Байка третья. «Грустная».

По синему весеннему небу бежали невесомые облака. Говорят, если сильно постараться, то в любом облаке можно разглядеть какую-нибудь фигуру. Я долго вглядывался в белоснежную небесную вату, но ничего, кроме банального барашка, на ум не приходило. Солнце сегодня жарило вовсю, и облака, время от времени его прикрывающие, приносили облегчение.

- А ведь скоро Девятое Мая, - проронил Евгений Палыч. – Опять, наверное, концерт для ветеранов организуют…

- А много их осталось-то? Ветеранов? – спросил я, оторвавшись от созерцания неба.

- Да, посчитай, человек пять уже… Может, чуть больше… - рассеянно пробормотал Евгений Палыч и замолчал.

Была у него такая не очень приятная для беседы привычка: о чём-нибудь задуматься во время разговора. Либо вспомнит случай какой-нибудь, либо переведёт разговор на тем, которая его действительно волнует. Вообще, собеседник он хороший, знает много интересного, а главное – умеет рассказывать так, что хочется слушать, затаив дыхание. Дети его давным-давно уехали в город, жену он схоронил около двух лет назад, но, не смотря на почтенный возраст, держался молодцом и подавал гораздо лучший пример, чем многие молодые.

- Да, ветераны… - протянул, наконец, он. – Мало их осталось. Вот увидишь, без ветеранов и память о Победе потихоньку сотрётся. Вон, по телевизору вчера глядел: в этой самой Америке школьники думают, будто Гитлера их страна победила. Интересно, чем? Или, может, этот… как его там? Супермен! Во, вспомнил! Может, их супермен всех победил? Что скажешь?

- А что тут можно сказать? – ответил я. – Если мы сами не начнём отстаивать права ветеранов, никто скоро и не вспомнит об участии русских во Второй Мировой войне. Так и будут памятники сносить, да героев преступниками объявлять…

- Эка, хватил! – улыбнулся Евгений Палыч. – Да нам бы самим разобраться со своими ветеранами… Ты, видно, про Василия Фёдоровича не знаешь?

Я покачал головой.

- Было это в позапрошлом году… Да ты, наверное, в армии был, от того и не знаешь ничего. Так вот, тогда послушай. А потом думай, где нам надо порядок наводить в первую очередь… Случилось это, значит, в позапрошлом году. Тоже вот, День Победы отмечали. Ну, ты знаешь школьники, как обычно, концерт приготовили, в клубе стол накрыли. Сельсовет раскошелился, выделил деньги. Купили подарки, закуски и выпивки. Хотя знаем мы эти подарки… Но опять-таки, чего ожидать от сельсовета, откуда у них деньги на хорошие вещи? Ну вот, собрались, значит, люди, посмотрели концерт да пошли по домам. А ветераны, стало быть, за стол сели. Как положено, все в медалях да при орденах. Даже машину специальную снарядили: кто сам уйти не сможет, того до дома в честь праздника забесплатно довезут. Ну, вручили им подарки, разлили по первой, по второй… Начались разговоры, воспоминания – сам знаешь, как это обычно бывает. И надо же такому случиться, что в этот момент пришёл к ним Василий Фёдорович. Я-то сам задержался: мне надо было с главой сельсовета переговорить. Вот и столкнулся с Василием на крыльце клуба. Вернее будет сказать, он просто там стоял, не решаясь войти. То ил стеснялся, то ли ещё что… Ну, я к главе сходил, спросил его, как быть и что делать. Так знаешь, что он мне ответил? «А ничего», - говорит. – «Ничего не надо делать. Не ветеран он. Не выделяли мы денег ему на подарок». Ну, и объяснил он мне, что Василий Фёдорович всю войну проработал преподавателем в военном училище. Мало того, даже награды у него – не настоящие. Дескать, запрос они из сельсовета делали. Так и ушёл Василий ни с чем. Постоял ещё немного, и ушёл.

Вот ты молодой, голова-то по свежее моей будет, так объясни мне, старому, в чём тут суть? Ведь даже те, кто тогда сидел за столом, все до одного поддержали главу сельсовета. Почему? Ведь всем в войну жилось худо, все делали для победы всё возможное. И теперь, когда ветеранов у нас на селе можно по пальцам перечесть, мы начинаем разделять, кому можно за стол садиться, а кому нельзя? Ты говоришь, что нельзя позволить перенести памятник советскому солдату в какой-то далёкой стране, но при этом у тебя под носом творится такое… Может, пора придумать какие-нибудь правила, по которым и будем определять, кто достоин добрых слов в этот праздник, а кто – нет?

- А что потом было? – оглушенный историей спросил я.

- А что могло быть? Умер и Василий Фёдорович, и глава сельсовета. Вот так. Теперь никто про них толком-то и не вспоминает. Жизнь дальше идёт. Ей дела нет до тех, кто умер…