Александр Викторович всегда работал по общественной линии - сначала в комсомоле, потом в стройотрядах – естественно, командиром. Потом областным руководителем – под его началом были уже командиры. Затем… нетрудно догадаться: он командовал командирами командиров.

Изо всей этой замысловатой карьеры Александр Викторович вынес испито-приветливое выражение лица и способность переходить на "ты" с собеседником уже на второй минуте разговора. Нам «переходить» не требовалось, поскольку мы много лет проучились в одном классе. Теперь же оказались соседями за столом. Бывшие одноклассники собрались на очередной юбилей по поводу круглой даты - прошло целых двадцать лет с того момента как мы закончили школу...

Напротив меня за столом оказалась Наташка, кажется, Терехова - фамилия припоминалась с трудом. Ее присутствие удивило: она никогда не была «активисткой» общественной жизни. Напротив, примыкала к той части класса, что по мере возможности саботировала общественные начинания и вела "неправильный образ жизни". В школе такие ученики были «в уважухе» и почете: правильные дети страшно им завидовали. Но и побаивались такой жизни, от чего попробовать покурить и выпить хотелось еще сильней.

Сразу после окончания школы все менялось ровным счетом до наоборот: самые крутые амбалы оказывались самыми тупыми. А интеллигентные хиляки поступали в институты и после нескольких лет учебы зарабатывали больше «крутых» в три раза... По крайней мере, в те времена, когда я учился, образование было еще в цене.

В моей школе, однако, до грузчиков не доходило – физико-математический уклон обязывал. Так что самые «клеевые» парни поступали потом в военное училище. «Хиляки» - в Университет.

В общем, в институт Наташка не попала. Я ее встретил потом в военкомате; она выдавала справки об откреплении от армии тем, кто поступил. Незавидная должность для поисков жениха - у всех ведь уже сокурсницы на горизонте. Потом слышал, что она все же вышла замуж. За курсанта. Ехать с ним в Сибирь по распределению отказалась; развелась. Теперь, говорят, он уже молодой генерал.

Справа от меня оказался Мишка Гудков. Это было как глюк: в школе мы с ним два года просидели за первой партой. Меня в наказание посадили, а он отличник был. Ему нравилось. Он любил природу, рыбалку и, особенно, катание на байдарке. Я с ним однажды тоже в поход собрался. Зачем согласился - до сих пор не пойму. И когда настало время похода, я тихо слинял на дачу. Однако на байдарке обязательно нужен был третий. Меня разыскали, в рюкзак одели и с собой на лодку посадили. До сих пор помню этот поход: было очень холодно и все время шел дождь.

Третий участник нашего с Мишкой похода тоже был здесь. Андрей… вот кто парень - странный. После школы мы вместе в Университет поступили, только он учиться не стал. На втором курсе бросил. "Способности открылись, - так он мне объяснил. - Людей вижу. Все их болезни, желания и недостатки: все передо мной как на ладони. - Он вздохнул, - видимо, знания дались не легко. - А иногда мысли читаю, – продолжил он задумчиво. - Но это когда планеты правильно стоят и солнечная активность на минимуме, иначе фонит». - Как часто солнечная активность совпадает с правильным расположением планет, он не уточнил.

Обычно веселый и жизнерадостный, сегодня Андрей был мрачнее тучи. Я встретил его в школьном вестибюле, спросил, в чем дело. Андрей, как-то неопределенно поморщившись, ответил невнятно, что, мол, с энергетикой сбой; он такое сразу чувствует: флюиды чужеродные и ощущение угрозы есть.

Я его словам значения не придал и дальше пошел. Как выяснилось позже - зря.

Всего за столом народца собралось человек девять. Включая классного руководителя: Бэллу Ивановну. Она восседала во главе, убеленная сединами, и с нескрываемой гордостью оглядывала собравшихся. В каком-то смысле мы были "руки ее творенье". И творениями своими она, кажется, была вполне довольна.

Сейчас держал речь как раз один из удачных учеников: Петр Балахович. Он в свое время начал с компьютеров. Кончил, правда, в отличие от Абрамовича, ими же. Поэтому и обсуждал с нами теперь не то, какую же ему купить новую яхту, а какой выбрать «Мерседес». Почему у него из двух черных «Мерседесов» одинаковой длины и года выпуска один выходил – «гламурный», а второй «отстойный», уловить не удавалось никак.

