Привет, я – Ангел второго класса, ну, как второго, подумаешь, пару тысячелетий не доучился. Зовут меня Хелл, почему Хелл, спросите вы, я – же Ангел. А потому что, все Ангелы, как ангелы, беленькие, с аккуратными крылышками и светящимися синими глазами, а я, одним словом, неудачник – от рождения черный. В детстве, конечно, меня все дразнили, в юношестве девчонки обходили стороной, преподаватели цеплялись, да и на работу устроился по знакомству.

Тут то и началось самое интересное, дело у меня спорилось, просто в руках горело. Я быстро взлетел по карьерной лестнице с обычного посыльного до Великого Вершителя Судеб. Работа, понятное дело, так себе, сиди, и весь день сочиняй, кому какую жизнь прожить придется. Одному придумаешь легкую безбедную и счастливую, перед другим поставишь много трудностей. Скукотища. Вот так с утра принесут тебе кипу папок с Личным делом каждой души, до обеда изучаешь, после - придумываешь. А как по написанному сухому тексту, понять, какая же это на самом деле душа? Вот и сообразил - обходы делать. До начала рабочего дня, иду в Кущи, с одной душой посидишь под вишней, с другой - на озере рыбу поудишь, глядишь, а с записями то все расходится. Мало ли, что там нерадивые стажеры понаписать могут. Тут же дело тонкое, индивидуальный подход нужен.

Ээх, очередной Понедельник. Настроение паршивое. Синоптики, уже который день обещают тепло, а вместо этого без зонта из дома не выйти. Я уже несколько часов торчу в кабинете, пытаясь собраться с силами и приступить к работе. Кофе уже просто не лезет, последняя кружка, заботливо принесенная помощником, остывает на забавной подставке в виде ромашки. Вздохнул. Бросил тоскливый взгляд на часы, вытащил из огромной пачки очередное Дело. По спине пробежал до боли знакомый холодок. Торопливо открыл, заскользил глазами по строчкам…

Родители, образование, работа, увлечения, чуть задержался глазами на графе черты характера: общительность, чувство юмора, доброта, склонность к меланхолии, жизнерадостность – про себя усмехнулся, ну, полный набор. Проскочил раздел «прочие навыки», взгляд остановился на последнем пункте «Семейное положение» - "Одинока". Руки задрожали. Поспешно пролистал подробные отчеты, с жадностью впился взглядом в приложенную фотографию. Русые волосы, открытая улыбка и большие карие глаза смотрят прямо в душу.

- Не понимаю, - стукнул кулаком по столу, - почему?!

В бессилии опустился в кресло, взяв в руки небольшой прямоугольник фотокарточки , вновь всмотрелся в лицо. Открыл ящик стола достал папку с надписью «Конфиденциально», вытряхнул содержимое на стол. Фотографии. Аккуратно разложил их, добавив в конец еще одну. Их было много. Каждое воплощение беспристрастно фиксировала невидимая камера. Невольно улыбнулся, вот эта - нравилась особо. В зеленой амазонке, волнистые, рыжие, как медь волосы растрепались на ветру. Сердце предательски сжалось.

Каким-то непостижимым образом я всегда узнавал ее. В любом обличии. Что-то в глазах, затаенная печаль отзывалась в сердце гулким колоколом.

Она – была моей дипломной работой. Тогда еще совсем несмышленому, рядовому Ангелу, поручили написать проект жизни для новой души. Это было так странно потому что молодняку никогда не давали писать с чистого листа. Обычно подсовывали уже устоявшуюся душу, где надо было только подрихтовать предыдущие записи и сделать нечто аналогичное. А тут, совсем новую, только что родившуюся. И я написал. Написал, и как сам прожил. Наделил ее идеальным характером, приятной внешностью, мерным укладом жизни, в графе "Любовь" поставил – "Несбыточна". В то время я был еще молод, циничен и по юношески жесток. С этого началась работа, стремительное восхождение к самой вершине. Она всегда следовала за мной. Когда ее Дело попало ко мне впервые, я прочел его от корки до корки. Радовался за ее успехи, смеялся ее шуткам и плакал… понимая, что лишил ее главного счастья – быть любимой.

