Отвори без страха тем, кто стучит в твой дом в ночную пору. Дай им кров и еду.

В дверь осторожно постучали. Жанна тут же затейливо матюкнула себя за то, что в первую очередь не проверила ружье. «Расслабилась, кляча водовозная. А вдруг этим старьем двадцать лет не пользовались? А вот вдруг оно вообще не заряжено?»

Но, представив себе на миг картину, в которой она, Жанна, прямо через дверь от бедра палит в ночного посетителя из двустволки, девушка фыркнула и одернула себя – здесь не Аргун. Здесь не стреляют из-за каждого угла. А мирных граждан вообще убивать не принято. Поэтому, сняв со стены ружье, которое, к слову сказать, действительно оказалось обычной старенькой ИЖ-евской двустволкой, она просто уселась на топчан лицом к двери, и громко сказала:

- Открыто.

На крыльце завозились, и через секунду на пороге показался симпатичный паренек лет двадцати, в камуфляже, с канистрой в руке. Светлые волосы собраны в недлинный хвостик, серые глаза. Между красиво очерченными бровями залегла чуть заметная напряженная морщинка. Едва взглянув на парня, Жанна поняла, что перед ней недавний, хотя уже немного обросший, дембель. Он все еще носил тренчик ремня вывернутым клепкой наружу и подшивался «по-зимнему» даже летом. Привычка – вторая натура. Жанна и сама в свое время, много лет назад, тщательно отбивала и подшивала ворот кителя «по-зимнему» в любое время года. Все это заметно расположило девушку к ночному посетителю.

Но вот он, похоже, этого не понял. Парень словно памятник застыл на пороге, с канистрой в одной руке и картой в другой, а на лице его явственно отображалась судорожная работа мысли - в какую сторону бросить канистру, а в какую броситься самому. Застыл, уставившись на ружье в руках Жанны, направленное прямиком ему в грудь. Девушка криво ухмыльнулась и отложила оружие.

- Спокойно, боец. В своих не стреляем, - девушка поднялась с топчана и сделала шаг к пареньку.

Тот только сейчас разглядел майорские погоны на плечах рыжей ведьмы, и рука его автоматически метнулась вверх – отдать честь.

- Здравия желаю…

- Расслабься, дембель. Как зовут?

- Квитко Данил, разведрота, - с трудом переведя дух, ответил парень.

- Жанна, - девушка протянула руку и получила в ответ крепкое рукопожатие.

* * *

Через несколько минут сержант Квитко уже замешивал в картошку тушенку, которая, разогреваясь, источала такой невероятный мясной запах, что голова шла кругом, а рот сам по себе наполнялся голодной слюной. Тем временем Жанна отыскала в одном из шкафчиков две железные кружки и, сняв с пояса фляжку, демонстративно встряхнула ее – внутри тяжело плеснулось. Данил понимающе облизнулся.

- Слышь, сержант, ты вообще какими судьбами тут бродишь? Да еще с канистрой… – Жанна взяла в руки ружье и, убедившись, что оно заряжено и почищено, мысленно похвалила отца.

- Заблудился… - нехотя пробурчал Данил. И снова легла между бровями пропавшая было морщинка.

- Эх, ты! Разведка… - Жанна откровенно посмеивалась.

- Да кто его знает, - сержант казался раздосадованным и даже немного испуганным. – Я вообще-то, если честно, в чертей всяких не верю, но…

- Что «но»? Лешего встретил?

- Нет. Я за водой пошел. Тут до реки всего километра два по прямой. И дорога одна.

- Ну, вроде того, - Жанна, не поленившись, достала из кармана бушлата отцовскую карту и развернула ее на столе, - Да, вот дорога, вот река…

- Мы с друзьями сюда отдохнуть приехали.

- Откуда?

- Из Волгограда.

- Мир тесен... – девушка снова усмехнулась, - Ну ладно. Что дальше?

- Пошел за водой. С канистрой, понятное дело, - Данил кивнул на стоящую у двери баклагу, - Прошел с километр, и дорога кончилась. Вышел прямо к озеру.

- К озеру? К какому озеру? – Жанна озадаченно рыскала глазами по карте. На ближайшие пятьдесят километров ни одного озера на карте не было. – Никаких озер тут нет.

- Сам знаю, что нет. У меня на карте то же самое. Но, однако, я его видел. Искупался и воды набрал.

- Да ты, наверное, до реки дошел, валенок.

