меня не смущало мое собственное отражение» - я, меня, мое (и никогда не смущался отражения) «Я наклонился над раковиной, (лишняя запатая) и, набрав в руки воды, выплеснул ее себе на лицо, что бы (слитно) ушло наваждение» «Домой приехал уставший, (лишняя запятая) и, зайдя в ванную комнату умыться, сразу же пожалел об этом» «В нем, как это не удивительно, отражался весь я, судя по всему оттого(от того), что оно было закруглено» «обнаружив его отсутствие только посредством ассоциативного ряда, идущего от пресловутого отражения в очках» - «отсутствие», «посредством» - использование слов официального стиля (канцеляризмы) По тексту надо подчистить местоимения и союзы.
| UrsusDormiens | 24-12-2007 18:04 №2 | Автор Группа: Passive | спасибо, Кайлин, отличная рецензия. В ближайшем времени, то есть когда оно появится сяду совершенствовать зие творени до приличного уровня.
Можно Лермонтова знать плохо, можно Пушкина читать в кратце, Можно вовсе не читать Блока, но всему же есть предел, братцы! | Фаворитка | 24-12-2007 23:30 №3 | Уснувший Группа: Passive | "я понимаю себя, потому что никто обо мне не может знать столько, сколько знаю я, никто не знает моих пошленьких тайн или высокой философии, того насколько я остро воспринимаю этот мир." - думаю о себе так же)) "Не знаю, как так можно ехать" - о-о-о, можно! я каждый день из универа так езжу. порой даже проезжаю станцию, потому что выпихнуться из вагона практически невозможно))
тема хорошая, но слишком часто с ней сталкивалась. + у меня мое отражение вызывает лишь мысли о спутаных волосах)) исполнение не понравилось - до "хорошо" не дотянуло, имхо. ну, после рецки так и добавить мне нечего) с уважением,
Лояльность превыше всего.//Чудовищная крыска | UrsusDormiens | 24-12-2007 23:34 №4 | Автор Группа: Passive | Фаворитка, спасибо, за отзыв и за голос)))
Можно Лермонтова знать плохо, можно Пушкина читать в кратце, Можно вовсе не читать Блока, но всему же есть предел, братцы! | Холодок | 06-01-2008 02:46 №5 | Автор Группа: Passive | Метро, атобус, отражения в окнах... Дрёма ли? Или... Достаточно монотонно и "сплошно", особенно вначале. Но очнеплохо!
В следующей жизни я ни за что не буду писать чего либо | Роман Крит | 25-02-2008 10:37 №6 | Уснувший Группа: Passive | Мир - это всего лишь отражение. Идея глубока и философична, но и достаточно субъективна. Каждый видит мир таким, каким готов его видеть, у каждого свои отражения... Хороший философский рассказ. Заставляет думать, а ведь для этого он и создан;)
|
|
|
|