С тех пор, каждый раз, выписывая ее жизнь, делал особый акцент на семейном счастье, но каждый раз, неподвластный никому, и даже Верховному Вершителю Судеб – Случай, оставлял в графе «Семейное положение» свой след – «Одинока». Со временем стало казаться, что тогда в юности я совершил непоправимую ошибку. А что если судьба пишется только один раз, а все последующее всего лишь хождение по кругу?

Вновь взглянул на лежащие на столе фотографии. Сгреб их обратно в папку и убрал в нижний ящик стола. Мысли путались. Вскочил, схватил со стула плащ и направился к выходу.

- Я в резервуар, - бросил через плечо сидящему в приемной клерку.

Несколько этажей вниз на лифте. За стеклянными дверьми мелькали отделы. Днем, Небеса похожи на огромный муравейник. Все что-то делают, куда-то спешат, выполняя нелегкий труд. Но сейчас все это не имело значения, я должен был увидеть ее, поговорить с ней.

Наконец-то кнопка погасла, и двери распахнулись.

Хм, говорят, что Райские кущи – это дивный сад. Видимо, тот, кто это придумал, никогда не бывал на Небе. На самом деле это длинный белый коридор с множеством дверей. За одной дверью это и впрямь сад, за следующей может оказаться берег моря, или река, горы, или поле, заросшее клевером. У каждого свой рай. А пока ты не получил распределения, сиди в коридоре и жди очереди. Я спросил у дежурного, и получив координаты комнаты, отправился блуждать по длинному тоннелю. Из-за дверей слышались всевозможные звуки, где-то шла пирушка, где-то шумел прибой. И через некоторое время, остановился перед заветной дверью отмеченной цифрой 13. Осторожно вошел. Пустая белая комната и ничего… Ни деревьев, ни рек, только чистые ровные стены излучающие матовое сияние.

- Ау, есть здесь кто-нибудь? – на минуту показалось, что клерк просто перепутал номера, но в следующий момент я почувствовал – Её… - Привет, помнишь меня?

От стены отделился неплотный сгусток такого же белого матового света. Вообще-то души не умеют говорить, они общаются беззвучно, что-то наподобие телепатии. Просто в голове возникают образы, которые они хотят нам передать, своеобразный мини-кинотеатр.

Я задержался там до самого позднего вечера. Мы разговаривали. Смотрели истории из ее жизни, смеялись над особо забавными моментами. Она никогда не показывала то, что вызывало грусть. Объясняла это тем, что для грусти вполне хватит одной души, что делиться стоит радостью, а печаль умножать не стоит.

Прядя к себе, домой, я долго не ложился, включал и выключал телевизор, беспорядочно щелкал каналы. Я спросил, почему ее мир так пуст, она улыбнулась, ответив, что, не хочет здесь долго задерживаться. А я, пообещал ей, в который уже раз обещал придумать счастливую жизнь, полную волшебства и любви.

Ночью не спалось. Постоянно вертелся, что грозило на утро отозваться мятыми крыльями. Грезилась Она. Каждая жизнь, одна за другой. И перечеркнутый красной пастой вердикт - «Одинока».

Утром собирался тщательнее, чем обычно. Был только один, кто мог помочь. Второй раз за всю свою жизнь, я постучался в двери ЕГО кабинета.

- На что ты готов пойти, - голос звучал, сдержано и строго. Весь его облик был суров, но что-то в глубине ярко-синих глаз вселяло надежду, - что ты готов сделать ради нее? - Снова спросил ОН.

Я стоял не в силах дать ответ. Под взглядом всевышнего ощущаешь себя прозрачным. ОН видит тебя насквозь, все тайные помыслы твои как на ладони. Редко кто осмеливается потревожить Великое Созерцание Создателя, говорят, в гневе он страшен, но справедлив. Однако, простые Ангелы стараются обходить его кабинет стороной, и лишний раз не попадаться под его Очи. И вот сейчас я стоял перед ним, пытаясь отыскать в своей душе ответ и наконец подняв на него глаза, и откуда только смелость взялась, решительно произнес:

- Отдать свои крылья, - в глазах потемнело, казалось, что он падает, падает. Стало холодно.

Она стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. Тонкие пальцы вычерчивали на запотевшем стекле таинственные узоры. За окном шел дождь. Внезапно она обернулась. В карих глазах застыли слезы.

- Наконец-то ты пришел, любимый…