- Никак нет. Говорю же – прошел всего с километр, не больше. И речку от озера отличить уж наверное смогу. Не все мозги еще потерял. Река в этом месте должна быть небольшая. Неширокая в смысле. А у озера этого видно было, что края закругляются. И огромное. Такое, что и противоположного берега не видно почти. Байкал, черт его задери...

- Парень, ты что курил? Делись!

- Подожди смеяться… Это еще не все.

- Неужели? Что еще? – Жанна ехидно улыбалась, - «…в чешуе, как жар, горя, тридцать три богатыря»?

- Нет. Я обратно пошел. Мне все равно было тогда, если честно, где воды набрать. Шел-шел. Шел-шел…

- И что?

- И никакой стоянки не нашел.

- Не, разведка, ну ты даешь!! – девушка чуть искоса, уже без улыбки взглянула на сержанта, явно начиная сомневаться в его умственных способностях, - Я пока сюда дошла, две стоянки видела, их за километр заметно, даже с дороги. Костер горит, народ орет.

- Да я знаю! – Данил уже заметно нервничал, - в том то и дело!!

- Не ори!

- Наших там было человек сорок, не меньше… - сержант послушно понизил голос, - А то и больше. Такую стоянку не пропустишь, если даже ослепнешь нахер. А я туда-сюда бродил, кружил, как контуженый. Даже намека на стоянку не нашел. И по дороге, и лесом, и на деревья залезал. Как сквозь землю провалились… Твою сторожку по запаху нашел.

- А телефон, умник? Забыл в лагере?

- Не берет. Связи нет.

- Да быть того не может. Я только сегодня отцу скорую вызывала. – Жанна потянулась к карману, достала телефон и взглянула на экран. Связи не было…

- Бля!

- Вот и я про то же… - грустно согласился Данил. – Мне повезло, что я хотя бы тебя нашел.

Жанна нахмурилась. Ей вся эта история резко перестала нравиться. Вроде бы ничего особенного – заблудился человек в незнакомом лесу. Но снова давала о себе знать развитая до неприличия интуиция. Она противно скребла в душе и ныла: «Опасно здесь, нутром чую, как опасно. Надо бы удрать. Поскорее. Слышь, ты там? Удирать пора, говорю!». Девушка поразмыслила немного, прикинула так и эдак, а потом расслабилась и выдала решение:

- Так, боец, сейчас давай балабасить . А утром пойдем, поищем твое озеро и твою стоянку. Не провалились же сорок человек, в самом деле, сквозь землю!

Это прозвучало как приказ, и было с облегчением воспринято именно как приказ. Сержант перестал хмуриться и уселся за стол. Теперь его проблемы стали проблемами старшего по званию, а значит, беспокоиться было не о чем.

Порешив на том, оба с удовольствием принялись за еду. К тому же в кружках так заманчиво плескалось. Но едва только они успели в первый раз опрокинуть «За знакомство», как в дверь снова постучали.

- Мать вашу, - раздосадовано ругнулась сквозь зубы Жанна, - Кого там еще принесло? – Она, не вставая, взяла в руки двустволку, а Данил, скептично хмыкнув при виде оружия, крикнул:

- Открыто!

На этот раз за дверью возились гораздо дольше.

- Там у вас ручка заедает, - задумчиво проговорил сержант.

- Ага, - в тон ему ответила Жанна, хмуро глядя на дверь.

Наконец замок щелкнул, и дверь отворилась, пропуская внутрь молоденького парнишку. Лет шестнадцати на вид, худенький и большеглазый, он осторожно перешагнул порог и застенчиво улыбнулся:

- Здрасте…Я вот…

Жанна отложила ружье, прикрыв его краем полосатого одеяла, и строго перебила.

- Чего надо? Заблудился?

Паренек испуганно вскинул на нее светлые глаза и кивнул:

- Я за дровами пошел в лес… - в качестве доказательства он протянул вперед длинную кривую хворостину, - а обратно дорогу… вот… не нашел… я не хотел…

- Как зовут?

- Женя… - паренек вцепился в свои «дрова» обеими руками. Он все же успел заметить ружье и резко начал бледнеть.

Жанна вздохнула и, улыбнувшись, примиряющее сказала:

- Ладно, не трясись. Убивать не станем.

- Прямо сейчас… - уточнил Данил.

- Товарищ сержант, прекратите запугивать гражданское лицо, - Жанна веселилась, глядя на мучительно побледневшего мальчишку. Он оказался довольно высокого роста, и оттого хрупкое сложение было особенно заметным. Светлые, слегка отросшие волосы, голубые глаза – совершенно обыкновенное славянское лицо. Кроссовки, джинсы, футболка и куртка-ветровка – среднестатистический мальчишка, турист-любитель.