Сегодня же Петя решил нас порадовать: он пригласил на вечер ансамбль, исполнявший репертуар в стиле семидесятых годов. "Это - последний писк», - пояснил он нам многозначительно. Ребята были и вправду смешные: все как на подбор крашеные блондины, в руках гитары с замысловатыми золотыми ободками; на лицах белый грим и румяна.

В общем понравилось. Вечер затянулся. Беседовал кто с кем и все вместе, много выпивали и засиделись за полночь. Музыканты давно закончили и ушли, и мы остались, пожалуй, последними в школе. Однако двинулись. Тишина была полной. Кто-то пошел вперед, кто-то еще собирался. Я с Мишкой Гудковым, продолжая дискуссию про «наши ракеты на Кубе и не наш ядерный реактор второго поколения», почти спустился в вестибюль. В этот момент раздался крик.

- Ребята, сюда скорее, да что же это такое, замуровали нас! Быстрей!!!

Голос, кажется, принадлежал Наташке.

***

То, что мы увидели, спустившись в вестибюль, повергло нас шок. Все двери, все выходы на улицу были наглухо замурованы. За открывавшимися внутрь дверями виднелась аккуратная кирпичная кладка. Совсем свежая, но уже схватившаяся…

"Красный кирпич. Хороший. - отметил я автоматически. - Не сломать". Подошли остальные. Палитра выражений на лицах напоминала цветной калейдоскоп, сверкавший всеми цветами радуги. От испуганного - у Наташки и Беллы Ивановны - до выражения яростного восторга у Петра. В жизни ему, похоже, осточертело уже все: прыжки с парашютом, дайвинг, катание на лошадях и вождение самолета. Теперь же судьба преподнесла сюрприз. У меня даже на мгновение мелькнула мысль: уж не он ли это все подстроил? Для хохмы и от скуки… к тому же выглядел он несколько странно: его веселье было каким-то наигранным. Не притворным, в смысле того, что ему не было весело. Но он сам словно не верил в то, что ему весело... Впрочем, задуматься об этом у меня времени не было – дело приобрело неожиданный оборот.

Алксандр Викторович подошел к стене и профессионально поскреб ее пальцем.

- Хороший кирпич. Не сломать. - Только и нашел, что сказать, повторив вслух мои мысли.

Мы растерянно оглянулись. Окон в вестибюле не было.

- И здесь, здесь окна… тоже! Смотрите!!! - мы бросились на голос.

Еще одна наша одноклассница Алла, сидевшая до этого за столом так тихо, что я и забыл о ее присутствии, стояла в проеме двери, ведущей в галерейный переход. Раньше коридор был застеклен; да и теперь по-прежнему одна сторона представляла собой ряд окон. Изменение коснулось того, что было за ними. Если до этого за окнами пестрели многоэтажки спального района, то теперь всюду виднелась только кирпичная кладка... «Хороший кирпич», - снова послышался то ли осуждающий, то ли удовлетворенный голос. "Господи, замуровали!» - Наташка, казалось, была близка к истерике. Даже Петр в растерянности оглядывался по сторонам. От его лощеного довольства не осталось и следа. «Что-то мне этот косяк не нравится, - опасливо крутя головой, тихо проговорил он. - Одно дело - дверь, прикольно даже; а тут уже перебор пошел!» Он схватился за мобильник и нажал быстрый вызов. "Охрану вызывает", - облегченно пронеслось по рядам притихших одноклассников. Все ободрились.

Однако с охраной не получалось. Он набирал номер еще и еще... Безрезультатно.

"Это чё, блин, такое?! Что за гонево, в натуре? - от волнения он перешел на диалект, изобилующий бизнес-терминами. - В какой-такой "вне зоны"? Я вас, суки, щас самих на Зону отправлю, чтоб не парили!»

Он ринулся вверх по лестнице на второй этаж. Мы бросились за ним, сообразив, что если кирпичная кладка закрывает весь дом, то нам конец… Нам просто нечем будет дышать! Мысль, видимо, пришла ко всем одновременно. Шумный вздох ужаса пронесся по коридору. Поднявшись, я замер у окна, не веря своим глазам: кирпичной кладки здесь не было и в помине. Но то, что я увидел, было ничем не лучше.

