-Трус! Жалкий трус!

Кружка пролетела через всю комнату и звонко лопнула, коснувшись округлым боком стены. Брызги фарфора сверкающими искрами посыпались на темный линолеум. Он даже не вздрогнул, плотно укутанный в одеяло, уставясь прямо в стену, на которой проступало темное, словно кровоточащая рана, пятно.

-Ты, что не понимаешь?!! Я боюсь тебя! Боюсь!

Он вздрогнул и прохрипел из-под своей защиты толстого ватного одеяла:

-Я…никогда..

-Никогда?! Да откуда ты знаешь?! Ты же под кайфом, тебе и не понять, кто перед тобой!!

Он не видел её, но почти чувствовал, что она дрожит.

-Я же люблю тебя…-почти неслышно прошептал он, но Настя услышала.

-Любишь?! – её голос сорвался, - Может, ты и любишь, может, ты меня и не обидишь! А о дружках своих подумал?! Им плевать, любишь ты меня или нет! Что ты сделаешь, если они вдруг решат тебя немного пододвинуть?! Стас! Ты болен! Как ты этого не понимаешь?!

-Я не болен!

-Чертов идиот, - она больше не кричала. И не плакала. Это и было самое страшное. Лучше бы она плакала, - Ты ничего не понимаешь…

Пепел, пепел, пепел… как черный-черный снег. Хлопья обожженной, сгоревшей белизны…которые все падали и падали… И кровавый бутон розы горел среди хлопьев, словно огонь.

-Какие у тебя печальные сны, Стас…

Он медленно обернулся среди падающего пепла, к ней…

-Настя…

-Что это? – её ладонь поймала черную снежинку.

-Настя… - он потянулся к ней.

-Ты такой красивый, когда печальный, - улыбнулась она и подняла розу из пепла, - Наверное, поэтому ему хотелось погасить улыбку на твоем лице. Наверное, поэтому…

-Настя!

И тогда она рассмеялась.

Стас открыл глаза и долго смотрел невидящим взглядом в потолок. Он снова уснул в одежде. Наконец, он медленно сел на постели и дотянулся до пачки сигарет на столике. Пустая обертка упала на пол с легким стуком.

Он потер шрамы на руках и так же медленно встал. Пепел и сакура смешались у него в зрачках…

Хлопнула дверь, и в пустой квартире залился тревожным звоном телефон, но он уже шагал вниз по лестнице.

Заскрипела дверь подъезда, и он остановился, смотря на темную фигуру, укачивающую какой-то сверток, тихий охрипший голос напевал:

-Умри, малыш, не бойся…

Он взглянул на серое, затянутое тучами небо, потом на призрака у дверей и зашагал прочь. Нужно было купить сигарет.

Весенний дождь мелко накрапывал на улице, но он не обращал на него внимания, шагая по пасмурному асфальту. В последнее время опиум приносил ему все больше кошмаров, но он не мог от него отказаться, так как в этих кошмарах к нему приходила она…

Киоск работал, но его «трех пятерок» опять не было…Опиум забирал все больше денег, поэтому он даже обрадовался. Любимые сигареты стоили недешево. Прикуривая прямо у киоска, он вдруг задумался, была ли фигура с этой жутковатой песенкой реальной или это остатки наркотика?

Может, и правда бросить? Руки задрожали, когда тело от одной этой мысли вспомнило последнюю ломку.

-Трус, - прошептал он, - Жалкий трус…

Она ушла. Не в тот же день, нет… Но почему-то он помнил именно этот день. Может, потому что никогда до этого не видел её такой? Как может такой тихий и уравновешенный человек, как она, так взорваться? Тогда он действительно её разозлил. Но это он понял гораздо позже. А в тот момент, он никак не мог понять, что ОНА на него кричит…Всерьез. Это не было похоже на их ссоры, после них она часто плакала, но не в тот раз.

Стас потер шрамы на тыльных сторонах ладоней. Она ушла…они оба ушли… Оба? Он вздрогнул: разве был кто-то ещё?..

А дождь продолжал идти. Он размеренным шагом зашагал обратно. От мыслей болела голова. Думать совсем не хотелось. Но почему-то вспомнилось, что во снах и грезах, кроме Насти, был ещё кто-то… Кто-то, кого он никак не мог вспомнить.

Он вернулся домой… Есть не хотелось, хотя он не помнил, когда в последний раз что-либо ел. Да и не был он уверен, что на кухне есть что-то съедобное. Бабок постоянно не хватало в последнее время, хотя раньше вроде их было достаточно, и ему часто было жаль тратить их на еду. Кто-то приносил ему хлеб. Кажется, это была соседка. Он не помнил. И все же он зашел на кухню. На столе лежала раскрытая книга. Он взглянул на открытую страницу. Это была одна из Настиных книг. На полях, написанные карандашом мерцали строчки стихотворения, которое Настя пыталась сочинить. Она любила зачитывать ему какие-то эпизоды или поучения из японских книг. И пепел с розами, что он видел… Как-то она сказала, что кроваво-красная роза очень красиво смотрелась бы среди черных хлопьев пепла…

Лишь потом он заметил, что сама книга покрыта пылью, а на страницах лежит россыпь засохших крошек. Рядом на столе растянулось какое—то тягучее темное пятно и стояли чашки, из которых пахло плесенью.

Он открыл дверцу шкафа и посмотрел на остаток опиума. Осталось немного, скоро нужно будет ещё, а денег нет. На работу его не берут, а грабить…Стас прикусил губу: похоже, опять придется идти завтра в тот переулок. А если все равно надо будет идти, то какого … он будет растягивать? Он поставил на огонь маленькую кастрюльку и засыпал весь остаток…

Перетягивая руку жгутом и берясь за иглу, он не мог отделаться от мысли, что никак не может вспомнить, кто же тогда был ещё, кроме Насти. Этот кто-то часто был в его грезах, и он предал Стаса… Из-за него ушла Настя. Кто он?

Строчки книги размывались перед глазами, сворачивались в спирали и узоры и плыли прочь со страниц, а он силился вспомнить…