- Есть хочешь?

Женя отрицательно мотнул головой. Он еще не до конца поверил в то, что ничего плохого с ним здесь не случится. Люди в камуфляже, с оружием и настолько серьезными лицами, какие он видел только по телевизору, вызывали подсознательный ужас. Террористы, заложники, бомбы, окровавленные жертвы, отрезанные головы – образы калейдоскопом проносились в голове и тут же отражались на большеглазом и очень живом лице.

- Ну, как хочешь… - Жанна пожала плечами и зачерпнула из котелка одуряющее пахнущей картошки с тушенкой. Данилу тоже не требовалось особое приглашение.

Военные ели. Мальчишка жался у дверей. За окном ветер колыхал верхушки деревьев, и изредка сонно вскрикивала птица. Наступала ночь.

* * *

- Ну и чем вы там занимаетесь на своем театральном факультете? – Жанна со сдержанным интересом смотрела на парнишку, который ложкой выскребал со дна котелка последние остатки картошки. Этот Женя Кулик нравился ей все больше. Живой, болтливый, улыбчивый, он, сообразив, наконец, что наставленное на него поначалу ружье было «всего лишь шуткой», изо всех сил поворачивал ситуацию в свою пользу. Оказывается, он вовсе даже не испугался, как кто-то мог подумать сначала. Нет! Ведь он актер от природы. Первый курс театрального факультета! (И, Бог мой, с каким пафосом это было произнесено – «Первый курс театрального факультета Саратовской Государственной Консерватории имени Собинова!». Ну что тут поделать?). Поэтому он всего лишь вжился в образ, вобрал в душу и изобразил все чувства человека, на которого наставлено заряженное ружье.

- Ну, как что делаем? – Женя страшно удивился, а потом чуть понизил голос и, доверительно коснувшись кончиками пальцев руки майора, проворковал, – Ну ты даешь, Жанночка, дорогая моя, что делают на театральных факультетах? Скажи мне сама. Давай!

Жанна усмехнулась. Данил тихо фыркнул и, вытащив из-под лежанки какой-то старенький, но довольно чистый тулуп, начал расстилать его на полу – готовился к отбою.

Женя отставил, наконец, котелок и одарил слушателей качественно отрепетированной голливудской улыбкой.

- Ну? Так чему вас там учат? – вырвать у Жанны инициативу было делом очень нелегким. – Стихи умеешь рассказывать?

- Ну вот так прямо и стихи… - неожиданно смутился мальчишка.

- Вот тебе табуретка, - кивок в сторону помянутого предмета мебели, - Вставай и рассказывай стих. – Жанна очень серьезно смотрела на Женю, хотя глаза ее лучились от смеха.

- Давай. – Поддержал майора Данил. Он уже удобно умостился на своем тулупе и теперь предвкушал забавное зрелище, – Я стихов со школы не слышал.

- Нет, я так не могу. – Женя говорил проникновенно и убедительно, с трагичным надрывом глядя девушке в глаза, - Жанночка, девочка моя, я бы с радостью, но не могу. Ты должна меня понять.

Но Жанна была непреклонна. Она снова указала мальчишке на деревянный табурет, выглядывающий из-под стола.

- Вот твои подмостки, актер. А мы – твои благодарные зрители.

- Нет, нет и еще раз нет! – посреди лесной сторожки стоял уже не мальчик Женя. Это был Сын Господа Иисус, гневно отвергающий дары Дьявола. – Никто не сможет заставить меня сейчас читать стихи!

* * *

-…и стоит берёза в сонной тишине,

И горят снежинки в золотом огне.

А заря, лениво обходя кругом,

Осыпает ветки новым серебром.

- Молодец! Ну, ведь можешь, если захочешь!! – злые люди смеялись и хлопали в ладоши. А побледневший мальчик стоял на табуретке посреди лесной сторожки и никак не мог понять, откуда взялось это стихотворение. Откуда выплыло. Ведь он учил его только в школе, в третьем классе, да и вообще мало читал стихов. А вот, поди ж ты. Эти люди умели быть убедительными. Женя сполз с табуретки и плюхнулся на лежанку рядом с Жанной. Он не знал, как себя вести. То ли оскорбиться, то ли сделать вид, будто ничего не случилось. Минуту назад на него в буквальном смысле наехали, методично и нахраписто обвиняя в том, что он не хочет прочесть стишка людям, которые «за его вшивую актерскую шкурку кровь свою ведрами проливали и кишки на локти наматывали». Не хочет с уважением отнестись к просьбе нормальных людей. Или он вообще, может быть, не считает их, Жанну и Данила, нормальными людьми? Сидел с ними за одним столом, под одной крышей ночевать устроился, а стишка не хочет прочесть.