***

Из окна открывался хороший обзор: школу окружала высокая стена. Похоже, сделанная из бетона. Высотой метра три, если не больше. На равных расстояниях друг от друга в ней виднелись четырехугольные амбразуры, из которых высовывались в сторону школы тупые трубы наподобие танковых стволов. Некоторые из труб были неподвижны, а две прямо напротив нас двигались. Они поднялись вверх и, оказавшись как бы нацеленными на нас, застыли.

За забором происходила какая-то интенсивная жизнь: светились прожекторы, слышался шум машин. В небе кружили вертолеты. Я тупо попытался сообразить, как же это мы раньше не слышали никаких звуков; объяснение нашлось простое: столовая, в которой была вечеринка, выходила окнами во двор...

- Ни хрена себе, - изумленно выдавил Петр. Кажется, первый раз в жизни я видел его растерянным. Остальные молчали, осознавая, что произошло.

- А меня же Аркаша на машине ждет, я его встретить просила, как же мы теперь? - выдохнула Ленка, наш бессменный комсорг, красавица с большими голубыми глазами.

- И мне Машку надо укладывать, - выдохнула дрожащим голосом Алла.

- Какие Аркаши, какие Маши… там вертолеты летают. - Тихо ответил ей чей-то голос. Все замолчали.

- Так. - Петр, кажется, взял себя в руки. Весь его вид выдавал нешуточную мозговую активность. Он просчитывал возможные варианты действий – Что-то случилось - это ясно. Как нам узнать... - пробубнил он себе под нос. - И тут же лицо его просветлело. - Телевизор!!! - вдруг заорал он истошным голосом. - Где тут есть телевизор?

- В... в уч-чительской... - слегка заикаясь, выступила вперед Белла Ивановна. - У меня к-ключ есть...

- Пошли, - не терпящим возражения голосом скомандовал Петр и, взяв учительницу за локоток, почти поволок в учительскую. Она была открыта, Петр решительно надавил на кнопку пульта - экран засветился, и на нем возникло лицо президента Путина. Похоже, это была середина речи:

«... в таком формате, и я убедительно прошу граждан нашей страны не поддаваться панике. Инцидент, происходящий сейчас в Санкт-Петербурге, к счастью, является единичным. К его урегулированию привлечены все силы, в том числе международные. И мы надеемся на скорейшее прояснение ситуации.

Повторяю, - президент сделал многозначительную паузу. - Не следует поддаваться панике. Эвакуация жителей Петербурга происходит в плановом порядке, лучшие ученые мира работают над разрешением природы возникшей аномалии, и результат не замедлит себя ждать. Все под контролем".

На экране возникло встревоженное лицо известного телеведущего.

- Повторяем, что за прошедший час в районе школы N330 Невского района города Санкт-Петербурга ситуация никак не изменилась. Совершивший посадку неопознанный летающий объект по-прежнему блокирует здание школы и находящихся в нем людей. Ни на какие контакты объект не идет. Возможности подойти к блокируемой зоне ближе, чем на пятьсот метров, нет. По всей вероятности, работает какое-то неизвестное силовое поле, так что инопланетный корабль в форме летающей тарелки изучается визуально при помощи спецтехники. По некоторым сведениям в школе удерживаются девять человек". - Лицо диктора пропало, и по экрану поплыли картинки, напоминающие блокбастеры на тему «Конец Света»: военная техника, выстроенная боевым порядком среди одиноких многоэтажек. Небо прорезали лучи прожекторов. - "На крышах домов установлены посты; ведется круглосуточное наблюдение.

В этот момент камера наехала крупным планом, и мы увидели на крыше одной из многоэтажек исполинский святящийся диск, усеянный точками иллюминаторов...

- О-п па... - изумленно протянул Петр. Кто-то из женщин заплакал.

- Съемки сделанные буквально только что, - продолжил диктор, и камера наехала в режиме максимального усиления. - В объективе появилось здание школы. На втором этаже горел свет, и сквозь окна были видны размытые силуэты людей. Это были мы.

***

Продолжение следует...