Господи, да после такого стихотворение рассказалось само собой. Совершенно независимо от желания юного актера. Женя хотел быть честным до конца, и потому в душе признался себе, что еще раз, в более привычной, спокойной обстановке, он это стихотворение не сможет прочесть даже до середины.

- Ты не дуйся, театрал, - Данил, улыбаясь, протянул Женьке зажженную сигарету. Мальчишка с благодарностью принял ее и жадно затянулся. – Мы тебя не хотели обижать.

- Ладно. Забыли, – хмуро кивнул студент.

Жанна тоже курила, задумчиво глядя на развернутую на столе карту. Данил не принадлежал к силам спецназа, и отслужил только первый трехгодичный контракт. Но зеленый берет он носил по праву. И был далеко не дурак. А значит, просто так заблудиться за километр от огромной стоянки, где горят костры и гомонят люди, не мог. По определению. Никак. Не в этой жизни. Не в этом мире.

Но как ни крути – не было на карте озер. Ни огромных, как Байкал, ни крошечных, что высыхают каждое лето. Никаких. Только лес и река. И в то же время Жанна не могла не верить Данилу. Если говорит, что видел своими глазами, купался и набирал воду, значит, действительно что-то было.

Жанна поднялась, подошла к канистре с водой, отвинтила крышку и понюхала. Вода. Обернувшись, она поймала настороженный взгляд сержанта.

- Что там?

- Вода. Обычная, - Жанна пожала плечами. – Ничего особенного.

Данил грустно кивнул и выпустил аккуратное колечко дыма.

* * *

Чуть позже, когда Женька, забившись под бушлат, уже вовсю сопел на лежанке и вдел сладкие сны, а Данил все так же курил у приоткрытого окна, задумчиво нанося на свою карту огромное озеро, круглое, словно блюдце, - Жанна решила осмотреть сторожку и забрать в деревню все более-менее ценные и, главное, опасные вещи. На тщательный обыск девушку подвиг один простой и незамысловатый факт, - едва стоило ей открыть один из шкафчиков в поисках соли, как взгляд тут же упал на стоящую на самом видном месте жестяную банку с криво выцарапанной надписью «Порох». У Жанны отвисла челюсть. На полке над лежанкой так же обнаружилась картонная коробка с изрядной россыпью ружейных патронов. На подоконнике лежал отличный охотничий нож. Если кто-нибудь из туристов заберется в сторожку, утянет что-нибудь из этого оставленного добра и по глупости начнет баловаться, беды потом не оберешься. Поэтому Жанна методично открывала все дверцы и ящички, перебирала и перетряхивала каждую вещь, стараясь не пропустить ни одной мелочи. В конце концов, на столе скопилась внушительная кучка предметов особой важности, которые стоило забрать из сторожки завтра утром. Тут была двухлитровая банка пороха, охотничий нож, четыре десятка патронов, судя по маркировке – с крупной дробью, большой компас, небольшая связка вяленого мяса и хлеб в тряпице. Так же обнаружился старый и пыльный, но отлично функционирующий полевой бинокль «БИ-8». Зачем эта вещь нужна была отцу в сторожке, посреди леса, Жанна понятия не имела, скорее всего, абсолютно ни для чего. Именно об этом говорил толстый слой пыли на линзах и тот факт, что нашла его девушка в самом дальнем углу – в гнутом алюминиевом тазу. Вместе со стружками, старыми перчатками и, что уж смотрелось совсем дико, – драным кожаным шлемофоном.

Жанна скептично хмыкнула и, выудив из таза бинокль, присоединила его к прочим вещам на столе. Не бог весть какая ценность, но все же…

Все прочее, такое как непромокаемый брезентовый плащ, запасы круп, консервов и спиртного, печка, охотничьи сапоги и прочая утварь – все могло подождать. А если кое-что из этого и сопрут – невелика беда.

Жанна затолкала все найденное добро в свою сумку, заперла дверь на засов и тихонько ткнула сержанта в бок:

- Отбой. Завтра думать будем.

Данил затушил недокуренную сигарету и закрыл окно. Жанна потеснила Женьку на лежанке и почти мгновенно уснула, положив руку на приклад двустволки. Данил медленно снял ботинки, задул керосиновую лампу и улегся на полу, на тулупе, подложив под голову мягкий, свернутый вдвое рукав.